Осенние

Глава 20

Утро началось с беспокойного солнечного света, который то и дело пропадал в тучах, и в комнате мгновенно становилось темно и тревожно. Но ветер гнал серое марево, как сумасшедший, снова и снова открывая не только ярчайшее солнце, но и прячущееся за бегучими облаками холодно голубое небо.

И мой день начался именно так – с разных лоскутов событий.

Только успела присесть к компьютеру за работу, как зазвонил домофон. Предупреждённая заранее, я было решилась ждать появления Тани на пороге комнаты. Подружка ещё с вечера объявила, что отпросилась с работы до обеда. Но, слушая шум ветра за окнами, я внезапно вскочила со стула и бросилась к шкафу. Впихивая многострадальную ногу с синячищем в штанину джинсов, я быстро соображала, как объяснить Тане своё странное решение, потом бросилась к столу – схватила мобильный:

- Ты где?!

- В лифте!

- Скажи Паше, чтобы подождал нас, – мы с тобой идём гулять!

- Ты что?! – ужаснулась Танюшка. – С твоей ногой?! Ты сама говорила, что…

- А мы эту ногу не возьмём! – машинально сказала я.

- Не пугай меня! – завопила подруга.

- Я хотела сказать, что мы не будем думать о моей ноге, - снова рассеянно сказала я, пыхтя в джемпере, рукав которого, оказывается, слегка вывернулся, запутав меня, и снова напомнила: - Звони Пашке, а то уедет!

Ещё услышала её бессвязный крик и выключила телефон. Некогда. Меня подзуживало страшно сильное желание немедленно попасть на ту улицу – кажется, какого-то Александрова? – посмотреть, что там! Я горела в этом желании, потому что это Костя мне сказал: «Прогуляйся!» А мне теперь стало не под силу выжидать, пока нога перестанет болеть. Я хочу посмотреть, что там, прямо сейчас!

Ну, что… Костёр моего любопытства горел так, что я подожгла им и Танюшку, объяснив, куда именно мы поедем. Теперь загорелись и её глаза! Она только и успела зашвырнуть к нам в прихожую сумку с продуктами для меня, болезной, и мы, с трудом протараторив изумлённой нашей скоростью маме наши извинения, помчались вниз. Естественно, я – приволакивая ногу, но уже внизу болезненных ощущений уже не чувствовалось. То ли набегалась – притупилось, то ли любопытство перебило всё.

- Вы куда?! – теперь изумился Паша. – Мне сказали – ты, Алён, вообще безногая!

Подпрыгивая у дверцы, я нетерпеливо ответила:

- Безногая, безногая! Но погулять хочется!

Он удивлённо пожал плечами и пустил нас в машину, на заднее сиденье, где мы могли вволю похихикать, восторженно представляя, что же там, на той улице, а главное – почему мы туда должны сходить вместе. Первое предположение: потому что я ходить одна, без посторонней помощи, не могу, отмели сразу. Мы рассуждали так: если вдвоём – значит, нас ожидает что-то этакое. Но что?!

Паша добродушно косился на нас в верхнее зеркало и только раз спросил:

- Может, вас на ту улицу проводить? Да и по самой улице прогуляться с вами?

- Ты что?! – замахала на него руками Таня. – А вдруг там такое, такое… Ну, такое, что тебя испугается?

Паша, кажется, чуть руль из рук не выпустил от хохота. А когда он замолк, Таня погладила его по затылку и задумчиво сказала:

- Не мешай нам мечтать, понял? Рули давай дальше!

Он чуть повернул голову – шутливо приласкаться щекой о её ладонь, и снова затих. А Таня снова затараторила про улицу, что может нас там ожидать… Я сидела, затаившись, как мышь, и всё прокручивала перед глазами, как легко подруга погладила мужа по затылку, а он, повернувшись… Костя, долго ли ты будешь далеко от меня?..

Паша оставил нас в начале улицы, которая спускалась затем вниз, к площади. Ещё раз удостоверившись, что нам не нужен провожатый, что Таня вполне может, если что, дотащить меня до скамейки, он попрощался и уехал по делам. А мы медленно двинулись по улице. Точней – по пешеходной дорожке, параллельно дороге. Здесь в основном административные здания да солидные пяти-девятиэтажные дома. Людей мало – возможно, потому что утро. Таня, наверное взволнованная даже больше моего, то и дело озиралась вокруг и встревоженно говорила:

- Надо же – придумал! Но что?!

