Другой путь Леннрота

Элиасу было забавно разбираться со словами, которые уже почти вышли из употребления в городах и заменились на другие, цивилизованные. Однако об этом - ни гу-гу, порвут на части всевозможные специалисты по языковым формам. Чем дальше слово от истины, тем меньше слышит тебя Господь, а если и слышит, то чертовски нехорошо понимает.

11. Юханнус и спорынья.

Леннрот прибыл к месту празднества, что называется, во всеоружии.

Девушки тусовались где-то поодаль, парни сооружали свое кострище. Это потом, когда уже ночь, как это водится - белая ночь, опустится, народ согреется легкой выпивкой, в воду прыгнут первые купальщики, костры вовсю заполыхают, можно будет перемешаться.

Да и то, это произойдет не вполне явно. У девушек свой огонь, у парней - свой. Выбрался из воды - прыгай через костер. Коли опалил себе что-нибудь выразительное - бросайся в воду опять.

Но из воды можно появиться не только возле своего костра. Можно проплыть несколько метров по течению, либо же против такового, и вылезти не там, где зашел. На такие дела никто внимания не обращает. Словом, забава, да и только.

- Короче так, поцаны, - сказал Элиас парням, которые пригласили его в свою компанию. - Сегодня ночью случится акция, но я приготовил кое-что, чем мы этой акции можем противостоять.

Он отвел всех удивленных ребят к лесу и показал под корень раскидистой ели. Там лежали больше десятка свежевыделанных дубинок.

- Вот, что значит "во всеоружии", - ухмыльнулся он.

- Зачем? - в один голос изумились все. - На Юханнус никто не дерется.

- Драться не обязательно. Обязательно отбиваться.

Те, кто под вечер уже изрядно нагрузился алкогольными напитками, поплавал по озеру в лодках, к прыжкам через костер не допускался. Они, люди семейные или среднего возраста, ближе к полуночи уже вовсю кормили комаров под ближайшими кустами или размышляли о бренности бытия в домашних кроватях. Так что конфликты на педагогическом фоне были исключены. Прочие люди друг друга знали. Может быть, не так хорошо, но имели при этом намерение познакомиться поближе.

Какие могли быть драки?

Элиас был в авторитете, но также его появление здесь было всего лишь данью уважения, о его личных наклонностях за столь короткий период знакомства не мог судить никто.

- Ладно, поцаны, - согласился Леннрот. - Давайте условимся: вы просто не забудете о том, что под этими корнями лежит. Коли не нужно будет - под утро бросим в костер. Делов-то.

Все согласились, но магистр не унимался. Он потребовал, чтобы каждый сделал себе на тыльной стороне ладони по царапине. Якобы, в случае возникновения угрозы всегда сжимаются кулаки - а тут такая напоминалка!

Ну, а дальше время полетело, как на крыльях. Все ребята перекусили освященными в церкви куличами, запили глегги, запели песни и запалили запалки.

Где-то недалеко по берегу громко заголосили невидимые девушки. Они тоже были радостно возбуждены.

Элиасу передался всеобщий настрой, и ему захотелось непременно смеяться и дружить. Потом дружить расхотелось.

Парни вокруг, чем меньше времени оставалось до полуночи, тем больше волшебным образом менялись. Сначала у каждого появился красный отблеск в глазах. Ну, это можно списать на отражение пламени. Потом руки и ноги у всех несколько удлинились. Предположим, причудливая игра теней. Затем прыжки через костер сделались какими-то странными по времени. Прыгающий человек над пламенем будто бы замирал, преодолевая его, как бы нехотя. Того и гляди сгорит заживо.

- Что за ерунда? - спросил его ближайший человек, кого Леннрот даже не узнал. Слова тоже были замедленными и каждый слог сбивался на маловразумительный рев.

- Да, странно как-то, - проревел в ответ Элиас.

