Розы на асфальте

20

На могиле у Дре пробивается ярко-зеленая трава – напоминание о том, что скоро весна и жизнь продолжается, хоть и без него.

Его похоронили в дальнем конце кладбища, и сюда почти не долетает шум машин с шоссе. Тетя Нита с дядей Рэем заказали Дре красивый памятник, на котором, кроме имени с датами рождения и смерти, выбито: «Любимому сыну и отцу», а еще ниже курсивом: «Мы любили его, но Господь любил больше». Мне трудно в это поверить.

Я сижу на траве, прислонившись спиной к надгробному камню. Февраль, еще холодно, но солнце светит так ярко, что сбивает с толку и хочется скинуть куртку. На могиле разложены цветы, плюшевые мишки и открытки с посланиями от родных и друзей.

Беру в руки сердечко из розового картона, на нем видны человеческие фигурки, неумело нарисованные цветным карандашом. Наверное, это Андреана с папой.

Смотрю на рисунок, и слезы наворачиваются. Я вытираю глаза, говорю:

– Прости меня, Дре. Пора, наверное, уже перестать плакать. Прости, что давно не приезжал. Дел невпроворот. Но тебе, думаю, и без меня не скучно там с Тупаком и с нашим дедом. Ты только не начинай ругаться, я школу не прогуливаю, просто сегодня у них там какие-то работы, учителя нас распустили, вот я и решил тебя навес- тить.

Откидываю голову, ощущая затылком холодный камень.

– Знаешь, Дре, на улицах у нас черт-те что творится. Представляешь, Шона замели пару месяцев назад. Говорят, копы связали его пушку с каким-то убийством, и теперь он может получить пожизненное. На его место метит Мозгляк… – Я качаю головой. – Разве может такой урод рулить Королями? Другие старшие теперь с ним на ножах, и, что будет, неизвестно. Короче, в банде раскол, все шатается. Мы с Кингом, Рико и Джуни решили, что сами о себе позаботимся… Ну и за мальками тоже присматриваем – я знаю, ты бы так и хотел.

Вздыхаю виновато.

– Да, толкаем потихоньку свой товар… Но не работать же на этого дебила Мозгляка? Все это только на время, Дре, клянусь! Как только встану на ноги и найду нормальную работу, точно завяжу, железно.

Представляю, как Дре недоверчиво хмыкает.

– Нет, правда! Я и сейчас продаю совсем немного, только чтобы на жизнь хватало. Если буду слишком много зашибать, Ма догадается. А пару лишних сотен в неделю я могу от нее спрятать.

Провожу рукой по мягкой траве.

– Какая славная выросла… Кажется, она называется «сороконожка» – ухода почти не требует. Мистер Уайатт зовет ее «красоткой», он вообще иногда говорит о своих растениях как о женщинах, ага. Я до сих пор у него работаю, чтобы Ма не догадалась, что я снова взялся за старое. Хватит того, что из-за школы то и дело наезжает.

Дре сейчас, ясное дело, спросил бы: «Неужели все так плохо?»

– Врать не буду. Трудно вытянуть и то, и другое, и третье. Придется, видно, в летнюю школу таскаться, даже подумать тошно. Давай я лучше новости расскажу. Киша и предки твои окей, потихоньку справляются. Андреана так быстро растет, даже не верится. На той неделе они с Кишей навещали нас: Андреана соскучилась по «Сэви». Ма говорит, ты мною мелким тоже интересовался.

Губы у меня дрожат, слезы обжигают глаза. Черт! Зажимаю рот подолом рубашки, но это не помогает – я уже рыдаю:

– Черт, черт, черт!

Мистер Уайатт говорит, что горе накатывает волнами. Бывает, захлестывает с головой, так что дыхание перехватывает, вот как сейчас.

Наверное, Дре обнял бы меня за плечи и сказал: «Все наладится, не дрейфь, братец».

– Да куда там наладится, – отвечаю. – Это несправедливо, Дре, и не надо говорить, что, мол, такова жизнь, – болтовня это все.

«Кто сказал?» – усмехнулся бы он.

– Я сказал, тупица, – смеюсь в ответ, утирая глаза рукавом. – Знаешь, так плохо без тебя… Не с кем поговорить по душам, прошвырнуться, как раньше. Рико и Джуни, они словно с другой планеты, а Кинг… Мы с ним теперь деловые партнеры, и все. – Качаю головой. – С тех пор как он съехался с Аишей и ничего мне не сказал, все изменилось. Пора мне привыкнуть, что люди уходят. Папец, ты, Лиза, Кинг… список все длиннее.

Хочу усмехнуться, но не могу.

– Ладно, дальше про наших расскажу. Бабуля бодрая, ее ничем не свалишь, такая уж она есть. Ма работает, все как прежде. Отец тоже вроде ничего. Мы с ним толком с того самого свидания не разговаривали… Не должен он был так на меня наезжать, Дре! Он последний, кто имеет право меня воспитывать, понимаешь?

«Нет, не понимаю», – ответил бы, наверное, Дре.

– Ладно, думай как хочешь. Не нужен мне отец, я сам теперь отец. Видел бы ты Сэвена, он такой уже большой! Аиша навещает каждое воскресенье, но в остальные дни все на мне, и вкалывать приходится еще как. Страшно подумать, что я буду делать, когда появится еще один.

Я срываю с могилы травинку, верчу в пальцах, продолжаю:

– Лиза чувствует себя хорошо, скоро узнаем, мальчик у нее или девочка. Если мальчик, назовем его в твою честь – Андре Амар. Все ему расскажу про нас с тобой… Особенно как выигрывал у тебя в баскетбол.

Я почти слышу, как Дре смеется: «Только попробуй!»

– Не волнуйся, Лиза сравняет счет. Мы с ней теперь просто друзья: не хочет она встречаться с уличным гангстером. Ладно, это мы еще поглядим. Хочу устроить ей сюрприз на День святого Валентина, посмотрим, что она тогда скажет. Повезу ее на экскурсию в Маркхэмский колледж. После такого-то она точно даст мне второй шанс, да? – Смотрю на часы. – Кстати о Лизе: пора мне. Она сегодня учится, а мне нравится вместе с ней возвращаться на автобусе в Садовый Перевал. Скоро опять приду, передавай привет нашему деду. – Хлопаю ладонью по надгробному камню. – Пока, братишка, люблю тебя!

Уходить от Дре труднее всего. Моя жизнь продолжается, а ему только и остается, что растить на себе траву.

Сорванную травинку я забираю с собой, кладу в карман – сам не знаю зачем.