- Тань, успокойся, - не выдержала я и засмеялась. – Если что и увидим, то скоро – улица небольшая, скоро закончится.

- А если ничего не будет? Алён, миленькая, ну убеди меня, что он придумал для тебя что-то потрясающее! Ведь недаром он сказал, чтобы мы пошли вместе!

- Танюш, ну что я тебе могу сказать, если ничего не знаю? Ну подумай сама… Может, мы сейчас всего лишь дойдём до места на дорожке, где будет надпись: «Алёна, привет!» И больше ничего.

- Алёна, ну как ты можешь так говорить? – возмутилась подруга. – Это слишком мелко! Я представляю, что он где-то спрятал настоящий клад!.. Ну конечно, не тот, который обычно прячут. Но что-то такое – потрясающее!

Если честно, то больше хотелось, чтобы Танюшка заткнулась. Здесь, на этой улице, было тихо. Редкая машина проезжала по дороге мимо нас – и я машинально всматривалась в водителя со слабой надеждой, что Костя никуда не уехал, а готовит что-то загадочное… Слева тянулась низкая решётка, за которой застыли английские клёны, их листва под ногами пахло невыносимо сладко, и вскоре даже Таня заметила это.

- Алён, чувствуешь, как здорово тут пахнет?

- Чувствую…

Мы медленно (из-за меня) шагали вниз, и подруга вдруг неожиданно заметила:

- Слушай, а улица какая интересная, оказывается! Я и не думала, что здесь столбики у заборов такие оригинальные! Как старинные!

- Почему – старинные?

- Ну, у них наверху горшки с цветами…

Она что-то ещё говорила, а я вдруг увидела эту улицу иначе и подумала: «Жаль, Женьке некогда. Его б сюда. Здесь такие краски – сплошная мягкая и прозрачная акварель… Наверное, здесь красиво – в дождь». А потом по глазам снова полыхнуло привычным мне в эту осень цветом – багрянцем, и я, удивлённая, заметила, что впереди клёны сменились густой рябиной, стоявшей настоящей стеной. Вот уж где листья почти не опали, полыхая тёмным огнём!

- Алёна?

Мы остановились. Через дорогу стоял какой-то парень и улыбался, глядя на нас.

- Мы знакомы? – решилась ответить я. Таня только с ожиданием хлопала глазами.

- Девочки, а вы не могли бы перейти сюда?

Мы, оглядевшись и не обнаружив нигде машин, протопали через дорогу.

Парень, одетый странно легко – почти в летнее: джинсы и рубаху (я скосилась вниз, стараясь сделать это незаметно: и в сандалиях!), – оказался высоким и улыбчивым. Он слегка поклонился нам обеим, а потом спросил у моей подруги:

- Вы – Таня?

- Ага, - чуть осипло откликнулась подруга, снова взволнованно дыша.

- Пойдёмте за мной.

Этот парень оказался очень самоуверенным: нисколько не сомневаясь в нашем послушании, он развернулся к нам спиной и зашагал к какому-то маленькому, полуподвальному пристройчику. Мы азартно переглянулись (неужели сейчас будет то, из-за чего Костя нас сюда позвал?) и поспешили за ним.

И очутились в маленьком кафе! То есть – маленький зал вмещал в себя всего несколько столиков и небольшую стойку с высокими табуретами для желающих что-нибудь выпить на ходу. Здесь, в кафе – явно ресторанного типа, нас приняли, как самых дорогих гостей. Дали каждой меню в бархатной обложке и предложили выбрать, что душа пожелает. Мы снова переглянулись.

- Я сейчас заору! – поблёскивая счастливыми глазами, прошептала Таня. – Ты знаешь, что это за кафе? Да я столько мечтала сюда попасть! Мне про него рассказывали, но я даже не думала, что когда-нибудь… Знаешь, какие тут цены? Улёт! Ура твоему Костику! Не знаю, понравится ли тебе здесь, но я балдею, что уже сижу тут.