Он для порядка прыгнул через огонь, но нисколько не обжегся, однако люди вокруг, наблюдавшие его прыжок, в изумлении открыли рты.

Сбросив с себя остатки одежды - он, оказывается, как-то умудрился раздеть и рубаху, и штаны, и даже картуз когда-то раньше, оставшись до этого в одном исподнем - прыгнул в озеро. Вода на мгновение взбодрила и отрезвила, что ли: все на берегу выглядели вполне нормальными. Но, привыкнув к прохладе, все начало снова оплывать и меняться.

Рядом, вдруг, появились девушки. Выглядели они странно и пугающе, несмотря на то, что обнаженная женщина - это всегда загадка и красота, хотелось держаться от них подальше. Так же, как и самим девушкам от него, от других парней и друг друга.

Смеяться расхотелось.

А потом из леса вышли чудовища. Они все были в сапогах, начищенных до блеска, в фуражках и с плетками-нагайками в руках. Морды у чудовищ были одинаковы. То ли свиные, то ли песьи. Время опять выкинуло фортель и замерло.

Леннрот был лучше подготовлен, чем его сегодняшние друзья-товарищи, но и он растерялся.

Чудовища сами себя не порождают. Над ними тоже должно стоять чудовище, кровожадное и полностью аморальное. Так было раньше, так есть сейчас и так будет потом. Будущие монстры, будь то Иосиф Сталин, либо Адольф Гитлер или же Владимир Путин, все они стоят на плечах тех, кто еще только собирается их породить. Прошлое созидает их, чтобы они отняли будущее.

Но сами стоять на плечах они не могут, обязательно должно быть то, что поддерживает их и сохраняет им равновесие.

Элиас окунулся в воду с макушкой и взглянул на берег другими глазами. Он увидел, что каждое чудовище имеет отросток от головы, словно бы щупальце, которое призрачным протуберанцем уходит куда-то за облака71. А у ребят, замерших на берегу, таких щупалец не было. Он понял, что эти то ли свиные, то ли песьи морды - всего лишь гримасы дичайшей ненависти и высокомерия. Они сейчас поднимут свои нагайки и будут их бить, по мере ударов распаляясь и не останавливаясь при первой крови. Наоборот, тогда они начнут сечь несчастных голых людей насмерть, без жалости и сострадания, зато с чудовищной похотью к насилию.

Леннрот сжал руки в кулаки и увидел царапину на тыльной стороне ладони. Он еще только вспоминал, что это значит, а ноги уже вовсю несли его к корням ели. Кто-то из парней в испуге рухнул на колени, подняв над головой руки, кто-то, увидев царапину и у себя, бежал в одном с Элиасом направлении.

Финны, как и карелы, порой неожиданные в своих поступках. Все они, конечно, разные, и мерзавцев среди них хватает. Но есть те, кто, не проронив лишнего слова, получив по мордам, вытаскивает с пояса пуукко72 и начинает резать обидчиков, защищая свою семью, своих близких, свою родину. Такое вот бешенство северных народов, непонятное ни шведам, ни немцам, ни русским, ни одному из государственных судей и прокуроров.

И это бешенство случилось сейчас, когда, не думая о последствиях, парни с дубинками в руках начали отбиваться от наседающих чудовищ в фуражках. Те секли по сторонам своими нагайками, вырывая окровавленную плоть из тел подвернувшихся под удар жертв, голые парни крутили в руках, как мечи, свежеструганные биты и опускали их на головы и плечи врагов.

Сначала Элиасу показалось, что чудовищ больше, чем голых парней. Потом к парням примкнули полуголые девушки, устроившие визг. Силы сравнялись. Когда Леннрот взмахнул своей дубиной, отбивая свистящий выпад нагайки, а потом, крутанувшись на месте, нанес удар по затылку напавшего на него монстра, то превосходство, вроде бы, было уже за людьми.

