Осенние
![Осенние](/uploads/covers/2022-12-20/osennie-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Джиллиан
- Жанр: Современные любовные романы / Мистика
- Дата выхода: 2014
Читать книгу "Осенние"
Глава 19
Честно говоря, последним своим заявлением Женя меня напугал. Закрыв за ним дверь, я вернулась в свою комнату, села перед компьютером и, забыв, что хотела посмотреть почту, задумалась. Он человек творческий, да ещё из семьи, в которой привыкли серьёзно заниматься делом, а значит – мыслит глубже, если дана какая-то проблема. Ну, если эта проблема его заинтересовала. А если парень решится на эксперименты в автописьме, что приведёт его к чему-то опасному? Слышала я, что многие сомневаются в утверждении: автописьмо, маятники, различные наговоры и тому подобное – вещь якобы стоящая. И предполагают, что если заниматься этими вещами вплотную, то с личной жизнью могут произойти всякие неприятности, причём последнее – это ещё мягко говоря. Стоит ли Жене вообще всякой эзотерикой забивать голову – особенно будучи на последнем курсе?
Но слова Жени помнила недолго.
Вернулась к мыслям об Иришке. Порфирию я уже звонила по поводу места в конторе, а потом самой Ирине, чтобы подошла завтра утром к новому начальству. Сейчас первым делом решила посмотреть, изменилась ли её судьба. Быстрыми и скупыми движениями, простым карандашом обозначила линии тонкого девичьего лица. Красный карандаш лежал рядом, и моя рука ни разу не дёрнулась бросить простой и схватить цветной. Кажется, очень сильно повезло, что Женя придумал перехватить Иришку по дороге к мосту… А потом задумалась: а что же произошло такого с этой девушкой на её старом месте работы, если она решилась абсолютно точно (красный карандаш соврать на даёт!) на самоубийство?.. Женька сказал – начальник приставал. Говорят, человек, решившийся наложить на себя руки, в душе трус и эгоист. Если честно, я согласна с этим утверждением. Что мешало Иришке просто-напросто сменить место работы, поискать другую? А смерть?.. Каково было бы всем её родным, которых она наверняка любит, но о которых она не думала, решительно шагая к мосту? Она же оставляла их всех в чём-то виноватыми перед собой! Сколько б им пришлось мучиться, свершись непоправимое, – думая, что могли бы повернуть ситуацию, вмешаться в неё, но не сделали этого?.. Но имею ли я право осуждать человека, чьей судьбы и обстоятельств, приведших к страшному решению, я не знаю? А если Ирину довели до такого состояния, что она растерялась, решив: ситуация тупиковая? Нет. Лучше не думать об этом. Теперь она жива и даже, кажется, счастлива, что её остановили…
Почти восемь вечера. Надо бы посмотреть почту. Я ж собиралась…
Звонок Тани перебил мысли обо всём. Забыв о компьютере, я упёрлась локтями в подоконник, положила на него телефон и засмотрелась на наш тёмный двор. Убеждая взволнованную подругу, что мне уже легче и не стоит приезжать, чтобы утешать меня, и не надо привозить апельсины и какие-нибудь лекарства – всё у меня уже есть, я смотрела на странное, призрачно-тёмное пространство, в котором деревья стояли корявыми чёрными линиями, тонкими и изогнутыми, испятнанными оставшимися листьями. Различимей стал противоположный дом с его жёлто теплящимися квадратами окон, а внизу поблёскивали крыши и ветровые стёкла машин.
Таня успокоилась и, поугрожав приехать наутро, чтобы собственными глазами убедиться, что я жива, отключилась. А я принялась философствовать: почему, если чего-то нельзя, именно этого хочется? Болит нога, а мне хочется надеть туфли на высоченном каблуке – и бежать быстро-быстро по асфальтовым дорожкам, пёстрым от палых листьев, и чтобы меня подхватили на руки и закружили, а вместе со мной закружились бы эти листья – жёлтые-жёлтые, багряные-багряные!.. Он же Осень! Он же может сделать так, чтобы они закружились!
