Гуманитарный бум

— Кто?!

— Знакомые…

— Ах, тебе стыдно, что знакомые увидят тебя со мной!

— Не нуди.

— От кого ты прячешься?! Оттого типа в круглых очках?! Он и не думает сюда смотреть, с ним такая спутница!

— Какая? — Алена внушительно взглянула на Славика.

— Обыкновенная, — скучно поправился он и, заметив, что Алена по-прежнему вдавливается в стол, произнес: — Да хватит тебе! Никому ты не нужна!

Алена проглотила эту пилюлю.

— Пригласишь ее танцевать, — сказала она бесстрастно.

— Кого? — бестолково спросил Славик.

— Венеру Милосскую — вот кого! Неужели не понятно?

— Зачем мне ее приглашать! Да и не станет она со мной дергаться!

— А ты не дергайся, ты танцуй!

— Скажешь тоже! — Славик тянул время.

— Мне что, повторять?! Пригласи ее!

Он нехотя встал.

Протанцевав с Лизой один танец, Славик вернулся к столику и стал мрачно накручивать на палец цепочку.

— Ну?! — спросила Алена. — Как она себя вела? О чем вы беседовали? Брось ты свою игрушку! — она раздраженно выхватила у него цепочку.

— Ни о чем. Она меня просто не замечала.

— Она смотрела на него? А он?

— Это уж твоя забота! У меня третьего глаза нет. Вообще зачем ты меня звала? Если я тебе нужен как ширма…

— Хватит! — Алена вдруг почувствовала, что хуже, чем теперь, ей еще не бывало. — Можешь проваливать, я тебя не держу! Топай, топай!

Она неосторожно задела локтем бутылку. На них обернулись, и Алена едва успела нагнуться и спрятаться за Славика.

— Они меня заметили? — спросила она.

— Даже не обернулись.

— Ах, даже не обернулись! Вот как! Что ж, я заставлю их обернуться! — Алена встала и опрокинула стул.

— Нас выведут, тише, — шептал Славик.

Алена оттолкнула его и двинулась к столику Никиты и Лизы:

— Мое почтение! Не ждали?

— Здравствуй! Как ты здесь очутилась?!— с наивным удивлением воскликнула Лиза, а Никита промолчал и отвернулся.

— Решила заглянуть. Вдруг кого встречу…

— Мы вот тоже решили зайти… — Лиза почувствовала, что помимо ее разговора с Аленой происходит молчаливый диалог между Аленой и Никитой, значения которого она не понимала.

— Вы прекрасно смотритесь вместе, — сказала Алена.

— Замолчи, — произнес сквозь зубы Никита.

— Почему это?! Почему это я должна молчать?! — своим громким голосом Алена показывала, что не собирается делать тайну из того, о чем он предпочитал умалчивать.

— Замолчи, или я тебя вышвырну!

— Вышвырнешь?! Ты — меня?! Славик! — позвала Алена и, когда Славик послушно приблизился, снова обратилась к Никите: — Попробуй!

Никита отвернулся, едва сдерживая ярость.

— Вы садитесь, — пригласила гостей Лиза.

— С удовольствием…

Гости церемонно расселись.

— Очень уютное место, правда? Я здесь раньше никогда не была, — сказала Лиза, не зная, о чем говорить.

— А мне здесь все навевает воспоминания, — Алена со значением взглянула на Никиту.

— Давай уйдем, — сказал Никита Лизе, оставляя на столе деньги.

Они встали, но в это время возле их столика появился Лева. Он был в яркой рубашке из набивной ткани и в ослепительно белых брюках.

— Какая приятная компания! Борисоглебский, — он протянул руку Славику. — С остальными знакомы.

— Трухачев, — Славик ответил на рукопожатие.

— …Очень впечатляюще, очень, — Лева заинтересованно оглядел его заплатанные джинсы с бахромой. — Хотя последние хиппи, насколько мне известно, остались только в Катманду, но это уже рудимент.

— Это уже что?..

— Рудимент, пережиток исчезнувшего явления.

— А… — уважительно протянул Славик, польщенный тем, что его назвали рудиментом. — А в Катманду — это где?

— Непал, Гималаи… Советую побывать.

