Другой путь Леннрота

Например, если к нему приходили люди за помощью после того, как что-то случилось, либо же, в преддверии, он старался, как мог, чтобы оказать всяческое содействие.

Хассинен заманивал потерпевшего в баню, если дело было серьезным, либо мог ограничиться близостью к своему рукомойнику, если ничего страшного. Потом он снимал со своей левой ноги сапог и обмотку типа портянки и шевелил пальцами.

Нога у него была вполне чистой и аккуратной, ногти не вились кольцами, а были надлежащим образом обработаны, что успокаивало и наводило на мысль о правильной гигиене и надлежащем уходе за своими копытами. В общем, жаждущие помощи доверяли целителю.

Хассинен ловко поднимал свою ногу на нужную высоту и пяткой начинал крутить над уязвленным, либо подверженному уязвлению местом чужого организма. При этом он приговаривал соответствующую мероприятию руну-заговор. И все.

Нет, конечно, не все - дальше шла оплата, как правило, натуральная. Денег заговорщикам или заклинателям брать было рискованно - дар мог пропасть.

Вот такая, собственно говоря, была вся процедура. Но она очень часто оказывалась успешной! Иначе отчего бы так дулись на него местные попы. Редко кому из них "словом божьим" удавалось добиться положительных результатов.

Хассинен наотрез отказал Элиасу в присутствии во время заговора, разве что предложил проделать над ним еще один обряд с целью, так сказать, профилактики. Только без записи!

Стану выпрямлюсь, покину, перекрестясь,

Из избы через сени, из ворот через тын.

Да на поле, да к камушкам.

Как луна не глядит в день,

Так и змея не видит врага.

Я не враг ей. Слова мои крепки, надежны.

Будь по-моему!

Так и ушел Леннрот от Хассинена, услышав лишь две руны-заклинания. Оставил в оплату кусок хлеба с окороком и пошел своей дорогой.

Ему не было обидно, что так получилось. В принципе, ничего плохого заклинатель ему не сказал, тем более, не сделал. Никакой придурковатости, обещанной пономарем, в нем он не заметил60. Человек, не обделенный Знанием, пусть и остающийся при этом безграмотным.

- Коли что большее захочешь узнать, к чему-то важному прикоснуться - знай, что за это придется платить, - сказал Хассинен, потом отвернулся и прикрыл глаза ладонью.

Леннрот удивился, что такой пожилой и, в общем-то, видавший многое на этом свете, человек способен плакать. Он догадывался, что слезы эти о погибшей жене, и не находил слов для утешения.

Шагая прочь, Элиас задумал, что в будущем, когда он выучится на доктора, обязательно еще раз навестит Хассинена, уже более подготовленный специальными знаниями. Когда о предмете разговора можно судить с обеих сторон, всегда понимания получается больше. Может, тогда и интерес у этого рунопевца-заклинателя будет иной, покажет свое искусство.

Но жизнь распорядилась так, что больше они никогда не встретились. И если бы Леннрот не описал свой не совсем удачный опыт общения со строгим рунопевцем-заклинателем в своем отчете с романтическим названием "Странник", об этом мимолетном знакомстве не знал бы никто61.

Железную дорогу из Хяменлинны еще не начинали строить, поэтому Элиас, сначала несколько удрученно, а потом совсем беспечно, шагал себе дальше и радовался весеннему ветерку и ласковому солнышку.

Изначальное стремление войти в доверие к простому народу, замеченному в рунопевчестве, он отбросил, как ненужное и даже вредное. Как бы он ни старался, ни вспоминал былые навыки и язык, его обязательно определят, как "магистра". Чем раньше разоблачит себя, как человека ученого, но совсем негосударственного, тем больше шансов, что его не пошлют подальше, а будут доверительно общаться. Как говорил Рунеберг: "Будь проще, и к тебе потянутся люди".

Те руны-заклинания, что доверительно произнес над ним Хассинен, Элиас записал в свою тетрадь. Конечно, он верил в древнее искусство, но был настроен довольно скептически, потому что все произошло достаточно буднично и просто, словно это и вовсе не заклинания.

Но даже такой несерьезный и легкомысленный подход к заклинаниям позднее дал свой результат. Леннрот и думать уже забыл, а вот случилось дело - и вспомнил. И Хассинену пожелал всего хорошего. И перекрестился, что все обошлось.

10. Саво после Хяме

В земле Саво ему повезло больше. Хотя, конечно, вышло все не вполне так, как рассчитывал. Ну, да дело в опыте.

Крепость Савонлинна, под названием Олавинлинна, располагалась на острове и была рыцарским замком в лучшем его проявлении. О том, когда она была построена и с какой целью, были разные теории, но единой не просматривалось. Также, как и Хяменлинна, эти крепости были всегда. Вероятно, с самого возникновения Земли.

Нет, конечно, можно было запросто найти упоминания о том, что при царе Горохе сгонялись какие-то мастеровые люди, привозились строительные материалы, год выкапывалась земля, два годы - закапывалась, и прочее, прочее. Но все это были перестройки. Дополнения, так сказать, причем, не в лучшую сторону.

Гигантские входные двери, высокие лавки у окон, на которых, якобы, дамы из замка занимались рукоделием. На самом деле современным дамам, чтобы присесть под окошком, приходилось взбираться по специальной деревянной стремянке с двумя или тремя ступенями. Огромные печи с таким высоким подом, что в них можно было преспокойно зайти человеку, не облагороженному излишним весом. Да еще этот зловещий колодец посреди крепости, куда можно было уронить не только слона, но и двух слонов.

