Проклятое чудо

Глава шестнадцатая

Полёт – одно из самых ужасных действий, в которых Сади когда-либо участвовала. Страх высоты, невозможность управлять своим телом, направлением в воздухе, нахождение под властью другого существа. Это страшно, настолько, что Сади не выдерживает и кричит уже в третий раз.

Имрам снова сбавляет скорость и летит вниз. Следом за ним отправляется четвёрка сопровождения. Когда ноги Имрама касаются земли, Сади моментально отталкивает от себя ангела и бежит к первым же кустам, падает на колени, и её нещадно рвёт. Руки трясутся, а перед глазами всё плывёт.

По воздуху добираться быстро – это бесспорно, но желудок Сади уже больше не может терпеть такое издевательство над собой. Они уже преодолели половину дороги, и на данный момент находятся в тридцати метрах от Синего тракта, безопасного во всех смыслах места. Но пешком они не пойдут, Имрам ясно дал это понять.

Сади выпрямляется и утирает губы рукой. Ей плохо, голова кружится, ноги не держат измождённое тело, перед глазами прыгают тёмные блики. Она думает, что не успеет насладиться свободой, умрёт в небе на руках ангела. И это будет ни капли не романтично.

– Может, мы все же пойдём пешком? – в надежде спрашивает она. Уже в десятый раз.

– Нет, – отвечает Имрам.

– Я умру прежде, чем доберусь до разлома.

Арнес скидывает с плеча сумку с продовольствием, но не этим он привлекает внимание Сади, а словами, которые беззаботно соскальзывают с его языка.

– Ты не умрёшь, жаль это не работает в обратную сторону.

Слова ангела для Сади полнейшая несуразица. То, что она не умрёт, это, конечно, хорошая новость, а об остальном она сейчас не может рассуждать, легче спросить.

– О чём это… – начинает Сади, но её перебивает Имрам:

– Отдыхай двадцать минут и летим дальше.

К ногам девушки бросают холщовую сумку, и она тут же открывает её, развязывая тесёмки. Достаёт бутыль воды, вынимает деревянную пробку и отпивает медленными глотками. С трудом закрывает бутыль и убирает её обратно.

Сади не боится замараться и падает на траву, раскинув руки и ноги в разные стороны. Смотрит на звёздное небо и слышит, как ангелы спорят о том, как они должны продолжить путь. Все, кроме одного, говорят, что дальше есть только один вариант передвижения – полёт. И только самый молчаливый и серьёзный из всех говорит, что Сади нужно немного пройтись. А вообще все ангелы, даже Имрам, периодически бросают на девушку странные взгляды. Точнее, они смотрят не прямо на неё, их взгляды разглядывают что-то вокруг тела Сади.

Имрам категорически отказывается от пешей прогулки и подходит к Сади.

– Вставай.

Распластавшись на прохладной земле, девушка тяжко вздыхает.

– Время не вышло.

– Вышло.

Спорить с ним бесполезно. Сади ещё не доводилось встречать столь упёртого существа, даже Каменный мул из города Колтона был куда сговорчивее. Несмотря на то, что этот проклятый мул мог простоять сутки, не сдвинувшись с места ни на шаг.

Сади принимает руку ангела, и уже через один шумный вдох девушки они взмывают в воздух, но через двадцать минут вдалеке раздаётся гром и сверкает молния. Ангелам приходится снизить высоту. Первые капли дождя и вовсе заставляют их спуститься на землю, хорошо, что они пролетают над небольшим городом, в котором правят ангелы.

Приземление не помогает Сади, её по-прежнему тошнит. Она зло смотрит на Имрама, хотя понимает, что он не виноват в её лишениях. По сути, он такой же раб, как и все люди, просто у Имрама есть некоторые привилегии. Но из того, что увидела Сади, живя под крылом Герхарда, Имрам – невольник, но скорее всего даже не думает об этом или не догадывается. Может, его и вовсе устраивает такое положение вещей. Ещё Сади заметила, что с момента встречи в яблоневом саду Имрам максимально напряжен. От него так и разит раздражением на всё и всех.

