Останься со мной...

Машина, которую вёл шофёр-менвит — совсем молодой парнишка, плавно скользила над идеально ровной поверхностью дороги, а мимо с умопомрачительной скоростью (так, что Лика не могла даже как следует рассмотреть их) проносились необычного вида здания — как высотные, так и одно— и двухэтажные, деревья, росшие по обочине, техника непонятного назначения. Лон-Гор сидел на переднем сиденье, рядом с шофёром, а тот время от времени посматривал в зеркало с явным любопытством, так как пассажирка внешне очень отличалась как от арзачек, так и от менвиток — и разрезом глаз, и чертами лица и, главное, цветом кожи. Неужели здесь ещё никто не знает и появлении беллиорки, подумала Лика и только было открыла рот, чтобы задать этот вопрос Лон-Гору, как тот, видимо, это почувствовав, резко обернулся и предостерегающе нахмурил брови — мол, все вопросы потом!

Машина вскоре свернула и Лика увидела, что они теперь едут по широкой аллее, с одной стороны которой стояли симпатичные коттеджи, утопающие в зелени деревьев и кустарников, усыпанных яркими цветами. Автомобиль (он, кстати, немного смахивал на земной, только не было колёс, и он парил над землёй) проехал ещё немного и остановился возле двухэтажного дома песочно-жёлтого цвета и Лон-Гор, выйдя, кивком приказал Лике последовать за ним, что та и сделала.

— Можешь быть свободен! — сказал он шофёру и тот, на прощание ещё раз окинув свою пассажирку взглядом, полным любопытства, развернул "автомобиль" и вскоре тот исчез в конце аллеи.

— Здесь я и живу, — произнёс Лон-Гор, открывая резную калиточку и пропуская вперёд гостью. — Слуг у меня, сразу предупреждаю, нет, лишь раз в неделю приходит работница, чтобы убраться, а готовлю я себе сам... Заходи, будь как дома!

— Ага, но не забывай, что ты в гостях... — пробормотала Лика себе под нос так, чтобы хозяин не слышал, входя во двор и поднимаясь по ступенькам. Лон-Гор поднёс к небольшой панели рядом с дверью серебристую пластинку, что-то негромко щёлкнуло, и дверь плавно отошла в сторону. Полковник подтолкнул невесть с чего заробевшую Лику в спину, вошёл следом и, устало вздохнув, опустился в стоявшее в прихожей кресло.

— Ты довольно сообразительна, — сказал он, потирая висок. — Молодец, что сразу поняла и не стала разговаривать при посторонних... Ты о чём-то хотела спросить, да?

— Неужели никто не знает о том, что к вам прилетела беллиорка? Ну, разве об этом не писали в газетах или не объявляли по телевидению... не знаю, как у вас ещё обмениваются информацией! — поинтересовалась Лика и полковник усмехнулся:

— Что, хочется всепланетной славы? Нет, моя девочка, о твоём прибытии не знает никто, кроме Верховного, его помощников и группы учёных. Правительство ещё не хочет сообщать о твоём прибытии. Хотя бы до тех пор, пока тебя не обследуют, а уж потом... Конечно, я не совсем понимаю, почему Гван-Ло принял такое решение, но это правильно — ты можешь не выдержать длительных поездок и частых встреч... тем более, что ещё слишком жива память о бесславном возвращении "Диавоны".

— Да, насчёт "Диавоны" я тоже хотела спросить! — вспомнила Лика. — Насколько я поняла, арзаки до сих пор рабы... Значит, Ильсору не удалось спасти свой народ?

Лон-Гор тяжело вздохнул и, поднявшись с кресла, направился в соседнюю комнату, поманив за собой Лику.

— Ты есть хочешь? — спросил он, когда они вошли в просторную и светлую столовую, уставленную гарнитуром бежевого цвета, и открыл холодильник. — Есть суп, котлеты с тофелем... Можно просто бутербродов сделать и попить с ними чаю... Так как?