… Шмыгнув, я подумала, что слишком странные мысли в последнее время приходят в голову. Раньше как-то не задумывалась о такой мелочи, как обувь. А теперь – хочется. Хочется быть высокой и красивой. И лёгкой – чтобы разнеженно мурлыкать на сильных руках, любовно глядя в насмешливые тёмно-серые глаза… Мурзила как будто подслушал мои мысли: вспрыгнул на подоконник и сел рядом, тоже «сурьёзно» рассматривая двор и с придыханием мурча.
Только вздохнула, собираясь повернуться к компьютеру, как в квартиру позвонили. Прислушавшись, поняла, что в прихожую поспешила мама. Странно – обычно сначала звонят в домофон. Впрочем, наверное, подъездная дверь была открыта – или кто-то из соседей заходил… И странно, что разговор очень короткий… Может, рекламировали что-нибудь – надоевшие окна и двери предлагали ставить? Или опять какой-нибудь опрос проводили?.. Дверь захлопнулась.
Посмотрев на экран компьютера, я набрала логин почты.
- Алёна, тут тебе принесли…
Удивление в её голосе снова заставило отвернуться от стола. От неожиданности открыв рот, я ошеломлённо рассматривала маму, улыбаясь – стоящую на пороге комнаты. В руках она держала громадную охапку знакомых мне лохматых бархатцев, чьи бутоны в электрическом свете казались не просто коричневыми с желтизной по краям лепестков, но чёрными, с притаённой силой тёмного багрянца в сахарно поблёскивающем бархате. Я встала и шагнула навстречу маме.
- Откуда?!
Она вручила мне эту охапку цветов! Нет, вывалила на подставленные руки! Не букет. Это можно назвать только щедрым словом – «охапка»! Даже к носу приближать не надо – такой торжествующе-беспокойный аромат окутал меня, заставляя чуть не смеяться от странных изысканных запахов и цветов, и листвы на жёстких стеблях.
- Принесли, - всё ещё улыбаясь, сама удивлённо сказала мама. – Там ещё яблок громадный пакет. Какой-то парень сказал, что Костя просил передать. Вроде как он перед отъездом позвонил куда-то и сказал, чтобы тебе передавали цветы и яблоки. Сейчас яблок намою и принесу тебе.
Я встала и поспешно заковыляла вслед за нею.
- Ты что? Сама всё сделаю! – забеспокоилась мама.
- Ваза нужна.
- Ох ты… Я про воду-то и забыла.
Честно говоря, ваза – только предлог. Мне неожиданно захотелось увидеть тот пакет с яблоками и убедиться… что он в самом деле есть.
Неизвестно, как это сделал Костя, но он оставил ощущение своего живого присутствия в нашей квартире – и праздника. Нет, яблоки мы покупали время от времени, но такой пакетище!.. На холодный, сочный яблочный запах, постепенно и победно овладевший всеми комнатами, в кухню заглянул даже папа, которого обычно тяжело оторвать от вечерних новостей по телевизору. Пакет стоял на столе – громадный, больше похожий на небольшой мешок, и мы, быстро вымыв крупные, веснушчато полосатые яблоки, с удовольствием захрумкали ими, ахая от неожиданности и едва успевая подхватывать языком и губами сладкий сок, быстро собирающийся в струйки по надкушенному… А мне всё счастливо думалось, что Костя сидит сейчас где-то там, далеко, и с улыбкой поглядывает на часы, представляя, что его заказ принесли к нам домой и что мы собрались вокруг него, счастливые…
Когда я вернулась в свою комнату, мне уже ничего не хотелось делать. Единственное желание – залезть в кресло, обнимая колени – тычась подбородком в них же, и вспоминать. Кресло, стоящее между кроватью и столом с компьютером, оказалось очень удобным и с наплывом гостей пригодилось так, что, кажется, родители забыли потребовать его снова к себе. Впрочем, в их комнате оставалось ещё одно, в котором сидел обычно папа. А ещё родители, наверное, решили, что раз гости зачастили – то лучше не думать о возвращении кресла, пока ситуация не успокоится.
Скосившись на стол, я некоторое время оценивающе глядела на папку с плотными листами – их подсказал мне Женя, узнав, что хочу попробовать рисовать, как и он, – цветными акварельными мелками. И пачка тех же мелков рядом.
