Серебряная куница с крыльями филина

Эрна хорошо помнила, как бежала от Раи по лестнице вниз и как из темноты выступил незнакомец. Она ощутила боль, похожую на укус, а дальше провал. Пришла в себя она на диване, укрытая одеялом. Двухэтажный кирпичный комфортабельный дом, окруженный высоким забором, где ее поместили, был устроен по-городскому, но ей казалось, что она далеко от Москвы. За ней ухаживала женщина, которая объяснялась только жестами. И вскоре Эрна поняла, что она немая.

Ее не обижали, хорошо кормили и снабжали всем необходимым, но запирали на ключ. А окна, выходящие в небольшой ухоженный сад, были забраны решетками. Эрна помнила, что все время была заторможена и хотела спать. Ей, видно, что-то подмешивали в еду.

Так прошло несколько дней. А потом появился мужчина. Он был врач. В этом она не сомневалась. Ее осмотрели. Взяли кровь, и много – на большой многофункциональный анализ. После этого ей начали делать уколы и внутривенные вливания. Врач приходил, делал укол, а после этого она помнила только, что он садился рядом и негромко, монотонно что-то говорил.

Эрна поправлялась медленно. Паша спросил Шульце, нет ли опасности, что она снова превратится в Селину. И профессор честно ответил: «Это маловероятно, хотя гарантий нет никаких. Ее следует постепенно готовить к нормальной жизни, но осторожно».

Паша регулярно звонил в Москву и рассказывал о состоянии дел. Но теперь только одному Петру. И снова Куприянов тревожился – «Ну как?» А Луша теребила его – «Ну что?» И Петр однажды подумал-подумал и сказал.

– Доктор Мухаммедшина безусловно снова обрела собственную личность и прошлое. Ее общее состояние ухудшилось, но это ничего. Она приходит понемногу в себя. Теперь можно подвести предварительные итоги. Она ничего не может сказать о том, кто и почему ее похитил.

Мы с вами правильно догадались как. Вкатили наркотик и увезли, а затем под влиянием какой-то дряни квалифицированно внушили ей легенду. Но это все. До этого момента мы и она знаем одно и то же. Это похоже на дверь, которая открылась. По одну сторону двери Селина Бежар, гражданка бельгийского королевства. Она могла изложить, что с ней случилось в Израиле, вполне связно и без ошибок. Про Эрну Мухаммедшину Селина не знала ничего. А по другую сторону двери.

– Которая тут же и захлопнулась, – добавила Луша.

– Точно! Она захлопнулась накрепко без зазора! И тут по другую сторону очнулась Эрна, никогда не слышавшая ни слова о Селине Бежар, – кивнул Синица.

– Ну хорошо, а что теперь будет? Паша перестал звонить, я не знаю, что и думать. Не могли бы Вы мне объяснить… – Куприянов поморщился от неловкости и замолчал.

– Я постараюсь, Георгий. И во-первых, Эрна совсем не хочет в Москву. От всего пережитого остался страх перед городом. Врач считает, что ей лучше попутешествовать.

– Они хотят немного развеяться? И отлично. Почему нет? Если только это не опасно, конечно, – спохватился Георгий.

– Что касается Паши, – продолжил Петр, – он Вам позвонит, когда переварит все, что за последнее время наслучалось. Ему нужно матери рассказать о Вашем появлении. Нужно понять, как она к этому отнесется, научиться. Черт знает, она может потребовать, чтобы сын о Вас и не заикался. Поставить ультиматум! Я думаю, он пока не знает, как себя вести, поэтому не звонит.

– Да я понимаю, – пробурчал Куприянов и замкнулся.

Снова потянулись недели. Эрна постепенно пришла в себя, здоровье ее не внушало больше опасений. Ее перевели в реабилитационную клинику за городом. И теперь уже она ходила на массаж, в бассейн, и на тренажеры. Сын ездил к ней, и они осторожно касались пережитого обоими. Они говорили с новым выстраданным чувством доверия, как может быть раньше никогда. Ему предстояло найти нужные слова, чтобы сказать ей о Куприянове. Следовало рано или поздно о бедной Рае тоже сказать. Но она о работе пока не спрашивала. И поэтому Паша, посовещавшись с Шульце, решил эту страшную новость оставить на потом. Мало того, о нем самом, о его коматозном состоянии мама тоже не имела понятия!

