Мужская работа

Когда мы покидали линкор, я сунул в рюкзак пингвинчика дочери, глупо надеясь, что он будет за мной присматривать, напоминать о семье, о доме, уберегать от дурацких поступков, в том числе от измен. Но понятно, что в одиночку, без меня, он не справится.

— Ой развонялась куча дерьма… — лицо центуриона исказилось: обида, злость. — Неужели нашел себе другую подружку? Не ту ли чешуйчатую мелочь, которую я практически сдернула с твоего члена?

Большого труда стоило не отвести глаз — Лиргана почти угадала.

Но хватит разврата… сколько будет тот же самый член управлять мной, и сколько буду я позорить Юлю?

— Я женат, в конце концов… — выдавил я, и тут же понял, что этого говорить не стоило — вот идиот, ведь наш центурион мечтает о браке с гражданином Гегемонии, а пока она у нас одинокая женщина, которая вынуждена использовать служебное положение, чтобы не оставаться без секса.

Пощечина обожгла мне лицо, но я даже не дрогнул.

А вот когда Лиргана попыталась схватить меня за причинное место, я отступил.

— Я же сказал — нет!

Злить ее я не хотел, но и сдаваться не собирался.

— Ах ты дерьмо… — протянула Лиргана, по лицу которой ползли красные пятна. — Решил, что ты у нас честный и моральный? После того как трахнул всех баб центурии?

Ну не всех, это точно…

— Ты можешь сказать «нет», но потом… — она сделала паузу. — Последствия. Понимаешь? Я же тебе отомщу. Не сегодня, не завтра, но ты будешь корчиться у моих ног, лизать мне ботинки и умолять, чтобы я позволила вылизать еще и задницу… Понимаешь это?

Я ничего не сказал, только решительно засопел.

— Смотри, — Лиргана успокоилась, по крайней мере внешне. — Я предупредила. Слово же мое — не червяк чихнул.

Она еще несколько мгновений смотрела мне в лицо, а потом развернулась и зашагала прочь. * * *

Ближе к вечеру начали встречаться поля — участки обработанной земли посреди джунглей, на которых что-то росло аккуратными рядками. Что именно, я не определил бы даже на родной планете — огурец от помидоры отличу, конечно, но только на столе, в тарелке.

Лиргана выслала дозоры вперед и в стороны, и вскоре нам велели остановиться. Йухиро сгрузил со спины блок связи, который волок на себе все это время, и после короткого разговора с линкором нам озвучили приказ готовиться к бою.

— Все-таки бой? — обрадовался Макс. — Не карательная операция?

Я посмотрел на него косо, но ничего не сказал, а вскоре Лиргана развеяла все сомнения.

— Задача — убивать всех, кого встретим, уничтожать все, что можно, — сообщила она, когда нас разбили на боевые группы. — Под землю соваться не будем, но купола эти нужно взрывать, через них идет вентиляция, а без воздуха в норе долго не просидишь. Сдохнешь от собственной вони.

На меня накатила волна отвращения, а Макс повесил голову.

На первого бриан мы наткнулись на краю очередного поля — пожилой мужчина нес на плече обычную лопату, как у садоводов, и насвистывал себе под нос. Увидев нас, он замер, открыл рот, но крикнуть не успел — хлопнул выстрел, из груди аборигена брызнула кровь, и наземь рухнул уже мертвец.

— Убивать всех, — сказал Йухиро, уложивший «врага». — Нечистые души обречены!

«Ты оправдываешь себя кровожадной гирванской верой, — подумал я со злостью. — А как быть неверующим?».

И тут я не выдержал, полез за расслабоном, после него стало легче.

Мы ринулись вперед через редкий лес, в зарослях мелькнул один бурый купол, второй — все они были открыты, полукруглые створки торчали в стороны, открывая беззащитное нутро. Десятник бросил гранату в один, Фул зашвырнул в другой, громыхнули два взрыва.

Тут же стрельба началась севернее — в дело вступили соратники.

Навстречу нам выскочил мужчина с ружьем, успел выстрелить один раз, и его скосили очередью. Очередной купол закрылся прямо у меня перед носом, но из-за него выскочил брианский подросток лет пятнадцати, если мерить нашими мерками — волосы обстрижены коротко, не как у взрослых, на бледном лице испуг, но в руке острый нож.

— Беги! — закричал я ему. — Беги!