— Если можно, то просто бутербродов, — попросила Лика, на которую внезапно навалилась усталость. — И расскажите мне, пожалуйста, что же произошло с Ильсором и Кау-Руком?

Лон-Гор резко обернулся и пристально посмотрел на свою гостью:

— Ты и в самом деле хочешь знать ВСЁ?

Лика кивнула.

— Что ж, тогда слушай...

...Вся эта затея с Усыпительной водой была заранее обречена на провал, но ликующие арзаки об этом тогда совсем не думали... Восторженные, они провозгласили Ильсора Другом народа и облачили его в голубую шёлковую мантию, расшитую золотыми звёздами, которую надевали лишь в особых случаях и вознесли хвалу своему вождю, который так и сиял от гордости и счастья. Сияли и были оттого невыразимо прекрасны его чёрные блестящие глаза, полностью оправдывая само имя — Ильсор, что означало "прекрасный". Арзаки внимали каждому слову Ильсора, его приказания выполнялись точно и беспрекословно. Первый приказ вождя был такой. Никто не знает, как долго будет действовать Усыпительная вода на менвитов. Вдруг они проснутся очень скоро? Земляне спали по нескольку месяцев и просыпались подобно ничего не ведающим младенцам, а менвиты могли проснуться уже через несколько часов и, как ни в чём не бывало, приняться за свои дела. Поэтому Ильсор распорядился немедленно перенести спящих Избранников на "Диавону", погрузив их в криокамеры. К утру все менвиты, что были в состоянии волшебного сна, уже находились в криоотсеках, сон в которых мог продолжаться десятки лет.

После праздника, устроенного Страшилой в честь гостей с Рамерии, "Диавона" поднялась в небо и, ведомая звёздным штурманом Кау-Руком, взяла обратный курс, неся, как думали арзаки, спасение их народу... а вышло всё наоборот.

— Постойте, так вас тоже не усыпили? — не выдержав, воскликнула Лика. — Просто я читала о том, что всех менвитов... Иначе откуда бы вы могли знать всё это?

— Меня... тоже тогда усыпили, — неохотно признался Лон-Гор, отводя взгляд. — Понимаешь, я всегда нейтрально относился к тому, что арзаков сделали рабами, не переходя ни на сторону побеждённых, ни на сторону победителей... за что и поплатился в итоге. Уже на Беллиоре я начал понемногу понимать, каково это — лишиться своего мнения и своих убеждений и, главное, свободы. Понимание это пришло, когда я вблизи наблюдал, как мои соотечественники издеваются над арзаками, заставляя их проделывать всё, что только приходило им в головы... Великое Небо, каким мерзостям я порой бывал свидетелем! Один лишь Кау-Рук по-человечески относился к этим несчастным и лишь он осмеливался возражать нашему командиру, а я продолжал держаться в стороне, не решаясь признаться даже самому себе в том, что... Эх, да что теперь говорить!

Лика осторожно дотронулась до его руки и чуть сжала её.

— Но вы же в итоге всё поняли, не так ли? — тихо спросила она. — Значит, вы не такой плохой человек...

— Возможно... Но я так и не осмелился встать на сторону арзаков, и в итоге был усыплён вместе с прочими менвитами.

— Но вы же всё помните... И знаете! Как же так, ведь Усыпительная вода должна была стереть память...

— Видишь ли, моя девочка, мы, рамерийцы, живём около трёхсот лет. В процессе эволюции и благодаря особому излучению родного светила наш метаболизм работает совсем иначе и отличается от вашего тем, что он несколько замедлен. Это позволяет нам и жить дольше, и вполне успешно противостоять многим отрицательным воздействиям извне... В том числе и отравлениям. Но это я так, к слову. Ты ведь знаешь, что Гудвиния — страна, полная необъяснимых чудес?

— Да...

— Я думаю, что она отличается и от прочих стран на Беллиоре, потому что, пока мы облетали вашу планету, то более нигде не видели ничего подобного. Возможно, то место, где она находится, исполнено неведомой силы и это способствовало тому, что там появилась и Усыпительная вода, и изумруды, что добывали в этой стране, лишали гипнотической силы нас, Избранников, чем и воспользовались арзаки. Однако... стоило "Диавоне" покинуть Гудвинию, как всё это воздействие прекратилось.

