Серебряная куница с крыльями филина

Эрна оживилась. Ее глаза блестели. Она с явным увлечением продолжила.

– Ну, хорошо. Термины мы ввели. Едем дальше. Одним из открытий Фрейда считается воздействие полового влечения на человеческую психику, в особенности на её становление. Причём главный конфликт, о котором идёт речь, это половое влечение младенца – мальчика к матери и ревность к отцу. Соответственно, у младенца-девочки – наоборот, влечение к отцу и ревность к матери. Под знаком этого конфликта формируется характер, темперамент индивида, весь его психологический облик.

– Эрна Александровна, я вообще стараюсь, услышав это, вести себя прилично. Не кричать: «чушь, не может быть!» Только вот вопрос. А если нет никакого отца? Ну, нету? И девочек, например, растит одна мать? К кому тогда влечение и к кому ревность? Также и наоборот! И что с психикой? Никакого становления? – возмутилась Марина.

– Я с Вами согласна. И Ваш вопрос как раз про меня. Вот у меня не было никакого отца! Отчим, правда, лет с шести появился. Только тут было не влечение, а отвращение. Я уж не говорю о том, что не было и ревности к маме, но всегда можно сказать, что я этого не осознавала.

– Эрна, а дети… младенцы то есть, ну и потом… Растут это они, и что? Как они с его точки зрения это самое влечение – бог ты мой, половое влечение к своей маме или отцу – обнаруживают? – с недоумением спросил Глеб.

– Ты попал в точку. Я хочу сказать, здесь узловой момент его представлений о развитии неврозов. Видишь ли, он считал, что эти влечения по мере развития индивида загоняются в подсознание под влиянием общепринятых норм социальной жизни. Этот вытесненный комплекс Фрейд у мужчин и назвал – «Эдипов комплекс», а у женщин -»комплекс Электры». Ну а потом при нормальном развитии эти инфантильные представления благополучно вытесняются в «бессознательное» и сублимируются. Но иногда это происходит не полностью. И тогда «ущемлённый» комплекс проявляется в виде странных, некорректных поступков, оговорок и сновидений. В более же тяжёлых случаях – в форме невротических расстройств. Их причина – недозволенные обществом влечения. Они всю жизнь терзают человека и проявляются во взаимоотношениях с другими людьми.

– Девочки, вы обе настроены критически по отношению к классику-австрийцу, а ведь бывают же инцесты, и не так редко. Причём наверняка куда чаще, чем это становится известно. Это же почти всюду подсудное дело.

– Эй, по-моему, ты путаешь божий дар с яичницей! – возразила Эрна. – Мы говорим не о том, что взрослые проделывают с детьми в разных видах. Нет, речь идёт о детском сексуальном развитии.

– А скажите, пожалуйста, как современная наука смотрит на эти идеи Фрейда? – вставила Марина.

– Так и хочется ответить – слава богу, не подтвердилось! Нет, в самом деле. Современные биофизики, например, опровергли представление, что любые человеческие мотивы, в конечном счёте, представляют собой превращённую форму полового влечения. Современные психологи с помощью самых тонких экспериментов не смогли обнаружить никаких устойчивых доказательств того, что содержание снов обнаруживает суть вытесняемых бессознательных стремлений. И, наконец, Фрейд и его последователи, как показали долговременные эмпирические исследования в области возрастной психологии, непомерно преувеличили роль ранних детских переживаний в становлении человеческой психики.

– Слушайте, но ведь этих психоаналитиков и сейчас пруд пруди. Особенно в Америке. Совсем недавно где-то читал, что, мол, у всякого уважающего себя штатника имеется свой психоаналитик.

