Серебряная куница с крыльями филина

«А это, несомненно, турецкий язык. В Базеле в маленьком ресторанчике, где я часто по пути на работу покупал куску-с и пахлаву, хозяин со своими многочисленными сыновьями галдели похоже» – подумал, улыбаясь, молодой человек, глядя на идущих навстречу яркоглазых черноволосых хорошеньких женщин с колясками.

Эскалатор вынес его вовсе не на поверхность, а в большой подземный зал с колоннами, по всему периметру окруженный нарядными витринами. Тут продавалась разная снедь на любой вкус, а несколькими шагами дальше вслед за киосками и кафе за стеклянными дверями посетителя ожидали магазины побольше со всякой всячиной, где можно одеться с ног до головы.

Паша огляделся. Он покрутился немного и нашел-таки нужный указатель. Еще один эскалатор, и он оказался на углу широкой площади около входа в большущий магазин. «Kaufhofgalerie» – с удовлетворением прочитал он на фронтоне, как раз тот самый, что мне нужен. И, обогнув справа сияющее огнями здание, прошел вдоль трамвайной линии несколько домов.

«А вот и мой отель «Stachus». Действительно, не заблудишься. Название такое же, как станция и район. Его как-то смешно переврали в турфирме, где я поначалу справки наводил. Хорошо, что Петр Андреевич разбирается, а то б я поверил. Точно! Они «Сашус» сказали. Вот был бы я хорош, если бы начал выяснять, а где тут «Сашус» находится?» – вспомнил молодой человек, входя в уютный комфортабельный холл.

– Добрый вечер! Моя фамилия Мухаммедшин. Для меня должен быть у Вас забронирован номер с сегодняшнего дня, – обратился он к быстроглазой стройной мулатке с ослепительной улыбкой, стоящей за стойкой.

Паша еще с вечера сбегал и посмотрел на «Университетскую», куда ему предстояло завтра явиться к десяти часам. До нее было от отеля рукой подать. Он прошел мимо сквера, откуда звучали развеселые голоса футбольных болельщиков, певших хором и выкрикивающих имя родной команды. А несколько минут спустя на углу у первого поворота направо в глубину квартала за шлагбаумом потянулись один за другим старинные здания больничных корпусов. Он свернул в арку и увидел маленькую капеллу во дворе, несколько скамеек и огромные раздвижные двери для специального транспорта. С другой стороны виднелся вход для обычных посетителей и справочное окно. Завтра он придет сюда и ее увидит. Завтра, возможно, все решится.

Но назавтра ему с Эрной встретиться не удалось. С профессором Паша созвонился заранее, поэтому они поговорили без помех в назначенное Шульце время. Мухаммедшин пришел вместе со своим юристом Зильбером. И врач объяснил, что произошло ухудшение. Он подробно рассказал обо всем. Следом психиатр перечислил, какие потребуются документы для того, чтобы увезти больную, если сын на этом настаивает. Это не составит большого труда. Главная же сложность заключается в том, чтобы убедить переехать саму Эрну. До сих пор это получалось. Ей предложили сначала отправиться на «родину». Потом заинтересовали современным неврологическим отделением, оборудованным по последнему слову техники. Вот и теперь надо будет придумать соответствующую историю.

– Как Вы считаете, Вы сумеете справиться с этим сами? Вам придется сыграть роль постороннего человека. Сестра Цецилия или мадам Селина – кому как больше нравится – думает, что у нее нет ни семьи, ни детей. Кроме того, она говорит только на французском, – пояснил доктор Шульце, – впрочем, и это сейчас не актуально. Она вообще перестала говорить…

Да, все перечисленное было второстепенным. Главным оказались плохие вести о новом ухудшении. Надежды на выздоровление пришлось пока отложить. Сейчас они только борются с депрессией.

Доктор рассказал, что Эрна долго лежала, но недавно начала снова понемногу вставать. Через силу, как птичка, но ест. Она даже гуляет по внутреннему двору вместе с сестрой. Но, к сожалению, не вымолвила еще ни единого слова.

– Я предлагаю Вам не торопить события. Ведь человеческая психика так бесконечно сложна и ранима. Пусть я очень огорчен тем, что у нас случилось. Но я даже не могу сказать, что ошибся. Такой поворот событий нельзя было предсказать! Прежние методы не помогали, и надо было менять стратегию. Не примириться же с тем, что она навсегда останется Селиной Бежар из Брюгге. Мы хотели, чтобы пациентка испытала целительный катарсис. Но еще ничего не успели для этого предпринять. Только робко назвали ее по имени! И вот.

– Вы сказали, что располагаете временем и можете здесь остаться. Подождите! Давайте не будем спешить! – обратился к Паше профессор и вопросительно посмотрел на него.

Молодой Мухаммедшин растерялся. Он приехал с твердым намерением действовать. Да, они обсуждали с друзьями ситуацию подробно. Его отец. как странно звучит это слово! Трудно привыкнуть. Он не может это выговорить. Ну, словом, так. Георгий Антонович осторожно старался ему втолковать, что надо быть готовым и к худшему. Эрна уже достаточно давно существует со своей легендой. Она с ней сжилась и старается приспособиться к новой идентичности. Ее сознание защищается, как может. Реальность – воспоминания о прошлом, утраченная личность, способность к критическому анализу, как и прочее, свойственное здоровому человеку, может не вернуться никогда.

Ну что ж, говорил Куприянов, значит, надо подумать, как с этим жить, если нечего изменить нельзя. Ее надо привезти в Москву. А затем решить, может ли она оставаться дома, или нуждается в больничном уходе.