- Но мы сможем?.. - Я оборвала реплику на полуслове. Нет. Заплатить за заказанное мы не сможем. Зато заплатил Костя – это понятно, но… Я не такая, как Таня. Меня не прельщают заведения, где можно не столько поесть, сколько бешено поистратиться, а потом важно говорить, в каком «чётком» месте побывала… Нет. Но Костя сообразил, что будет счастлива Таня (откуда только он узнал?..), а значит – с нею и я.

Хватит думать! Почему бы не насладиться атмосферой маленького ресторанчика-кафе, как это делает Таня? А судя по перечню в меню, здесь и блюда стоят внимания.

Только вот…

Подошедшая официантка записала наши пожелания и отошла, а мы в предвкушении принялись осматривать шикарный зальчик, и я сразу увидела того парня, который меня окликнул. Он стоял возле стойки, и я наконец поняла, кто он. Как в той художественной галерее, так и в некоторых кафе (слышала я), есть администраторы зала.

- Тань, подожди немного, - предупредила я подругу и, прихрамывая, хоть и стараясь не подать виду, быстро подошла к нему. Теперь парень выглядел более официально, а на отвороте нагрудного кармашка красовался бейдж – «Виталий».

- Виталий, а как вы поняли, что это мы идём?

- У нас уличная видеокамера компьютеризированная, - сказал он легко. – Нам сбросили ваш снимок и попросили отследить ваше появление здесь в течение нескольких дней. Как только вы появились в поле зрения видеокамеры, компьютер сообщил о вас. Вот и всё. За счёт не беспокойтесь. Мы перешлём его кому надо.

- Спасибо, - растерянно сказала я. Ничего себе – просто тут у них.

И, только дойдя до столика, за которым Таня в упоении рассматривала помещение до последней детали, я вдруг подумала, смеясь над собой: «А ведь Костя уже сегодня получит этот счёт! Узнает, что я не выдержала и понеслась по этой улице, несмотря на свою травмированную ногу… - А чуть позже улыбка сошла с губ. – Лучше б он сказал, когда вернётся…» Но разочарованной себя не почувствовала. Один взгляд на Таню, которая от души наслаждалась и обстановкой, и необычными блюдами – и я снова невольно улыбалась.

Таня выдержала – и провосхищалась всем подряд до самого конца нашего пребывания в этом элитном кафе. Судя по всему, дома она будет взахлёб рассказывать о том, как мы попали сюда и что здесь любопытного она увидела.

- Если бы не на работу, - вздохнула она, когда мы вышли на улицу…

Странные впечатления остались от этой прогулки. Танино удовольствие. Сладкий запах белых листьев клёна, усеявших зелёную траву газона рядом с дорожкой. Тот же тёмный огонь рябинового багрянца. Но ожидание чуда померкло. Я даже не запомнила интерьера этого кафе. Наверное, потому, что попала в него без Кости.

А потом было ещё впечатление, что Костя интуитивно (а может, по голосу) понял, что мне не особенно понравилась эта его задумка. Когда я поблагодарила его вечером по телефону за сюрприз, он быстро перевёл разговор на другое.

Неделя до выставки – первая октябрьская неделя – прошла как-то сумбурно, перемежаясь вялыми событиями.

Назавтра, после посещения кафе, на улице зарядил мелкий нудный дождь.

Моё восторженно азартное рисование будто кем-то отодвинуло от меня. Я не могла даже смотреть на белые чистые листы, на карандаши. Может, скучная погода виновата. Воскресенье тоже пролетело бездарно: в дождь на Новый Арбат пришли только оптимисты (мы с Таней в их числе), которые через час промозглого дождя превратились в отчаянных пессимистов, готовых продать душу лишь за горячий чай.

Закрытое судебное заседание, как и предполагалось, выиграл мой адвокат. Когда он, приехавший к нам домой с отчётом (под конвоем деда Кости), назвал сумму компенсации, мама (отца дома не было) испуганно охнула, а я только и могла ошарашенно хлопать глазами. А потом Константин Павлович как-то незаметно, одним властным взглядом «очистил» от «посторонних» мою комнату, в которой остались только он и я. И состоялся короткий, но очень тяжёлый для меня разговор.