Дневник Булгарина. Пушкин

2

Я одет в шинель фельдъегеря, на поясе у меня пристегнута моя уланская сабля, под шинелью спрятано два пистолета. Чувства обострены; мне кажется, что я снова нахожусь в разведке на вражеской территории. По чести — здесь даже опаснее. Если на войне есть возможность вернуться в свое расположение, то здесь мы ставим себя в гораздо более отчаянное положение.

Здание Третьего отделения хоть и не военной фортификации, но и в него без хитрости не попасть. Нас всего четверо; чтобы не оставить о себе сведений, решено называть друг друга — Первый, Второй, Третий и Четвертый. План продуман до мелочей, он настолько опасен, что я чувствую себя моложе, и он настолько дерзок, что ему суждена удача. Я во всем уверен — иначе не поставил бы свою жизнь на карту. Не далее, как сегодня ночью я добуду весь архив Рылеева и брошу его к ногам Каролины.

Нам везет, что здание Третьего отделения находится отдельно от других строений и заключено в периметре просторной ограды. Теперь зима и от дома идут всего две дороги — от парадного подъезда и запасного хода с задней стороны здания. Достаточно двух человек, чтобы перекрыть все выходы. Для этого потребуется половина нашей команды: Третий и Четвертый, которые сейчас едут сзади в кибитке (у них там бомба, необходимая для запасного плана). С началом дела они должны броситься вперед и занять позиции перед домом и позади него. Основное дело — за нами — Первым и Вторым. Я — Первый, конечно.

Мы оба одеты в форму фельдъегерей, чтобы сначала не вызвать подозрений. Ранние сумерки уже скрадывают детали, тем не менее, наши лица прикрыты башлыками — словно бы от мороза. Я спешиваюсь, взбегаю на крыльцо и звоню в колокольчик. Мой товарищ становится рядом. Открывается маленькое окошко.

— Чего надо?

— Срочный пакет господину управляющему фон Фоку! — сквозь окно я показываю заготовленный бумажный пакет с большой сургучной печатью.

За дверью чувствуется движение, другой голос, видимо дежурного офицера, говорит:

— Везите к Максиму Яковлевичу на квартиру, здесь его нет.

— Мы там были, господина управляющего нет, а оставить пакет на квартире без росписи ответственного лица мы не имеем права.

Это «ответственное лицо» видимо подкупает офицера.

— Хорошо, — говорит он и командует караульному, — открывай!

Двери, наконец, распахнуты, а это почти половина дела. То-то Каролина обрадуется! Я вбегаю внутрь уже с пистолетами в руках. Один направляю на офицера, который, кажется, спросонья и плохо понимает, второй — на караульного солдата. Еще один караульный хватает ружье, прислоненное к стене.

— Не сметь! — реву я. — Оружие — на пол! Второй, собери!

Мой товарищ подбирает оба ружья. Офицер, наконец, понимает, что это нападение, он делает шаг назад, выхватывает саблю и ударяет меня по руке. Я роняю пистолет, но скорее он неожиданности, чем от боли — удар приходится плашмя. Не желая его смерти, я не стреляю, а отражаю выпад офицера своею уланской саблей.

— Стреляй же! — кричит мне Второй.

Но я передаю ему пистолет и бьюсь саблей. Офицер молод и атакует яростно, я делаю вид, что отступаю. Он бросается вперед, я отвожу удар, и когда офицер по инерции пролетает мимо, бью его в голову или куда-то еще рукоятью. Уже без сознания он продолжает движение до стены, ударяется и остается неподвижным у ее основания. Караульные понимают, что имеют дело с серьезным противником и уже не делают попыток сопротивления. Я снимаю с офицера пояс и связываю им локти хозяина за спиной. Затем беру у Второго свой пистолет.

— Где архив? — спрашиваю я солдат. Они ведут нас по коридору, оканчивающемуся железной дверью. — Дайте ключ!

Солдаты мнутся.

— Не в службу, а в дружбу — посмотри у офицера, — прошу я Второго. Второй уходит, а я приставляю пистолет к ближайшему караульному. — Офицера я пожалел, а тебя не буду, где ключ?!

— У…нас нет… у Максима Яковлевича он. Дежурным не положено…

— Вот черт!

Второй возвращается и пожимает плечами. Я беру ружье и стреляю в замок. Дверь стоит, как скала. Заряжаю и стреляю снова. На выстрелы прибегает Третий.

— Вы же обещали никого не трогать!

— Не волнуйся, все живы, — говорю я и поворачиваюсь ко Второму. — Надо ехать к фон Фоку.

Я чувствую гончий запал и не могу остановиться. Впервые со времен военной службы передо мной ясная цель и простые средства для ее достижения. И награда, какая награда впереди!

— Я не поеду, — говорит Второй. — Уговора не было.

— Я же не знал, что ключи только у него.

— А вот следовало бы! — желчно говорит Второй. — Это я человек не военный, а вот ты должен был предусмотреть.

— Поздно отступать. Нам еще повезло, что ключ у него — фон Фок живет без семьи и почти без прислуги. Раз дело начали — надобно закончить.

— Хорошо, — соглашается Второй. — Но я против — ты запомни.

— Третий, остаешься за старшего, — командую я. — Если мы не вернемся через три часа — уходите по домам и забудьте где были. Пока заприте двери и никого не пускайте.

— Так точно Фа… господин Первый.

Я показываю Третьему кулак.

— Лишнего не болтай.

Мы со Вторым садимся на лошадей и едем на квартиру фон Фока, расположенную всего за две улицы от Третьего отделения. Там я повторяю фокус со срочным пакетом. Лакей легко открывает дверь фальшивым фельдъегерям (план работает!), и мы входим в переднюю.

— Сейчас доложу, — говорит слуга, но в коридоре уже слышатся шаркающие шаги хозяина.

Второй закрывает поплотнее дверь, а я бью лакея по затылку рукоятью пистолета.

— Кто вы? В чем дело? — строго спрашивает фон Фок.

— Нам нужен ключ от архива вашего отделения, — объясняю я. — Отдайте ключ или я вас убью!

— Вы кто?

— Отдайте ключ, — тихо повторяет Второй, — и мы вам ничего не сделаем.

— Николай Иванович? — брови фон Фока лезут вверх.

— Ключ!

Фон Фок вдруг откуда-то достает пистолет, наводит на меня, мы стреляем одновременно. Максим Яковлевич падает.

— Фаддей, что ты наделал! — кричит Греч.

Этого и Каролина не одобрит, думаю я.

— Надо было взорвать архив фугасом, — приходит мне поздняя мысль. — Правда, где гарантия, что все опасные документы погибнут?