— Не хотите ли вы сказать, что... — медленно произнесла Лика, начиная понимать, к чему клонит Лон-Гор.

— Именно. Думаю, если бы Ильсор задержался на Беллиоре хотя бы полгода, не погружая менвитов в анабиоз, то, возможно, Усыпительная вода подействовала на нас так, как и задумывалось, в полную силу, напрочь стерев память... даже несмотря на особенности наших организмов, но он, окрылённый лёгким успехом, поспешил обратно и в итоге проиграл!

— Что же случилось?

— Обычное разгильдяйство и беспечность, — махнул рукой Лон-Гор и сделал глоток чая, который уже успел основательно остыть. — Когда арзаки укладывали своих бывших господ в криоотсеки, то впопыхах забыли включить несколько криокамер... в том числе и ту, где лежал я.

...Полные радости от того, что они несут свободу своему порабощённому народу, арзаки даже не заглядывали в криоотсеки... а надо было бы, потому что несколько менвитов вскоре пришли в себя. Какое-то время Усыпительная вода, уже лишённая сил оттого, что "Диавона" покинула Беллиору, ещё действовала на них подобно дурману, который только туманит мысли и лишает сил, но никак не памяти... но вскоре они пришли в себя и начали действовать. Изловив одного арзака, которому всё-таки пришло в голову проверить, всё ли в порядке в криоотсеках, они заставили его выложить всё...

— Гипнозом? Они загипнотизировали его, да? — с надеждой спросила Лика, понимая, впрочем, что она сейчас услышит. И не ошиблась.

— Нет, моя девочка. Когда я тоже пришёл в себя и поспешил вмешаться, то спасать было уже некого... Обозлённые солдаты превратили несчастного в кровавое месиво, после того, как выведали у него всё то, что им было нужно...

— И вы не спасли его?!

— Говорю же, там уже нечего было спасать — они переломали ему все кости, отбили все внутренние органы... Даже если бы бедолага и выжил каким-то чудом, то остался бы калекой! Потом меня заставили разбудить всех остальных...

— И вы подчинились? — с упрёком спросила Лика.

— Пришлось, — коротко бросил Лон-Гор, не вдаваясь в подробности. — Через несколько дней все разбуженные пришли в себя и начали действовать. Арзаки были так беспечны, что даже не стали закрывать отсеки, где хранилось оружие... и спустя пару часов всё было кончено. Конечно, они, застигнутые врасплох и всё ещё не верящие в то, что все их мечты рушатся, пытались сопротивляться, надеясь, что сила беллиорских изумрудов поможет им, но всё было бесполезно.

... Разъярённые Избранники дали волю своим самым низменным инстинктам. Пытки и избиения беспомощных рабов длились несколько суток, по коридорам корабля в лужах крови валялись изуродованные тела убитых, стонали раненые, не получая никакой помощи, но, в конце концов, Баан-Ну, пресытившись местью, отдал приказ прекратить бесчинства — мол, предатели должны предстать пред лицом великого Гван-Ло и понести заслуженное наказание... так что все те арзаки, кто остался в живых после бойни на корабле, были силой погружены в анабиоз.

Кау-Рука, после того, как была отправлена гравиограмма самому Верховному и получен ответ, волею Гван-Ло лишили звания и наград, а по возвращении пытали, судили и, признав виновным в измене самой идее Избранности менвитов и заветам Гван-Ло, отправили в Мёртвую пустыню, где приковали к камню и оставили одного перед лицом неминуемой смерти. Арзаков — бунтовщиков, предварительно стерев им память, разослали по шахтам, где добывали радиоактивную руду и куда отправляли всех неугодных правительству (иной раз даже менвитов), а оттуда ещё никто не возвращался живым, не то чтобы просто здоровым... Да оттуда вообще никто не возвращался!