Палец мой закаменел на спусковом крючке, я не хотел стрелять, не мог стрелять. Время словно остановилось, я увидел, как мальчишка нерешительно замер, а потом бросился на меня, занося оружие.

Я закрыл глаза и начал стрелять — промахнуться на таком расстоянии невозможно.

— Боже, боже… зачем? — шептал я, судорожно выкидывая пустой магазин и вставляя новый, стараясь не смотреть на тело.

Потом закинул в рот еще одну таблетку — забыть, поскорее забыть.

Да, я убийца, я ненавижу себя, но все ради Сашки, ради дочери, ради проклятых денег, без которых ничего не сделать…

Потом некоторое время я ничего не соображал, механически перемещался от укрытия к укрытию, вроде куда-то стрелял, надеялся, что ни в кого не попал. Вокруг метались тени, одни в бронезащите и шлемах, другие в брианских нарядах, но я не всматривался, не пытался осознать, очень хотел спрятаться за тем, что я — это не я.

Из апатии меня вырвал протяжный крик и радостный, презрительный смех.

Смеялся Равуда.

— Твою мать… — я обнаружил, что меня трясет, а стою я рядом с дымящимися останками купола — тогда, в первый день на этой планете, они показались нам очень прочными, но затем мы научились их взрывать.

А у другого купола, уцелевшего, Фул и Молчун держали за руки высокую женщину в длинном платье, ее медно-красные волосы полоскались по ветру, на лице застыло отчаяние. А Равуда неспешно тискал женщину за грудь, обеими руками сразу, и улыбался во всю пасть.

Ах сученыш…

Я двинулся прямо к нему, забыв обо всем.

— Стой, Егор, — Макс сцапал меня за плечо, я сбросил его руку резким движением.

Но на пути у меня вырос Дю-Жхе, а когда я попытался его обойти, он буквально прыгнул на меня и обхватил, словно один борец другого. Макс сцапал мою правую руку, кто-то еще левую, и я бессильно забился, скрежеща зубами.

Я должен ей помочь, должен!

Равуда резким движением разорвал платье, и грудь женщины вывалилась наружу, крупная, молочно-белая, с очень маленьким соском.

— Стой, Егор, не хватало вам еще сейчас сцепиться, — настойчиво шептал мне в ухо Макс. — Она все равно труп, она враг, она бы убила тебя, если бы у нее была возможность, ха-ха…

Мне хотелось кричать, но я не мог, горло сжало судорогой.

Волосы у женщины были темные, а кожа очень бледной, но чертами лица и фигурой она напоминала Юлю. И это мою жену укладывали на землю два урода, и на ней задирал подол Равуда, отложивший в сторону автомат, зеленый подол, украшенный янтарно-синей вышивкой.

Кайтерит разорвал платье совсем, навалился на женщину сверху, загоготали его приятели. Брианка попыталась укусить насильника, но он сжал ей горло и стиснул так, что она захрипела.

— Наслаждайся оказанной тебе чееестью… — прошипел он.

Равуда насиловал ее жестко и ритмично, словно вколачивал свой отросток в землю. Молчун пялился на его мускулистый зад, Фул глупо улыбался и пускал слюни, явно надеялся стать следующим.

А я лишился сил, обвис в руках Дю-Жхе.

— Все, отпустите, ничего я не сделаю, — пробормотал я, ощущая, как на глазах выступают слезы.

Хватка на моих конечностях ослабла, ферини отступил на шаг, и я снова полез в карман за расслабоном. Отвернулся, не желая видеть, что творит Равуда, но женщина закричала снова, протяжно, надрывно.

— Ублюдки, — сказала Крыска — именно она держала меня за вторую руку. — Понимали бы, каково это, когда тебя вот так… нет-нет-нет… но вы еще узнаете…

В этот момент она выглядела не жалкой, как обычно, а очень опасной.

— Прекратить! — голос Йухиро прозвучал как гром. — Нужно срочно уходить! Большой отряд бриан совсем рядом!

Несмотря на сожранный расслабон, я похолодел от страха.

Одно дело сражаться с местными, когда у тебя и линкор рядом, и танки, или щипать их беззащитные тылы… И совсем другое — силами одной-единственной центурии воевать с аборигенами в их родных чащобах…

В окрестностях поселка, где ты, гордый воин Гегемонии, только что жег, убивал и насиловал.

— Ой нет, — прошептал Макс, а Крыска прижала ладони к щекам.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Равуда одним движением сломал шею женщине, похожей на мою Юлю.