Олавинлинна, якобы в честь Святого Олафа, была просто символом гигантизма, ныне непонятного и совсем нефункционального. Недаром Александр Суворов, маленький генералиссимус, про которого злые языки шептали "скопец", изрядно перестраивал весь интерьер под чудо-богатырей русских солдат. Иначе говоря, уменьшал в размерах.

Однако Леннрот считал, что гигантизм в архитектуре нужен всего лишь для гигантов. Но рассуждать об этом было не принято, ни при том же царе Горохе, ни сейчас.

Элиас не мог отказать себе в удовольствии посетить крепость, куда вояками этот доступ был открыт. Конечно, никаких этнографических новостей он добыть здесь не рассчитывал, но походить вдоль камней фундамента и стен, которые помнили Первую и Вторую войну ангелов, было интересно. В первую очередь, для воображения, в котором метелиляйнены62 возводили вокруг странных колодцев свои мегалитические сооружения.

Остановившись на ночлег в гостинице, Леннрот выяснил, что полезного можно добыть здесь, в Савонлинна, которое еще более полезное в других местах. А также цены, кодовые слова и маскировку полицаев. Рыбак рыбака видит издалека, все же время это заняло, поэтому в народ он пошел уже в самом начале лета.

Ворвань, которую ему предложили под страшным секретом, стоила очень дорого, но занимала места очень мало. Если бы удалось переправить ее в Олонецкую губернию аптекарю Сало, работающего под псевдонимом "Кружевницкий", выгода была бы в соотношении один к трем. На Ладоге тоже добывали ворвань, но, как известно, тюлень ладожский по рядам характеристик отличается от тюленя савонлинского. В частности, ладожские - это уже почти русские, языком, стало быть, владеют, а савонлинские - это импортные, и язык их иностранный. На самом деле различие мог назвать лишь аптекарь, который методом перегонки делал для светских дам светские крема и не менее светские витамины.

Ворвань - это тюлений жир. А также китовый и морских зайцев. Чем больше морское животное, тем менее ценный из него получается продукт. Ну, а тюлени, что водятся в озере возле крепости Олавилинна, не больше ездовых собак. При царском дворе крема и витамины ценились, однако производства их были запрещены и каралось смертной казнью. Жалко тюленей, что и говорить.

Все организационные дела заняли время почти до Троицы, когда честной народ ходит с березовыми веточками и лениво отмахивается ими от мух. На пятидесятый день Пасхи63 заканчивается период выбора невест и женихов. Далее - уже все, конец выбора. Кто такое придумал? Те, кто борются за нравственность и за урожай.

Дождливым вечером 8 июня в деревню Хумуваара, что возле Кесялахти, пришел промокший путник. Держал он над собой, как и положено, веточки березы, чтобы приобщиться, так сказать, к Празднику. На маленьких березовых листочках в этот день по поверьям собирались души усопших близких и родных. С веточек, которые нес Леннрот, вероятно, дождь их всех смыл. Разве что самый стойкий близкий и родной дух остался.

Он и вывел Элиаса к дому, где ему не отказали ни в крове, ни в сухой одежде, ни во внимании.

Праздник уже отпраздновался, служба в ортодоксальной церкви, деревянной и огромной, в соседнем городке Кесялахти закончилась. Все были сыты, пьяны и носы в табаке.

- Ку-ку, - прокашлял Леннрот в сенях. - Здесь проживает Юхани Кайнулайнен?

- Здесь, - стройный хор голосов ответил из дома, и тотчас же, как горох, из двери выкатилась целая ватага синеглазых беловолосых детей. Они с любопытством уставились на мокрого посетителя.

- Мама, - сказал самый старший. - Тут чиган мокрый отца Онни спрашивает.

Сейчас же молодая веселая женщина выглянула в сени, пригляделась и возразила:

- Это не чиган. Те в одиночку только в сказках ходят, удачу приносят. Они, в основном, борделями передвигаются.

- Таборами, - поправил ее Леннрот.

- Ну, да, таборами, - охотно согласилась хозяйка. - А это магистр, разве вы не видите?

- Мокрый, как чиган, магистр, - важно и рассудительно заметил старший. И дети снова гурьбой закатились в дом.

- Видите ли, я уже однажды пытался застать вашего мужа в Хирсикангасе, да как-то мы разминулись, - пояснил Элиас и вытер мокрое лицо ладонью.

- Зятя, - пояснила женщина. - И сейчас не застали. Зато его братья все здесь. Пройдете в дом?

- Ну, если не отправите меня в плавание, - усмехнулся Леннрот, кивнув себе за спину. Дождь лил, как из ведра.

Ему дали полотенце, сухую рубаху, сухие штаны и место за столом. Старший брат Юхани был действительно знатным рунопевцем, прочие братовья тоже могли сыграть и спеть по случаю, но предпочитали не отнимать слушателей у знаменитого родственника. А то разбегутся, потом и не сыщешь.

Юхани был на сплаве леса, торопился домой к Троице, да пришлось задержаться до понедельника. Так что, магистр мог подождать до завтра, если дело важное. Места в доме хватало, положат спать с овцами.

Спасибо, что не со свиньями, подумал Леннрот, но идти в дождь в неизвестность не хотелось. Потом появились овцы - девушки, нанятые на сезон для полевых работ из ближайших хуторов - и место ночлега представилось Элиасу вовсе не таким уж непривлекательным.

Семья Кайнулайненов была вполне зажиточной, так что Леннрот не чувствовал себя лишним ртом. Утром он проснулся новым человеком. И так случилось еще пару раз: рунопевец появился в отчем доме только на третий день ожидания.

Высокий бородатый, как тролль, мужчина среднего возраста в порванной шапке вошел в дом и с сел на скамейку, всем своим видом показывая разочарование.