– Ненавижу летать, – шепчет она себе под нос, но Имрам слышит это и только лишь поджимает губы.

Меньше всего ему хочется слушать стенания рабыни, а тем более находиться с ней в одном пространстве так долго. Сади не часто открывает рот, но после каждого открытия, ангел хочет его закрыть. Он не привык, чтобы его указания оспаривали. Ангелы иногда позволяли себе это, но люди никогда.

Оказавшись на главной площади, они направляются к трёхэтажному длинному дому, дождь уже льёт как из ведра. Сади поглядывает на крылья Имрама, если бы они были не в городе, она бы не побрезговала попросить его оттопырить крыло, чтобы она могла там укрыться от дождя. Ну а что? Госпожа она или нет? Скорее нет, чем да, но попытка не пытка.

На пороге дома стоит раб в потрёпанной временем одежде, он кланяется и спрашивает, чего желают господа.

– Сообщи Тее, что прибыл Имрам с друзьями, нам нужно место для ночлега. Как только погода наладится, мы освободим госпожу от навязанного гостеприимства.

Раб не спешит уходить, и Имрам добавляет:

– Мы щедро отплатим Тее за её радушие.

Невольник исчезает за дверью, его нет настолько долго, что зубы Сади начинают отбивать барабанную дробь. Навес над их головами спасает от новых капель дождя, но от ветра не спрятаться. Сади ещё дважды косо поглядывает на крылья Имрама.

В итоге их провожают внутрь. Раб ведёт гостей по длинному коридору, Сади рассматривает шею невольника, на ней выжженное клеймо с буквой "Т". Она настолько витиевата, что девушка не сразу понимает, что изображено на шее. Её не клеймили, но она видела метки и пострашнее. Некоторые ставят печать владения человеком прямо на лице. Особо изощрённые господа клеймят на таких местах, что посторонние и не увидят, а вот изувер будет знать точное местоположение метки.

Раб останавливается у двери, Сади слышит оттуда женский крик и вздрагивает. Дверь открывается, и из зала выносят невольника. Точнее, его тащат за ноги двое, бездыханное тело оставляет кровавый след на светлом полу. Сади сглатывает печаль по несчастному. Некоторые господа настолько ужасно обращаются с рабами, что жизнь любой полудохлой крысы сравнима с райским садом.

Дверь осталась открытой, оттуда разносится мелодичный, поистине райский нежный голос.

– Имрам, милый брат, входи.

Путники пересекают порог, и Сади тут же закрывает глаза. Тошнота теперь только усилилась, девушка готова продолжить путь по воздуху хоть вверх ногами, лишь бы не видеть того, что успели запечатлеть её глаза.

Имрам же, наоборот, рассматривает кровавый пол, три пальца, которые валяются у ног Теи и тёмные брызги на стенах. Складывается ощущение, что раб пытался сбежать от Теи по залу, но её плеть достигала его по всему периметру помещения. Тея улыбается и протягивает окровавленную плётку с маленькими, но острыми шипами на концах своему рабу.

– Приведи её в порядок, – приказывает она. – И приготовь нам тёплого вина и комнаты для моих дорогих гостей.

Раб уходит, но ещё двое стоят на коленях, у самых стен.

Сади открывает глаза и тут же натыкается на удивлённое лицо ангелицы Теи. Черты её лица прекрасны, голос сладок, а в глазах витает сама смерть.

– Не может быть, – шепчет она и, липко улыбнувшись, переводит взгляд на Имрама. – Ты счастливец?

– Нет. Герхард.

Сади хмурится, не понимая их странного разговора, а ангелица тем временем рассматривает слабое золотое свечение вокруг Сади. Тея больше не улыбается, её взгляд становится жестким и даже немного обиженным.

– С чего это он решил связать себя узами брака с рабой? – Последнее слово пропитано ядом пуще, чем плеть кровью. – Я предлагала ему соединить наши города, но получила отказ.