— Там есть настоящие хиппи?

— Да, славные ребята, только волосы не стригут и все сплошь наркоманы… У них там целая колония.

— Расскажите! — попросил Славик.

— Ну что ж… — Лева вопросительно взглянул на Никиту и Лизу, которые продолжали стоять.

— Извини, мы спешим, — сказал Никита и кивнул ему на прощание.

— Они спешат. У них срочные дела, — сказала Алена, раскачиваясь на стуле.

За столиком остались трое. Алена лимонной косточкой вычерчивала на салфетке треугольники и изо всех сил старалась не разреветься. Славик наматывал на палец цепочку, а Лева рассказывал о непальских хиппи и храмах Катманду. Он заказал несколько бутылок пива. Алена глотала пиво, даже не морщась, а Славик быстро захмелел, свесил голову на грудь и стал засыпать.

— Это он от жары. Не переносит, — сказала Алена, глядя на Славика с брезгливым сожалением. — Слабый детский организм.

— Не будем ему мешать, — Лева заговорил тише. — Я давно собирался спросить, что у вас с Машковым. Он к тебе заметно изменился, и эта сцена… Что произошло?

— Он меня бросил, — Алена безжизненно улыбнулась.

— Бросил?! Ради кого?!

Она промолчала с таким видом, как будто ответ был ясен и без слов.

— Неужели?! Но ведь сначала это была такая вражда! Пух и перья летели! И вот чем кончилось… — Лева сокрушенно задумался.

— Мне кажется, я его убить бы могла, — сказала Алена, глядя в пустоту.

— Убить?! — с интересом спросил Лева. — В буквальном смысле? И ты бы решилась? Неужели ты его так любила, что смогла бы в него выстрелить?!

— Уверена, будь у меня пистолет…

— Я дам тебе пистолет. Хочешь? — простодушно сказал Лева.

Алена оторопела:

— Хочу. А откуда у тебя?

— Когда-то я занимался стрельбой, вот с тех времен…

— И им можно… убить?

— Если хорошо прицелиться. Я научу.

— И тебе не жалко друга?

— Прости, — Лева с видом протеста остановил ее. — Здесь уже пошел другой счет. Если тебе не жалко любимого человека, то я со своей жалостью как-нибудь справлюсь.

— Спасибо, — завороженно произнесла Алена и судорожно отглотнула пива прямо из бутылки.

— За что же ты благодаришь?! Даже если суд тебя оправдает, ты будешь всю жизнь мучиться. Я всегда интересовался людьми, совершившими убийство, — это были несчастнейшие люди, поверь! Вот ты мне потом расскажешь, что будешь испытывать. Это тем более любопытно, что ты женщина.

— Потом — это когда? — с опасной спросила Алена.

— Когда ты… — Лева приставил палец к виску и сделал характерный жест.

— Я?! — она вздрогнула от ужаса.

— Ну конечно! Что за шутки? Ты же только что сказала! Или ты передумала?!

— Идем, — Алена встала и надела на плечо холщовую сумку.

Оставив спящего Славика за столом, они вышли из кафе. В мансарде у Левы Алена с робким изумлением оглянулась вокруг себя.

— Удивительно. Никогда такого не видела, — сказала она, трогая старинную бронзу и стекло.

— Не будем отвлекаться. Вот то, что нам нужно, — Лева выдвинул ящик стола и достал спортивный пистолет. — Стреляют из этого так, — он вложил оружие в руку Алены.

Рука у нее сразу вспотела, и Алена облизала пересохшие губы.

— А ты меня не разыгрываешь? — с надеждой спросила она.

— Целься, — потребовал он. — Целиться надо так, чтобы мушка… — последовало длинное разъяснение, после чего Лева придирчиво спросил: — Усвоила?

— Да, — ответила она отважно, чтобы больше не подвергаться этой пытке.

— Брось, ничего ты не усвоила. Объясняю еще раз, — Лева снова вложил пистолет ей в руку. — Сначала снимаешь с предохранителя… где предохранитель, покажи… правильно, затем…

— А у тебя на доме сова, — сказала Алена.

— Какая сова?

— Ну, украшения… Я так испугалась!

