Брокен-Харбор

* * *

Я поставил “БМВ” в гараж и дожидался у крепостной стены, притаившись в тени, словно шпана, чтобы смена закончилась и парни разошлись по домам. Потом я отправился к главному инспектору.

О’Келли все еще сидел за своим столом, склонив голову в круг света, отбрасываемого лампой. На кончике его носа висели очки для чтения, и он водил ручкой вдоль строк бланка с показаниями. Уютный желтый свет подчеркивал глубокие морщины вокруг глаз и рта, седые пряди; сейчас шеф был похож на доброго старика из сказки, на мудрого дедушку, который знает, как все исправить.

За окном небо налилось по-зимнему густой чернотой, и по углам, вокруг неровных штабелей из папок, начали собираться тени. В детстве я однажды увидел похожее место во сне и с тех пор всю жизнь пытался его найти. Казалось, я должен навсегда запечатлеть этот кабинет в памяти, запомнить до мельчайших подробностей, но он уже сейчас таял на глазах.

Я шевельнулся в дверном проеме, и О’Келли поднял голову, на долю секунды показавшись усталым и грустным. Потом его лицо застыло, утратив всякое выражение.

– Детектив Кеннеди, – сказал он, снимая очки. – Закрой дверь.

Я так и сделал и стоял у закрытой двери до тех пор, пока О’Келли не указал ручкой на стул.

– Утром ко мне зашел Квигли, – сказал он.

– Он должен был предоставить это мне, – отозвался я.

– Я ему так и сказал. Он с видом монашки ответил, что не доверяет тебе.

Вот гаденыш.

– Скорее, хотел выложить свою версию первым.

– Ему не терпелось утопить тебя в дерьме. Едва в штаны не кончил от предвкушения. Но вот в чем штука: да, Квигли может исказить правду, но на моей памяти он ни разу не выдумывал что-то на ровном месте. Слишком бережет свою шкуру.

– Он ничего не придумал. – Я нашел в кармане пакет для улик – казалось, я засунул его туда несколько дней назад, – и положил на стол О’Келли.

Он не прикоснулся к пакету.

– Изложи мне свою версию. Мне понадобится письменная объяснительная, но сначала я хочу услышать все от тебя.

– Детектив Курран нашел это в квартире Конора Бреннана, когда я вышел на улицу позвонить. Лак для ногтей совпадает с маникюром Дженнифер Спейн. Шерсть – с вышивкой на подушке, которой задушили Эмму Спейн.

О’Келли присвистнул:

– Нихера себе мамуля. Ты уверен?

– Я провел с ней целый день. Под присягой она не признается, однако не для протокола дала подробное описание случившегося.

– Которое без этого, – он кивнул на конверт, – нам нихрена не поможет. Если Бреннан ни при чем, то каким образом это оказалось у него в квартире?

– Он был на месте преступления. Именно он пытался прикончить Дженнифер Спейн.

– Слава богу. По крайней мере, вы не арестовали невиновного. Одним иском меньше. – О’Келли задумчиво хмыкнул. – Продолжай. Курран нашел это, смекнул, что это значит. А потом? Какого черта он просто не сдал вещдок?

– Он колебался. По его мнению, Дженнифер Спейн достаточно настрадалась и арестовывать ее нет смысла. Он полагает, что лучше всего отпустить Конора Бреннана и закрыть дело, списав преступление на Патрика Спейна.

О’Келли фыркнул:

– Прекрасно, просто прекрасно. Вот ведь засранец. Значит, он уходит, спокойный как удав, с этой штукой в кармане.

– Он решил придержать улику у себя, пока не решит, что с ней делать. Вчера вечером одна моя знакомая была в доме детектива Куррана. Она заметила конверт, посчитала, что ему там не место, и забрала с собой. Наутро она попыталась отдать его мне, но ее перехватил Квигли.

– Эта девушка… – О’Келли щелкал кнопкой шариковой ручки, завороженно глядя на нее. – Квигли пытался внушить мне, что вы втроем устраиваете какой-то безумный секс по-шведски, что его это беспокоит, поскольку наш отдел должен служить оплотом морали… и тому подобное святошество. А на самом деле?