– Господин не считает нужным отчитываться передо мной, – без эмоционально сообщает Имрам.

Остальные ангелы стоят за спиной Имрама и Сади и не произносят ни единого звука.

– Я жду подробностей, – произносит Тея и медленно идёт к Сади.

Первое желание Сади – склонить голову, но она не делает этого. Оставляет подбородок поднятым. Ей страшно, такое неуважение к потусторонним может дорого обойтись, но Сади нужно понять, до какой черты она может дойти в качестве жены ангела. Наказывать её не имеют права. Или имеют?

– Своенравная, – говорит Тея. – Милая и прелестная, как роза.

Тея останавливается перед Сади и смотрит на неё сверху вниз.

– И такая же хрупкая, – шепчет ангелица.

Сади понимает – это угроза. Исходя из слов ангелицы, Сади занимает место, которое Тея когда-то хотела занять сама. Неловко.

Ангелица поворачивается к рабыне, которая сидит у стены, склонив голову. Она безмолвно плачет, тело сотрясает лёгкая дрожь. Сади подмечает, как невольница сжимает подол своего слишком тонкого серого платья. Весь её вид кричит о боли, которая разъедает её изнутри.

– Прекрати ныть, он сам виноват. Законы для того и написаны, чтобы вы их соблюдали. Иди и приготовь нам стол в саду.

Уже через десять минут Сади, её спутники и Тея входят в сад, который расположен на третьем этаже. Тут нет ничего, кроме деревьев, травы, цветов и стола со стульями в центре этой красоты. Ароматы наполняют нос Сади, и если бы первым, что она увидела в этом городе, был бы сад, а не пытка, то ей бы даже понравилось тут. Но сейчас, смотря на нежную красоту сада, она видит только одно – измождённое тело скорее всего убитого раба.

Сади подходит к столу вместе с ангелами.

– Нет. Ты с нами не сядешь, – сообщает хозяйка дома и отвратительного характера. – Можешь разместиться у той стены.

Тея указывает в самый дальний угол, Сади не спорит, уходит, меньшее, чего она сейчас желает, находиться рядом с этой ужасной женщиной. Сев на пол, буквально через час Сади засыпает, а просыпается от громкого смеха Теи. Девушка потягивается и проводит пальцами по жёлтой розе.

Красивая и хрупкая.

– Хорошо, что разлом закрыт, – говорит Имрам.

Сади подбирается и прислушивается к разговору ангелов. Дождь продолжает барабанить по крыше, мокрая одежда стесняет движения, но Сади перестаёт что-либо замечать после слов Теи.

– Даже будь он открыт, этим убожествам не изменить нынешнего порядка вещей. Они слабые.

О ком она говорит? Люди, демоны? Сади может только догадываться.

– Будь разлом открыт, мы бы тоже стали слабее, – подмечает Лантес.

– И что? – возмущается Тея. – Мы можем убить всех рабов. Всех до единого.

В разговор вступает Имрам:

– И тогда вымрут все.

– Потомство? Зачем оно нам? – спрашивает Тея.

– В некоторых городах снова стали обучать рабов, – говорит Лантес.

– Никогда не пойму этой глупости. Учить раба, чтобы он стал умнее? – Негодованию Теи нет предела.

– Не будет рабов, и не будет детей, – произносит Имрам.

Ангелы умолкают. Слышен лишь звук поедания пищи. У Сади желудок сводит от голода. Сумка с едой у кого-то из ангелов, словно им на столе её мало. Скорее всего о существовании рабыни и вовсе позабыли. А о её потребностях и подавно.

– Я считаю, что мы стали слишком лояльно относиться к тем, кто испортил нам жизнь!

Голос Теи, даже будучи пропитанным ядом, остаётся сладким.

– Не заметил лояльности с твоей стороны.

– О, Имрам, милый, ты не понимаешь. Этот раб нарушил закон…

– Какой? – вопрос настолько хлёстко повисает в воздухе, что Имрам сам себе поражается.