– Психоаналитиков достаточно, и не только в Америке. Этот метод лечения неврозов, усовершенствованный, конечно, продолжает в конкретных случаях работать. С помощью грамотно выстроенных бесед постараться выяснить, не было ли в прошлом у невротика какой-либо травмы, о которой он сам мог забыть, не придать ей значения и т. д. Постараться разобраться самому и помочь разобраться и преодолеть её пациенту – всё это применяется и сейчас. Иногда очень даже успешно. Несомненно, бывают такие травмы и в раннем детстве, в том числе в интимной сфере. Только…

– Мне кажется, дело в широчайших обобщениях некоторых частных случаев на всё человечество, – заметил Глеб. – И я так думаю. В чём-то Фрейд, как любой живой человек, просто заблуждался. А порой распространял диагнозы нескольких конкретных невротиков на всех остальных, в том числе – здоровых людей.

– Итак, ребята, введение закончено, – подытожила Эрна. – Это очень коротко, но, по-моему, о самом важном. У меня горло пересохло. Я предлагаю, и правда, перейти от «горького» к «сладкому». Глеб, скажи официанту, пусть они мне теперь сварят твой хвалёный кофе. И, знаешь, я возьму ещё миндальный крем и птифуры.

– Сей секунд! «Мы славно поработали и славно отдохнём!» – подмигнул Эрне Глеб.

– Глебушка, это что – цитата? – поинтересовалась Марина.

– Это Высоцкий. Помнишь такого? Ты не знаешь, наверно, это мы…

– Ох, ну ты и скажешь! Конечно, знаю.

– Ладно вам. Смотрите, нам принесли. И Эрна с удовольствием принялась уплетать нежную палевую трясучку, хвалить действительно отличный кофе и весело болтать о том, о сём.

С памятного посещения ресторана миновало несколько месяцев. Потянулись обычные будни. Глеб работал, сдавал отчёт, возился с машиной, гулял с ребенком. Но три раза в неделю неуклонно, как бы ни был занят, посещал ставшую ему быстро привычной, «Ариадну». У него была небольшая аритмия, это он знал. Но нашлось ещё и воспаление почечных лоханок, и кое-какие другие хворобы. Его исследовали, лечили, гормональные анализы сменялись «андрогинной» терапией, наступил черёд корейского массажа в совокупности ваннами из горных трав. Наконец, Мухаммедшина занялась его кровообращением в органах малого таза и заставила записаться в спортклуб и сбросить вес. Он и раньше никогда особых алкогольных проблем не имел. Теперь не пил вовсе.

А дома стало налаживаться. Марина тоже раза два приходила в консультацию. Она ничего не рассказывала об этих беседах. Но в выходной, когда им удавалось отдохнуть и хорошо провести время, она, напротив, наливала себе хрустальный гранатовый бокал красного вина. А затем надевала синий кружевной пеньюар, хитро застёгивающийся всего на одну пуговицу. А под ним абсолютно ничего! При каждом шаге он распахивается и обнажает её стройные ноги! Серые глаза ласково блестят!

Она уводила мужа в спальню, и всё получалось! Ну, может, и не совсем идеально. Но постепенно лучше и лучше.

Однажды, после прекрасного субботнего вечера с прогулкой, ужином, Вивальди дома на диване, а за ним вполне гармоничным продолжением в спальне, Глеб уснул. Он был типичный «жаворонок» и, если удавалось, с удовольствием часов в десять укладывался, чтобы проспать до утра. Дочка тоже давно была в кроватке, а Марина в пол-одиннадцатого чувствовала себя совершенно бодрой. Ей надо было сдать статью в «Вопросы микробиологии». Если примут, будет третья публикация для защиты. Еще она выступит с докладом на конференции в Питере в ВИЗРе, доложит свои результаты.

Она включила компьютер, открыла свой лабораторный журнал и углубилась в работу. Писалось на удивление хорошо. Она увлеклась, и поэтому телефон услышала не сразу.

– Маринка, как дела – зазвенел в трубке голос задушевной подружки Динки. – Я уж подумала, что ты спишь!