Два раза в неделю профессор принимал свою необычную пациентку. Он радовался ее выздоровлению, шутил, что это произошло вопреки всем его усилиям. И очень внимательно наблюдал за ее душевным «посттравматическим» самочувствием.

Он помогал Паше дозировать информацию. Следил за ее реакцией. И учил его в свою очередь не упустить сигналов перегрузки или потрясения, которых следовало тщательно избегать.

Все шло вполне благополучно. И наконец, наступило время, когда Шульце разрешил им отправиться на курорт. Снова похолодало. Но наступила сухая ясная погода, что нечасто балует баварцев зимой. Ненадолго выглядывало даже солнце. Все это только способствовало состоянию подъема и надежды, которое охватило молодого человека. Они уезжали! Мама выздоровела, пусть еще не окончательно. Они оба нуждаются в передышке. Георгий Антонович велел передать, что он на этот раз перевел деньги не Зильберу, а ему самому. И Паша выбрал с помощью врачей санаторий в Баден-Вюртемберге. А Зильбер отвез их на вокзал.

Эрна чувствовала себя утром бодрой и отдохнувшей. Ее все радовало и интересовало. Она получала удовольствие уже от того, что не надо спешить. В самом деле, когда она вот так ехала вдвоем с сыном без всякой служебной надобности? Они запаслись для нее всем необходимым, и это было приятно – выбрать для себя несколько вещей, не думая о деньгах.

В поезде Эрна сняла новую куртку, которую Паша повесил на вешалку. Она иногда поглядывала на нее украдкой и любовалась. Как и на красивые удобные чемоданы с большими надежными колесами. Она решила ни о чем не думать, не строить планов, а просто отдохнуть. Паша перед отъездом долго разговаривал по телефону, рассылал электронные письма и читал ответы, а потом с кем-то связался по скайпу и перешел на английский.

Она не вслушивалась. Она думала о том, как недавно ей объяснили: если название места начинается словом «Бад», так это настоящий курорт. А они как раз и ехали в Бад-Бльаубойрен. И вот теперь они в поезде скоростном, самом лучшем, за окном в дымке можно различить предгорья Альп, и, поскольку в соседнем вагоне есть ресторан.

– Пашка, не пойти ли нам пообедать? Я только подкрашусь, и можно отправляться. Дай мне, пожалуйста, косметичку, – Эрна похлопала сына по коленке, и он уставился на нее с веселым удивлением.

– Мама, ты меня извини, но ничего не получится. Мы немедленно наверстаем, как приедем. Видишь, я все же мальчик, а не девочка. Мне просто в голову не пришло.

– Что такое? Ты это о чем? Ты потерял кошелек?

– Да нет, не в этом деле. Видишь ли. Сестра Цецилия, как и мадам Селина Бежар, они обе совсем не пользовались косметикой!

Паша прыснул. Эрна разочаровано наморщила нос. А он, начав, смеялся все громче и заразительней. Не мог остановиться! Ему было хорошо! А еще. Вот приедут на место, и он снова почитает, что ОНА пишет. Она сказала, что у нее есть интересная идея…

44. Говорящая фамилия

Мила Темочкина сидела в небольшом читальном зале спецхрана и прикидывала, как лучше поступить. Она перепечатывала, что разрешали. Иногда можно было копировать материалы, иногда нет. Но работа двигалось. А ей становилось последнее время все интересней. И хоть заказчик явно про нее позабыл. Ну и пусть! Она напишет статью. По меньшей мере, подготовит публикацию из архивных материалов. А потом обязательно использует ее в своей научной работе. Однако с деньгами следовало что-то делать, и немедленно.