Фуражка у чудовища, которого он приласкал, откатилась на несколько метров в сторону, вместо затылка бурое месиво. И тело вполне по-человечески не шевелилось, словно для этих существ тоже были вполне определенные рамки физического бытия.

Потом случилось еще несколько схваток, причем одна, последняя, почему-то уже в воде. И все стихло.

Голые парни и почти голые девушки, умывшись в воде от крови и песка, взялись за руки и разбрелись, кто куда. У Леннрота пары не оказалось. Наверно, ее следовало поискать на том, женском, стойбище.

Элиас вышел из озера и опустился на колени. Ночной воздух застыл, даже комариного щебетанья и птичьего писка было не слышно. Голова была тяжелой и в ней тяжко тонули мысли. Он посмотрел на свои руки - те все еще держались за дубину - и не мог решить, что этими руками нужно делать. Вокруг не осталось никого, кто бы шевелился. Вокруг лежали только трупы.

Леннрот закрыл на мгновение глаза, а когда открыл, то над ним возвышался козломордый Пропал. Вот его не было, а вот он есть, с красными злобными глазами, плешивый и синегубый, полный рот мелких острых зубов, серая кожа и тянущаяся к нему когтистая лапа.

Пропал появился так неожиданно, что Элиас вскрикнул от ужаса и отшатнулся назад, упав навзничь. Он завалился на спину, а козломордый, оскалившись, попытался растоптать его своим копытом. Леннрот успел перевернуться на земле, откатываясь вбок, а потом выбросил вперед так и не брошенную дубинку.

Он еще успел подумать, что было бы очень печально, если вместо пригрезившегося Пропала, оказался бы юный мальчишка, возвращающийся с ночной рыбалки на сома. В самом деле, с глазами явно творилось что-то неладное.

Но козломордый, получив с размаху по морде, не исчез и не обратился красной девицей с переломленным черепом. Он ощерился, как крыса, и из пасти у него вырвался чуть различимый зеленоватый пар. Пропал потряс головой, ошеломленный дубиной, опустил зловещую клешню, и проговорил противным тонким блеющим голосом:

- Кто надоумил березовые дрыны выстругать?

Элиас вспомнил, что березу выбрал сам, так как эта древесина самая плотная, хоть и в сучках может запросто сломаться, если ударить обо что-то. Поэтому тщательно прошелся своим пуукко по каждой бите на предмет скрытых сучков и трухлявых мест. Вышло, что надо.

- За рукописью пришел? - спросил он, опираясь на дубину и поднимаясь на ноги. - Сжечь снова возжелал?

- Что мне твоя рукопись! - проблеял Пропал. - Рукописи не горят!73

Он показал указательным пальцем куда-то на лоб Леннрота.

- Здесь твои рукописи. Отсюда их придется выковыривать.

- Попробуй, - сказал Элиас и принял воинственную стойку.

- Не я, - прошелестел козломордый. - Они выковыряют, выкорчуют и уничтожат. Для того они и люди. И еще извратят все.

- Зачем тебе это нужно? - спросил, опуская свое оружие, Леннрот.

- Не мне. Ей нужно. Чтобы никто не сопротивлялся.

Элиас не ощущал ничего, кроме гнева и омерзения, когда говорил с Пропал и слушая его голос. Особенно досаждал голос. Вкрадчивый и будто бы через уши вползающий в мозг. Тембр этого блеяния порабощал слабых и развращал глупых. "Ври, кради, подличай, прелюбодействуй, убивай - как я - ничего тебе не будет. Повинуйся и обожай!" Да, за таким пойдут миллионы и будут поощрять на вранье, воровство, подлость, прелюбодейство и убийство. А кто-то из них будет действовать: убивать, убивать, убивать. Повинуясь и обожая.

- Глупец, что тебе со всем этим делать? - гадко хихикнул козломордый и кивнул своей мерзкой головой по сторонам. - Может, помочь?

Леннрот прыгнул вперед, вложив в свою дубину все силы, подкрепленные ненавистью.