— Затем правую руку поднимаем на уровень глаз, — обнимая Алену, Лева поднял ее руку вместе со своею. — Целься… целиться надо…

— А на входной двери у тебя табличка «Адвокат Борисоглебский». Это твой родственник? Ты сам прибил?

— Сам. Это мой прадед. Он был адвокатом.

— А эти вазы из твоей коллекции?

— Да, черт возьми! Ты будешь целиться или нет?!

— Я не могу целиться правой рукой, я левша, — сказала Алена, не делая ни малейшей попытки высвободиться из его объятий.

Вот уже три дня Лиза не навещала Алексея Степановича в больнице, и он места себе не находил, не зная, что и думать. Пробовал звонить, но то ли телефон был неисправен, то ли дочь сознательно не брала трубку, — дозвониться не мог. Одно служило слабым успокоением: началась сессия, и поэтому вполне вероятно, что Лиза пропадает в библиотеках и ей попросту некогда. Алексей Степанович заставлял себя в это поверить, но, словно сгибая тугую пружину, всякий раз был не в силах согнуть ее до конца, и пружина больно била по рукам. Уж он-то знал, что никакая сессия, никакие экзамены не заставили бы Лизу забыть об отце. Все обстояло куда серьезнее, и безотчетная тревога внутри была лишним подтверждением этому.

Когда по отделению дежурила знакомая медсестра, Алексей Степанович отпросился у нее (мог бы и не отпрашиваться, в заборе была дырка) и на такси примчался домой. Дома было пусто. Он прошелся из комнаты в комнату, потуже завернул кран в ванной, из которого назойливо капало, и выплеснул из вазы перестоявшуюся цветочную воду. Сел и стал думать: «Если Лиза на даче, то почему открыт балкон и откуда в ванной чужая расческа?» Побарабанил пальцами по ручке кресла и снова спросил себя: «Откуда?»

Позвонил Колпаковым. Трубку взяла Алена.

— Алло… — голос был с ленцой.

— Алена, здравствуйте. Это Алексей Степанович. Вы не видели Лизу? Я ее везде ищу.

— Здравствуйте, Алексей Степанович, — несмотря на его необычно взволнованное состояние, Алена педантично придерживалась ритуала вежливости. — Да, видела.

— Где?! Когда?!

— Ну, как вам сказать… — голос в трубке слегка отдалился.

Алена закуривала — он слышал, как чиркнула спичка.

— Только прошу вас, откровенно… — дослал он в трубку свою просьбу.

— Откровенно я не могу, — наконец проговорила Алена, сделав глубокую затяжку. — К сожалению, это не моя тайна.

— Какая тайна?! Что случилось?!

— Успокойтесь. Ваша дочь жива и здорова. Просто у нее небольшой роман.

— Она на даче?

— И да, и нет.

— Алена, не говорите загадками! Где Лиза?! Почему я ее не могу найти?!

— Не спрашивайте, Алексей Степанович.

— Она у него?!

Они выдержали паузу, подтверждающую, что им обоим известно, о ком идет речь.

— Я сама достаточно пережила из-за этого человека. Я не хочу вмешиваться.

— Вы безжалостны.

— …

— Вы безжалостны, Алена!

В трубке послышался долгий вздох.

— Алексей Степанович, спасите Лизу! Машков ужасный человек…

— Дайте мне адрес.

— Я не могу. Они поймут, что это опять я.

— Тогда — телефон!

— Я не могу, Алексей Степанович!

— Алена, немедленно диктуйте!

— Они подумают, что я дала телефон из мести, а я не мщу. Мне просто больно за Лизу. Я виновата перед ней.

— Телефон! Скорее!

Алена продиктовала номер.

Алексей Степанович не расслышал последнюю цифру и переспросил:

— Семьдесят девять?

— …

— Последняя цифра семьдесят девять?!

— Алексей Степанович, я наврала. Записывайте настоящий номер, — она стала диктовать сначала.

— Ах, Алена, Алена! Что с вами?

— Мне очень плохо.

— Бывает. Что поделаешь!

— Вы им сейчас позвоните?

— Если вы опять не нафантазировали…

— А если нафантазировала?! А если Машков не такой и у них с Лизой все хорошо?!