Руки вздрогнули – так захотелось нарисовать Костю! Ну да... Снова. Но ведь хочется видеть его лицо! Видеть, какой он сейчас, когда так далеко от меня. Мои губы тронула чуть грустная улыбка: он опять не сказал, что уезжает именно в Канаду. Просто уезжает – это он сказал. И не сказал – надолго ли. Неопределённо – на несколько дней.
Глаза от листов и пачки акварельных мелков отвела. Нельзя. Я не знаю, что происходит, когда его так, без позирования, рисую. Хотя портрет со стены так и не сняла… Посидела, посидела. Снова взглянула… А может…
Звякнул мобильный – эсэмэска.
Телефон на том же столе, перед клавиатурой компьютера. Дотянулась. Взглянула. Губы сами расплылись в улыбке! «Солнышко, ты можешь сейчас говорить?»
Почему он прислал такой вопрос? Почему не позвонил сразу? Или… Он на каком-то совещании, где пока ему не интересно, зато есть время переброситься сообщениями?
«Могу!»
«Перезвоню».
Всё. Не выдержала. Взяла папку, вынула лист, распечатала коробку с мелками.
Мобильный запел, я изо всех сил прижала трубку к уху – аж загорелось!
- Привет, солнышко!
- Костя-а!..
- Как у тебя с ногой? Ходить можешь?
- Конечно! Костя, спасибо за цветы и за яблоки!!
- На здоровье. Чем занимаешься?
Я лихорадочно поразмыслила и выпалила:
- Сижу, думаю, рисовать ли тебя – не рисовать!
- А в чём проблема? Модели рядом нет? – усмехнулся он.
- А ты разрешаешь рисовать себя?
- Угу. Алёна, а ты меня как рисуешь? Просто лицо?
- Ну да! Мне хочется, чтобы ты рядом со мной был. – Я прижала плечом мобильный к уху и с торжеством вынула акварельный мелок. Всё. Мне разрешили, а значит – ничего страшного произойти не может. Говорят же, что самое главное: человек должен знать, что его рисуют! – Просто лицо. Чтобы ты на меня смотрел. Одобряешь?
- Стой! Условие: ты мне потом перешлёшь рисунок.
- Куда?
- У тебя же личная почта есть. Назови логин, и я пришлю тебе письмо. А уже по имеющемуся адресу ты пришлёшь мне скан рисунка.
Машинально взглянув на принтер, который «три в одном», я кивнула, чуть не выронив трубку, а потом вспомнила, что ему моего кивка не видно, и подтвердила:
- Ладно, будешь моим художественным критиком.
- Ты уже рисуешь?
- Да.
- Хорошо. Значит, наш разговор тебе не мешает. Алёна, у меня просьба: Новый Арбат. С другой стороны площади, перед театром, есть ещё одна тихая улица. Ты ведь со своей подругой часто гуляешь? Когда состояние ноги позволит, сходи туда с Таней, пока все листья не осыпались.
- А что там? – поинтересовалась я, удивлённая его странной просьбой.
- Ничего. – Он усмехнулся, что было очень отчётливо слышно. – Мне хочется, чтобы ты… нет, вы вдвоём там погуляли. Будет такая возможность?
- Будет.
Ответила я не сразу. Несмотря на удивление, вызванное его просьбой, портрет рисовался очень быстро. Я как-то даже не ожидала, что мелок может так мягко скользить по бумаге, лишь изредка застревая на некоторых шероховатостях. Начала с тёмных глаз, чуть прищуренных на меня. Длинноватый нос, потому что Костя сидит, чуть ссутулившись. Небольшой рот с морщинкамипо краям – мужчина, внимательно глядящий на меня, чуть улыбается. Подбородок с чуть намеченной ямочкой. Волосы назад. Сидит – плечи, обтянутые футболкой, чуть вперёд. Ага, он не на совещании. Поймала себя на том, что улыбаюсь ответно… И лишь позже поняла, что Костя молчит.
- Костя?
- Я здесь, - отозвался он. – Так понял, ты увлеклась рисованием.
- Да… Извини. – Я вдруг даже испугалась, вспомнив, что он звонит из Канады, а значит, это моё молчание влетает ему в копеечку.