Деньги на ее счет от «Ирбиса» продолжали поступать регулярно. Хотя директор Синица, который нанял ее и поручил собрать материал о полковнике, давно сообщил Миле, что они завершили дело. Никто больше не нуждался в ее отчетах. Не интересовался, что она нашла. По-видимому, они не отменили распоряжение, и банк делает переводы. Очень неприятно. Во-первых, с чужими деньгами дела лучше не иметь -не отмоешься потом. Пойди, докажи, что ты не причем. А во-вторых, искушение, конечно. Лежат же! И не дай бог, потратить! У молодого историка вовсе не было резервов, чтобы в случае чего отдавать долги.

И подумать, как повернулась ситуация. Все шло рутинно и заурядно. Она посылала отчеты, они сделали свое дело, а потом ей сказали вдруг, что розыски можно прекратить.

Милу в суть проблемы никто не посвящал. Она не была сотрудником агентства, не несла обязательств, не давала подписки о неразглашении, а посему доверительной информацией не обладала.

– Это детективы, – вздохнула она, – если у них дело завершено, то ничего не попишешь.

Она, правда, для себя наметила дальнейшие пути розыска и заказала документы. Они пришли. Теперь можно было просто сдать назад архивные папки и поставить на этом точку. Но ей претило чувство незаконченности.

Перед тем, как неожиданно отказаться от ее услуг, Синица проявлял к ее работе горячий интерес. Он требовал выяснить, кто были родители полковника. И для чего-то было важно узнать, где он родился и воспитывался. Полковник был стар. А потому перед Милой лежали материалы времен отечественной войны. Девушка поколебалась немного и придвинула к себе папки.

Как-то в разгар рабочего дня у Синицы зазвонил телефон.

– Петр Андреевич, здравствуйте, с Вами говорит Мила Темочкина, военный историк, – услышал он. – Вы мне заказывали. Да, да, это я. Видите ли, я получила по почте извещение, что. Да, но деньги продолжают поступать! Я понимаю, что это по ошибке. Как мне теперь поступить, перевести Вам назад, или лучше принести лично? Мне бы хотелось избежать недоразумений. Что? А, ну, конечно. Я так и сделаю. Спасибо, Петр Андреевич! Вы знаете, если Вы не против, я хотела бы получить от Вас отзыв о моей работе. Мой шеф из института просил. Когда? Да, мне удобно. Я обязательно буду. Спасибо Вам большое.

Мила Темочкина договорилась с Петром о встрече. Она смущалась и явно чувствовала себя неловко. Она почти завершила уже разговор обычными вежливыми клише, как вдруг он услышал от нее.

– Петр Андреевич, не знаю, интересно Вам еще или нет, но я продолжила розыск для себя ради логики самой работы. Я заказала документы по тем вопросам, что Вы поставили, пока считали, что они Вам нужны. И оказалось, что Ваш полковник – необычная птица! Ой, только не думайте, что я набиваюсь, или намекаю. – девушка окончательно смешалась.

– Милочка, не волнуйтесь, – помог ей Синица, – я ничего лишнего не подумаю. Приходите! И отзыв Вам напишем. И новые материалы с удовольствием почитаем. И с деньгами разберемся. Бухгалтерия любит точность. А что такое с полковником?

Мила ответила. Она произнесла всего несколько слов. Но Петр, услышав их, изменился в лице. Он быстро переспросил ее о чем-то осипшим голосом, и сел, а потом вскочил.

– Мила! – заорал он, – ради бога, копируйте, переписывайте все о полковнике как можно скорей! Делайте, что хотите, но, чтобы уже сегодня Вы были у меня!

– Вы понимаете, Петр Андреевич, мне вот что показалось странным. Я в старых анкетах о полковнике сначала прочитала, что он из крестьян, родом из-под Рязани и сирота. Тут Вы велели узнать подробности. Я заказала расширенный поиск. И вдруг приходит справка, что Найденов – сын немецких коммунистов, родители погибли в фашистских застенках! Но ни имен, ни подробностей. С другой стороны, он молоденьким парнишкой поступил в разведшколу в нашей оккупационной зоне в Берлине, – рассказывала Мила.