Серебряная куница с крыльями филина

– А как же! Но, шефа! Мы скажем – сегодня нет. А он захочет узнать – когда? – удивился Эдик непривычному тону своей начальницы.

– И вы ответите – для Вас никогда! – отрезала Эрна Александровна, повернулась и ушла.

– Эдик, ты меня сразу зови. Я привычная, – Рая потихоньку наставляла молодого смущенного Демина, не отрываясь от основного дела. – Лариса эта, ну помнишь? Рябинина жена, базарная тетка, толстая такая! По телефону хамила. Потом сюда явилась. Сначала-то меня не было. Но однажды ей не повезло.

Она как раз принялась орать, Эрну вызывать – я на нее смотрю в упор, и ни слова. Она вопить! У вас тут не консультация, а бордель! Я все молчу. И тут она: «Доктор Мухаммедшина – грязная сводница! Я здесь все разнесу, запомните надолго меня!» А я снимаю трубку и очень громко – милиция? В консультацию «Ариадна» ворвалась хулиганка. Пришлите, пожалуйста, наряд. А ты сержант, передай, будь ласка, начальнику – его хирургу, доктору Мухаммедшиной угрожают. Так если что не так, резать будет некому. И некому зашивать!» Ее, Ларису эту, как ветром сдуло! Испарилась в момент, словно не было ее, а бабища – будь здоров. А ты говоришь, Иван!

10. Снова Анита Таубе. Серый изверг. Настоящий кураж.

«Проклятые пробки! Если ты работаешь в центре, добираться можно и нужно только на метро. Я зареклась на машине ездить, а сегодня, как назло, бес попутал. Не хотелось с сумкой с проспектами таскаться. И продукты собралась купить. А теперь эта девочка… как её? Луша! Не иначе стоит она у дверей, потому что никого дома нету.»

Анита заехала в гараж, припарковалась и, бормоча себе под нос и чертыхаясь, поспешила к выходу, увешанная пакетами и свёртками.

В первый раз Лушу в дом впустил муж. Алексей Николаевич поговорил с ней по телефону, поохал по поводу пропажи старинного друга семьи – Эрны Мухаммедшиной и добродушно предложил:

– Конечно, приходите! Мы с Вами чайку попьём, покалякаем немножко, а потом и жёнка с работы вернётся.

«Жёнка» и вправду прибыла примерно через час и быстро похерила домашнюю идиллию. Она увидела хорошенькое личико и круглые наивные серые глаза, а рядом своего благоверного, распустившего хвост веером. Алексей Николаевич уже выпил рюмочку и собирался приступить ко второй. Он как раз рассказывал гостье, как он, автор проекта знаменитого реактора…

– Алексей, ты не хочешь представить мне свою знакомую? – холодно спросила его лучшая половина в самый разгар захватывающей истории.

– Ниточка, это скорее, твоя знакомая, это, видишь ли… – он замялся, а Анита зло подумала, что «шестой десяток не прибавил мужу находчивости. Это сколько ж может быть лет вертихвостке? Самое большое – шестнадцать? И домой явилась! Ну, понятно! Ведь сама она собиралась после работы в спортивный клуб, а потом с подругами в баню. Но не получилось, всё пришлось отложить на завтра, на субботу. И на тебе, ишь, уютно расположились, ну и парочка!»

И тут заговорила «вертихвостка». Она встала, и Анита искренне изумилась, увидав целиком её пропорциональную, но крошечную фигурку.

– Лукерья Арнольдовна Костина, представитель детективного агентства «Ирбис», – красивым звонким голосом с отличной дикцией вымолвила она.

«Нет, не шестнадцать. А что ещё за детективы? Втёрлась к Алексею в доверие! Что, впрочем, совсем не трудно. Да может, и врёт. Или от «Вокруг света с нами!» веет ветерок? Это такие ловкие ребята. Разместились напротив и пытаются клиентуру нашу переманить.»

…Хотела бы попросить Вас рассказать о Вашей подруге Эрне Александровне. Мы работаем по поручению… , – донеслись до Аниты слова «наглой девицы», но она уже слушала в пол уха.

«Да, понятно. Это не «очередная» Алексея. Это что-то другое. Только что за бесцеремонность, явиться к ней в дом без спроса и приглашения. Бог знает кто!»

