Серебряная куница с крыльями филина

– Здравствуйте, тетя Эрна! Вы позволите нам так Вас называть? Мы Ваши племянники!

Молодая девушка, резвая как жеребенок с такими странно знакомыми глазами, бросилась Эрне на шею и вдруг заплакала.

– Я так рада за папу! У него никогда… Вы не сердитесь на меня? Можно, я Вас поцелую?

– Мои дорогие! Дайте же вашей тете прийти в себя! Вы ей не позволили еще сказать ни одного слова, – вступилась женщина постарше, которую Петр назвал Джоанной.

– Тетя Эрна, мы не всегда такие утомительные. Мы умеем обычно себя вести! – подхватил молодой человек.

– Вы, правда, не сердитесь? Ну что же поделаешь, такая у Вас теперь семья! Родственников не выбирают! – развел руками молодой человек.

– Господи, вы это все серьезно? Вы моя семья? И значит, это в ваш дом меня пригласили на Рождественский вечер? Я все еще ничего не понимаю, но я.

Эрна беспомощно оглянулась на Пашу и Синицу. Петр открыл рот, но Фред, а это был он, его опередил.

– Да, сестричка! Мы твоя семья. И – нет! Это не мы сегодня пригласили тебя. Этот дом твой, его завещал тебе отец. Ты пришла к себе, вступаешь в свои права и, если захочешь, ТЫ пригласишь нас и, как полагается, встретишь Рождество в кругу семьи. Мы тебе все сейчас расскажем. А пока посмотри, пожалуйста, вокруг.

И он повел ее вглубь комнаты к елке, где на стенах были развешаны фотографии и портреты.

Эрна впервые в жизни увидела красавца летчика рядом со своей молодой матерью. Киру в подвенечном платье, свои… Нет, как же это? Фотографии – их было так немного – детские, сделанные в фотоателье черно-белые фотографии ее и мамы, висевшие когда-то у них дома еще до отчима. Потом они сгинули куда-то, ненужные в его доме никому. И вот они здесь, любовно увеличенные, помещенные под стекло в дорогие рамки. А человек, держащий ее за руку, это ее родной брат! Она всегда мечтала иметь старшего брата, ее ведь некому было защитить! Тем временем, Фред подвел Эрну к зеркалу от пола до потолка и остановился перед ним.

Когда мы готовились к этой встрече, я рассматривал твои фотографии. Их мне прислал мой племянник Пол. Страшно интересно было. Но чтобы тебя узнать на улице, мне не нужны никакие фотографии. Природа играет в свои странные игры. Я совсем не похож на свою мать!

– А я – на свою, – шепнула Эрна.

– Да, правда! Но мы с тобой вовсе не похоже и на нашего общего отца!

– Да, верно. Я вижу его впервые, но это совершенно ясно.

– Я знаю гораздо дольше тебя, чей я сын. Я сделал альбом, который тебе обязательно покажу. Я точная копия отцовского среднего брата. У них там имелись близнецы. Поэтому была девочка, которая… Знаешь, Эрна, взгляни пожалуйста, в зеркало!

И Эрна, завороженно слушавшая его до сих, пор подняла глаза. Теперь они стояли рядом перед большим зеркалом так, что могли одновременно видеть друг друга и самих себя. И вот оно, это безумно знакомое лицо, янтарные лемурьи глаза. Так на кого ж он похож, этот седой человек, ее брат Фред?

– Мама! Вы просто как две капли воды, это невероятно, – ахнул Паша, и остальные подхватили. Это удивительно!

Пробежало несколько секунд или часов? Они все стояли и то бессвязно что-то говорили, то замолкали, не находя нужных слов.

– Фред похож на тебя. На меня. Это мой брат. Это – моя – семья! -твердила себе Эрна Мухаммедшина-де Коссе перед большим сияющим зеркалом, плача и смеясь.

Она держала за руку своего брата. Слезы застилали ей глаза. Изображение расплывалось и двоилось, однако. Нет, это просто еще одна пара отражалось в этом волшебном стекле.

Молодые люди тоже держались за руки и смотрели друг на друга. Их губы шевелились. Девушка говорила.

– Вот и я! Я надела то самое платье. Ты помнишь? На первой фотографии. Скажи, я такая? Нет, что я говорю! Ты видишь? Все получилось! Сбылось! Я тебе обещала, что сбудется!

– Неужели это ты! Такая? Ты в тысячу раз. Эвелин, пообещай, ради бога, что-нибудь еще, или я умру!

– Мы не расстанемся, это сбудется! А теперь посмотри, пожалуйста, сюда. Да нет, на часы!

На камине, на мраморной каминной полке стояли старинные примечательные часы. Большой циферблат был выполнен в виде крылатого диковинного зверя с птичьими когтями. Круглые глаза куницы из темного янтаря и серебряные крылья выделялись на золотом потемневшем циферблате. Стрелки показали как раз ровно семь, и раздалось тихое шипение. Зазвучала мелодия. Колокольчики вызванивали в наступившей тишине.

– Тихая ночь, святая ночь. – услышала притихшая семья давно ушедшего в вечность французского летчика.