Они работали раньше вместе, только Дина была постарше. Дина Жилина и сейчас продолжала трудиться в институте как флеболог.7 Это была жизнерадостная хохотушка, которую любили пациенты за хороший характер и побаивались коллеги за острый язычок. Но Жилина умела, когда надо, молчать как могила. И потому вовсе не трепливая Ерофеева рассказывала ВСЁ только одной Динке. Она в Москве, пока училась, и позже на работе ни с кем больше близко не сошлась. В родном Рыбинске остались две школьные подружки, но с тех пор прошла, как ей теперь казалась, целая жизнь. Да, Динка была «в курсе». Ничего удивительного, что в ответ на довольный голос и заверения, что «всё путём», настроение – лучше не надо! Дина недоверчиво протянула.

– Всё будет путём, если ты уйдёшь от своего пенсионера!

Дина была глубоко уверена, что подруга совершила ошибку, и «старый перечник» её охмурил. А теперь или новую нашёл на стороне, или окончательно вышел в тираж.

– Есть ещё вариант – завести себе нормального молодого друга! -продолжала Дина.

– Прекрати, хулиганка, ты же знаешь прекрасно, что я его люблю! Перестань дурачиться, у нас в интимных делах всё образовалось! – перешла на шёпот Марина.

– Ты хочешь сказать, Ерофеев исполняет супружеские обязанности? Уж не знаю, как к этой новости относиться. Я так надеялась, что ты образумишься. Хотя Таньку жалко. Да ты меня не слушай. Я известная охальница, – смилостивилась подруга.

– Ну, объясни. Он что, просто отдохнул или эту Виагру пьёт? Ему же нельзя, ты говорила.

– Нет, он проходит комплексное лечение. Я тоже по мере сил участвую. И знаешь, кто помог? Она – доктор наук, у нас тоже работала. Раньше была чистым урологом, а потом ещё в институте сексопатологией занялась. Теперь у неё своя консультация в «Асклепии».

– Да кто это? Назови фамилию.

– Эрна Александровна Мухаммедшина.

– Не может быть, что ты говоришь! Его «бывшая»?

– Что-о-о?

– Как, ты не знала? Об этом многим у нас было известно, их встречали в городе то там, то здесь года два. Марин, да ты что? Это же до тебя было! Я тебе точно говорю, у нас есть общие знакомые. Мариночка! Ох, я идиотка! – пыталась Дина исправить положение в ответ на молчание в трубке. Но через несколько секунд раздались короткие гудки, и больше к телефону никто не подходил.

В воскресное утро Глеб проснулся как всегда рано. Но хмурый день располагал ещё подремать. Он завернулся в одеяло с головой и так и сделал. И только в девять, поднявшись и увидев, что в спальне он один, надел халат и отправился на кухню. Там тоже не было никого.

– Девочки? – позвал с недоумением Глеб, – вы где?

Ему никто не ответил, и он с нарастающей тревогой обошёл всю их двухкомнатную квартиру. Он заглянул в шкаф и не нашёл Марининых и детских вещей. Не было коляски. Не было и пальто на вешалке. Зато на столе в столовой лежала записка. Жена ушла.

Дня через два в консультасции «Ариадна» зазвонил телефон. Разгневанный мужской голос требовал позвать немедленно Мухаммедшину. Он разговаривал со всеми на высоких тонах. Чего-то настырно добивался от старшей сестры. Скандалил с ассистентом, а когда, наконец, прорвался и Эрна Александровна подошла, обрушился на нее с упреками.

Несколько его фраз, и на ее лице отразилось выражение брезгливого изумления. Она слушала Ерофеева, порой коротко отвечая на его громы и молнии. «Нет», «зачем мне это надо?», «ты не в своем уме», «полная ахинея!» – доносилось до сотрудников, пока она с явной досадой не положила трубку.

– Это пациент. Вы все его знаете. Он выбрал имя Иван Долгов! Его курс лечения почти закончен. Так вот. Придет продолжать – пожалуйста. В строгом соответствии с планом. А в остальном – никаких приватных разговоров. Меня к телефону более не звать. Меня нет, и не будет. Сегодня я уже не вернусь. Понятно?