– Эрна пропала? Мне звонили. Если нужно будет, мы родные и друзья примем меры. Да. Да, я поняла, но она не уполномочивала меня рассказывать незнакомому человеку о своих делах. Ах, Вы полагаете, Вам будет трудно работать? Но это меня уже не касается. А теперь, прошу меня извинить. Я после работы дома хочу отдохнуть!

Таубе тогда выставила «детективицу» без малейшего сожаления. Но теперь другое дело. Теперь она обещала. И опаздывает, а Анита ненавидит необязательность. Сама безалаберности и непунктуальности не выносит и другим не прощает. Ну, положим, она не опаздывает ещё. Сейчас ровно половина.

«Так, у нормальных людей гараж прямо в доме, а тут тащись через дорогу… Уф-ф-ф! Вот и подъезд. И девочка тут как тут! Я ворчу-ворчу, а сама думаю, что малышка, небось, явится через полчаса. Это я всегда заранее прихожу – переоденусь спокойно, приготовлю поесть… Что ж, однако, молодец! Запишем ей плюс одно очко.»

– Здравствуйте, Лукерья Арнольдовна. Я сейчас открою, заходите, – улыбнулась Анита и впустила гостью в квартиру.

Как только дверь отворилась, на пороге появился бархатный крупный кот. Он потянулся, заурчал и принялся крутиться около ног хозяйки, трогать её лапой и тереться о ноги.

– Отстань, Феликс, – Анита между делом погладила антрацитовую спинку. – Это он требует своего тунца. Представляете, серый негодяй ест только консервированного тунца в собственном соку!

– Подумать только, – подивилась Луша, – а если вдруг тунца нет?

– О, это не его заботы! В крайнем случае этот тип соглашается на креветки или курицу-гриль. Но курицу… ай, да хрен с ним, – пожала плечами Таубе и покорно полезла в холодильник.

Они немного поговорили о пустяках, перекусили, и Луша попросила не обращаться к ней так официально, если можно. Она должна, конечно, представиться полным именем, как ассистентка главы агентства – господина Синицы. Но ей всё-таки только двадцать пять. Тогда усталая Анита несколько смягчилась. И спросила, как будет полезнее для дела: отвечать на вопросы, или рассказать, что ей самой кажется существенным. Малышка со своей стороны заметила, что с удовольствием послушает сначала, и спросила, можно ли включить диктофон.

– Ради бога! – разрешила опытная Таубе, которой приходилось не раз давать интервью.

Девушка достала плоскую коробочку и положила на стол. Она смотрела на Аниту и думала: «да, эта женщина сегодня держится с ней иначе. Но всё равно не покидает ощущение, что собеседница застёгнута на все пуговицы. Если она даже что скажет… Так только то, что сама захочет. Только то, что нужным сочтёт сказать.» И словно отвечая её мыслям, Анита задумчиво произнесла.

– Мне вчера Ваш главный звонил, мы с ним немного поговорили. Я сама тоже обдумала, что может пригодиться. Откровенно говоря, ума не приложу, какую корысть можно из нашей Эрны извлечь. Имущество? Квартира в семье была, но отчим умер куда позже Киры. Его дочь от первого брака оттяпала эту квартиру целиком. Она оформила опекунство. Потом поздно стало судиться. Да Эрна не стала бы. Дача? Дачи не было. Хотя, постойте! Была дача! У стариков – дедушки и бабушки, только они её давно продали.

– Анита Сергеевна, Вас Сева Польских первой назвал и рассказал, что Вы дружили с Эрной всю жизнь. Значит, Вы с самого детства знаете её историю. Мы одну странную деталь выяснили. Может, это недоразумение, но у нас есть сведения, что она школьницей почему-то в своей школе в подвале жила. Какие у неё отношения были с родителями, что за детство?

Анита подумала немного, коротко вздохнула и начала.

