Мой вагончик

Была страна – и нет уже

Советский Союз отменили в декабре девяносто первого. Пала Великая Держава.

Сначала, вроде ничего не изменилось, потом в обороте появились купоны – первые украинские деньги.

В тот год были в ходу и рубли, и купоны, а к ним еще и талоны на дефицитные товары. Мы, вооружившись всеми этими странноватыми средствами платежа, отоваривались сахарным песком, крупами и сигаретами. Все остальное было свое.

По весне купили поросеночка на самостоятельный откорм. Правда с ним произошёл неожиданный казус. Хорошо покушавший поросенок, вдруг стал бордового цвета и начал истошно вопить. Первый раз мы испугались, подумали, что помрет, но через пару часов приступ прошел. Спустя какое-то время, стало понятно, что у бедолаги аллергия на козье молоко, остатки которого мы добавляли в его корм.

Никто, кроме нашего поросенка, аллергией не страдал. И к июлю на молоко выстроилась такая очередь, что стали ограничивать собственное потребление. Не всем желающим хватало. Пришлось, к нашему глубокому огорчению, отказать актеру, игравшему товарища Сухова в культовом фильме. Он в тот год отдыхал в поселке с внучкой.

Поразмыслив, придумали как еще заработать. Бизнес был как в анекдоте:

– Купил за рубль, за два продал, на этот процент и живу.

На набережной поселка не было еще ни кафе, ни ресторанов. Точки общепита закрывались после ужина, и отдыхающие, если не запаслись на вечер, бродили по берегу, топтались на танцевальной площадке или сидели в летнем кинотеатре, ерзая на жестких лавках. Другими словами: спрос был, а предложение запаздывало. В этой нише мы и устроились. С утра ехали в Судак, забивали багажник ящиками с лимонадом и пивом, покупали шоколадки, печенье, жвачку и вино. Вечером пригоняли машину к дансингу, ставили раскладной столик, подключали к аккумулятору фонарик, и публика слеталась со всех сторон. Заведение получило народное имя «Светлячок».

Дивные южные ночи! С танцевальной площадки доносятся звуки музыки. Млечный путь на небе и лунная дорожка на море. У «Светлячка» всегда народ. Выпивают, смеются. Хорошо!

До конца июля мы торговали на берегу одни, и здорово разбогатели. Потом местные тоже начали открывать точки. Количество столиков с товарами росло с каждым днем, и к концу августа вся набережная преобразилась. Доходы стали меньше, но торговля все равно шла бойко и весело. Кстати, прогуливался в том августе по нашей набережной сам господин Жириновский. Важный, благожелательный и демократичный, окруженный свитой. Очень хвалил наш бизнес. Усмотрел в нем ростки новой экономики. Мужу пожал руку и пожелал дальнейших успехов. Нам же, наша откровенная спекуляция, представлялась делом малопочтенным.

Свою кассу, объемистый пакет с деньгами, мы хранили в щели между платяным шкафом и стеной. Стены в доме были неровные, беленые известью, и, как мне казалось, место было надежным: в жару двери не закрывались, любой мог зайти и пошарить в шкафу или в тумбочке, а проверять каждую щель – это вряд ли.

Людей вокруг в летний период было полно. Каждый закуток и курятник сдавался отдыхающим. Койка с панцирной сеткой и ватным матрасом, подушка с куриным пером, наволочка и пара простынок, байковое покрывало – ночлег готов. Общая кухня с газовой плитой и одним холодильником на всех, стол под старой сосной – вот и столовая. В общем, отдыхай в свое удовольствие. И ведь отдыхали, да еще как!

Но вот как-то ночью, слышу сквозь сон, шорох. Смотрю: здоровенная крыса тащит нашу кассу в зубах. Толкаю мужа. Он хватает, что попало под руку, и кидает в след крысе, которая уже у входной двери. Та бросает пакет и исчезает в темноте. Да…, еще бы минута …. Если бы я не проснулась, то мы бы думали, что нас обворовали. Нужен кот!

Котята, которых мы время от времени приносили, не приживались в доме, боялись собаки. Мыши же напротив, процветали. А теперь еще и крыса заглянула! Ризеншнауцер выведен не для охоты – это точно.

Спустя пару недель, заглянули мы к родне в Судак и рассказали эту историю. Прощаемся в дверях, и, вдруг, зять хватает за шкирку помоечного кота, крадущегося в дом:

– Берите, чем плох? Ходит тут, промышляет. Редкий нахал.

Снимает с вешалки авоську, и запихивает туда животное. Мы с сомнением принимаем нежданный подарок. Кот, к нашему удивлению, сидит тихо, не вырывается. Так и привезли мы его к себе, смешно торчащего шерстью и лапами из ячеек авоськи. В доме он повел себя по-хозяйски. Пошипел на подскочившую Лайму, и как-то сразу определив, что она не опасна. С аппетитом поел, улегся в кресле и заурчал. Вселился.

Видно было, что жизнь его не баловала. На животе грыжа, часть зубов отсутствует. Но кот молод и красив: серо-полосат и пушист. Нанесенный бездомной жизнью урон, он вполне компенсировал уверенностью в себе, спокойствием и чувством собственного достоинства. Мыши сразу пропали.

Так, в авоське, в нашу жизнь въехал Шурик!

Пролетело наше последнее лето в Крыму, начались осенние хлопоты. Изредка выбираемся в балку, посидеть в тишине у костерка, запечь на огне кусочек хлеба, поджарить сало, надышаться особыми ароматами палой листвы и соснового леса. Каждый месяц здесь одаривает своими запахами и звуками. Уже попрятались певцы лета – цикады, притихли птицы. Тихонько шелестит ветерок, да с шумом взлетает потревоженная нами сова.