– Послушай, слава богу, об этом тебе не надо беспокоиться, – убеждал Георгий своего сына. – У мамы будет все самое лучшее. Приедешь, и устроим консилиум. А пока оборудуем для нее дома все как надо. Я дам команду найти медсестру, чтоб приходила на целый день. А лучше двух! И пусть обе работают посменно.

– Но мама. она говорит только по-французски, – вздохнул Паша и озабочено добавил, – и, получается, медсестра.

– Найдем медсестер с французским языком! – не смутился тогда Куприянов и хлопнул его по плечу. – И хорошо, если у нас не будет других забот. Езжай! Главная твоя задача, суметь ее убедить вернуться. Но даже если не получиться, тоже не все потеряно. Эрна, к несчастью, – пациентка, с которой работает психиатр. Такие больные не всегда готовы добровольно выполнять указания врача. А те умеют с этим справляться, как ни неприятно. В таких случаях применяют сильные средства подавления.

Синица поддерживал Куприянова. Они оба твердили молодому человеку, что он должен собрать необходимые документы и обдумать, как уговорить маму, – скорее всего, она будет для него мадам Селиной – отправиться с ним в Москву.

– И ничего не предпринимать, никаких резких движений не делать, не посоветовавшись с врачом! – напоследок наказали ему отец, собственные друзья и сотрудники Ирбиса во главе с Петром в один голос.

Он выслушал всех, не возражая, соглашаясь и не соглашаясь одновременно. В глубине души он не верил. Не мог поверить в эту дикую историю. Господи, какая Селина? И вместе с тем.

Паша был молод и несколько легковесен. Он никогда не страдал повышенным чувством ответственности, однако сейчас и он глубоко задумался.

Врач, опытный специалист, пробовал из лучших побуждений форсировать методы воздействия на больную. И вот результат! И если он примется настаивать на немедленном отъезде, будет прямо уговаривать маму и доказывать, кто она такая. Нет, совершенно исключено! Она сейчас такой хрустальный сосуд, только одно ее настоящее имя подействовало фатально! Нет, он не имеет права необдуманно поддаться эмоциям. Раз Шульце считает, что надо ждать, он обязан набраться терпения.

«Не сделать хуже. Не приведи господи сделать хуже. Не навредить!»

Паша вернулся в отель и поставил портье в известность, что он оставляет номер за собой. Его юрист предложил найти квартиру – не будет ли это удобнее на долгий срок? Что ж, он подумает. Ему надо позвонить в Москву.

– Я посоветуюсь, и тогда отвечу. Эту неделю поживу в отеле, а потом.

– С кем Вы хотите посоветоваться, если не секрет? – полюбопытствовал его собеседник, информированный о деле, но без особых подробностей.

– У меня там старшие друзья – детективы, – пояснил Мухаммедшин.

– Но тут скорей медицинские и финансовые вопросы, – возразил Марк.

– Да, верно. Как раз, поэтому я лучше спрошу. Я должен… мне надо обсудить дело с тем, кто платит.

– А это – господин Куприянов, – кивнул утвердительно головой Зильбер.

– Да, мой. Верно, это господин Куприянов, – ответил сын.

Шло время. Больная медленно, постепенно приходила в себя. К ней вернулся аппетит. Она снова взялась за чтение. Каждый день начинался теперь для Эрны Мухаммедшиной небольшой прогулкой после завтрака и беседой с ассистентом врача. Она читала медицинские журналы, и они обсуждали вместе прочитанное. Потом она шла на тренажеры, затем следовал обязательный отдых в течение часа. Затем после обеда профессор Шульце попросил ее почитать книгу начинающего молодого автора.

– Он очень застенчивый, – извиняющимся тоном начал профессор, – и не рискнул бы сам обратиться за советом. Он пишет маленькие рассказы. И ему важно, какое впечатление они производят на непредубежденного человека.

У нее же есть время? И она любит литературу, не правда ли? А молодой человек, он рассказывает о своем детстве, городе, где родился, о своих увлечениях и трудностях, об университете. Профессор сказал в заключение, что литератор – его племянник. Он был бы очень обязан глубокоуважаемой коллеге мадам Бежар, когда бы она. Конечно, если это ее не затруднит!

Цецилия – Селина – Эрна с удовольствием согласилась. Ежедневно она получала теперь листок, который прилежно и старательно читала. И также по-детски старательно записывала свои впечатления. «Рассказы» для пациентки сочинял профессор собственноручно. Для этого Паша тоже ежедневно готовил для него материал. В каждый такой сюжет, нейтральный и несложный, как только можно, вплетались подробности из их настоящей жизни, но без имен!

Эрна читала, как маленький мальчик учится кататься на велосипеде. Как у него ножки не достают до педалей. Но все равно ему очень нравится и хочется еще и еще! Он говорит – мама, поедем, пожалуйста, вместе на скверик, ты посмотришь, как я катаюсь, тебе не будет скучно, я буду с тобой разговаривать!

А вот он уже в школе. Он лучший ученик по английскому, но любит пошалить на уроке. Учительница сердится на него, а он не может остановиться. Но по ночам ему сниться эта учительница. Мальчик просит прощения, и плачет потихоньку во сне.

Однажды в рассказе школьник тяжело заболел и попал в больницу. Мама с ним вместе в боксе. Он очень слаб. Мама носит его на руках в туалет. А ему плохо. И он почему-то страшно боится тараканов. Мальчик упал, катаясь с горки, и повредил передние зубки. Научился плавать. Начал играть на гитаре. Познакомился с девушкой.

Мадам Селина Бежар из Брюгге безропотно изучала творчество своего психиатра. Она пробегала глазами детальные описания своей огромной коммунальной кухни с газовой плитой и тяжелыми чугунными утюгами, встроенного шкафа в комнатушке, где ютились вместе она и ее сын, или ее собственного скромного зимнего пальто, отороченного рыженькой лисой-сиводушкой.