– Понимаете, сказать, что мы дружили всю жизнь, было бы неверно. Но знали мы друг друга, правда, с самого моего рождения Эрна старше немного. Наши матери познакомились в войну в Ташкенте в эвакуации. Они обе были студентки. И вот они действительно были близкие подруги. Мама Эрны, тётя Кира – я её всегда так называла – была блестящая женщина. Очень красивая, талантливая, весёлая, хорошо образованная. На фортепиано играла, пела, рисовала. Эрна от неё унаследовала интерес к иностранным языкам. И это, может, единственное… – Она запнулась. Потом решительно тряхнула головой. – Их обеих уже нет в живых. Моя мама тоже недавно умерла. Не особенно приятно и порядочно говорить о человеке, которого нет. Он не может защититься. Ну, да делать нечего. Не врать же, в конце концов.

– Вот Вы говорите, родители. Отношения с родителями, детство! Если не стараться выразиться помягче, не было у Эрны ни отношений этих, ни родителей в настоящем смысле слова. Не было, конечно, и детства! Вот такого, о котором обычно так охотно повествуют благополучные люди. Ну, такого, что у всех(!) лишь безоблачным, беззаботным и бывает. Это был заброшенный, никому не нужный одинокий ребёнок. Придёшь к ним, бывало, она сидит в углу. Плохо одетая, неухоженная, замкнутая, молчаливая девочка. Эрна маленькая не слишком к себе располагала. Она не была хорошенькой. Ласковой и весёлой она тоже не была. Поэтому к ней мало кто подходил. К тому же люди часто сторонятся чужой беды.

Таубе горько усмехнулась и недобро сузила глаза.

– Слышали, наверное? Идиотские ремарки – «как у каждого ребёнка», «как все дети» и прочее подобное. Кажется, ну как не понять, что это полная чепуха. «Каждый» – что ребёнок, что взрослый – разве что дышит, ест и ходит в туалет. А остальное у всех по-разному. Если у Вас, к примеру, были любящие папа и мама…

Крошечная собеседница еле заметно передёрнула плечами, но Анита отчего-то сразу внезапно замолчала.

– Я сирота, цирковой подкидыш, – спокойно и просто ответила она на вопросительный взгляд хозяйки. – Шапито уехал, а меня московским гастролерам – воздушным гимнастам в номер подкинули. В Сочи отличный цирк раньше был, вроде московского. Большое капитальное здание. Туда все лучшие артисты съезжались. А на окраинах иногда ютились шапито. Ну вот. Цирковые, знаете, особый народ. Там государство в государстве. В комплексный номер нужен был ребёнок. В нём разные артисты работали – не только гимнасты, но «баланс», клоуны. И ещё «дрессура» – пудели белые и чёрные, гусь и петух. Я была куколка такая – смешная, только начала говорить. Они меня и взяли к себе. Меня гусь в тележке сначала по арене возил. Купили документы… И уже только много, много лет спустя я узнала, кто мои родители и как всё вообще получилось. Бог ты мой, зачем я Вам всё это рассказываю? – она растерянно подняла опущенную голову. И тут серые Лушины глаза сделались ещё больше.

А на Аниту действительно стоило поглядеть. При первых же словах девушки: «цирковой подкидыш» она схватилась за сигареты. Чиркнула пару раз зажигалкой и тут же забыла про неё. И теперь незажжённая сигарета торчала у неё во рту. Нарядные, украшенные стразами очки с палевыми стёклами сползли на кончик носа и карие с прозеленью глаза Таубе смотрели на Лушу с совершенно неожиданным материнским выражением. Это было похоже на ледяную корку, растаявшую под тёплыми лучами. Она уже собралась было возразить, но в это время зазвонил телефон.

– Господи, поговорить не дадут, – с досадой воскликнула Анита и хлопнула трубку на рычаг. Но не тут-то было! Не прошло и нескольких секунд, как мобильный, лежащий на столе заиграл венский вальс и зажужжал как осенняя муха. Покосившись на дисплей, на котором появилось улыбающееся лицо парня с Анитиными глазами, но светлыми волосами, Таубе взяла плоский, похожий на черепашку аппарат и совершенно другим тоном заговорила. – Тимочка? Здравствуй, мальчик. Ты где? Уже на стадионе? Ах, вот оно что… А Мэй? Ну да, я понимаю. Видишь ли, у меня сейчас деловой разговор, но раз такое дело – приводите, конечно. Нет, папа в командировке, ей придётся самой. Да, можешь. Не за что, целую тебя. До вечера.