О’Келли всегда относился ко мне по-доброму.

– Она моя сестра, – ответил я.

Это его проняло.

– Боже святый. Значит, у Куррана теперь не хватает пары зубов?

– Он не знал.

– Это не оправдание. Вот же мелкий потаскун.

– Сэр, мне бы очень не хотелось впутывать в дело мою сестру. Она нездорова.

– Точно, Квигли так и сказал. (Только, скорее всего, другими словами.) Ее вмешивать незачем. Возможно, с ней захотят побеседовать коллеги из Внутренних расследований, но я поясню им, что ей больше нечего добавить. Смотри, чтобы она не проболталась какому-нибудь репортеришке, и все будет прекрасно.

– Спасибо, сэр.

О’Келли кивнул.

– Вот это, – он постучал по конверту ручкой. – Ты можешь дать слово, что сегодня увидел его в первый раз?

– Сэр, клянусь, я не знал о его существовании, пока Квигли не помахал им у меня перед носом.

– Когда Курран это прихватил?

– В четверг утром.

– В четверг утром, – повторил О’Келли, и его тон не предвещал ничего хорошего. – Значит, он держал это у себя почти два дня. Вы двое не расстаетесь ни на минуту, говорите только об этом деле – точнее, я на это надеюсь, – и все это время ответ лежит у Куррана в кармане засаленных треников. Скажи мне, детектив, каким образом ты умудрился это прохлопать?

– Я был полностью сосредоточен на деле. Я замечал, что…

– Господи Иисусе! – взорвался О’Келли. – А это, по-твоему, что – хер без масла? Это и есть дело. И дело не про какого-то никчемного торчка, на которого всем плевать. Тут детей убили! Тебе не приходило в голову, что в данном случае надо действовать как настоящий детектив и повнимательней следить за тем, что творится вокруг?

– Сэр, я знал, что у Куррана что-то на уме, это от меня не укрылось, но мне казалось, причина в том, что мы разошлись во мнениях. Я думал, что наш человек – Бреннан и что, прорабатывая другие версии, мы напрасно потеряем время. Курран, по его словам, считал, что более перспективный подозреваемый – Патрик Спейн и нужно уделить больше внимания ему. Мне проблема виделась только в этом.

О’Келли набрал воздуху, чтобы продолжить выволочку, но уже заметно остыл.

– Либо Курран заслуживает “Оскар”, – сказал он более благодушно, – либо ты заслужил хорошего пинка. – Он потер глаза большим и указательным пальцами. – Где сейчас этот кретин?

– Я отправил его домой. Не хотел, чтобы он прикасался к чему-то еще.

– И правильно, черт побери. Свяжись с ним, скажи, чтобы утром сразу явился ко мне. Если он выживет после нашей беседы, я найду для него хороший стол, где он сможет перебирать бумажки, пока с ним не закончат Расследования.

– Слушаюсь, сэр.

Напишу Ричи сообщение, разговаривать с ним я больше не хотел.

– Если бы твоя сестра не стащила вещдок, сдал бы его Курран? Или спустил бы в унитаз, не сказав ни слова? Ты знаешь его лучше, чем я. Как по-твоему?

“Сэр, он сдал бы его сегодня же. Ставлю месячную зарплату…” Все напарники, которым я завидовал, поручились бы в этом не задумываясь, однако Ричи уже не был моим напарником – если вообще когда-то им являлся.

– Не знаю. Понятия не имею.

– Неважно, – хмыкнул О’Келли. – Все равно Куррану конец. Я бы вышвырнул его назад в муниципальную конуру, из которой он пожаловал, да не хочу привлекать внимание Расследований, начальства и прессы. Поэтому он снова наденет форму, я подыщу для него милую дыру, полную наркоманов и пушек, и пусть дожидается там пенсии. И если он себе не враг, то будет держать рот на замке и смирится.

О’Келли выдержал паузу на случай, если я захочу поспорить. Его взгляд сказал мне, что возражать бесполезно. Впрочем, я и не собирался.

– Думаю, это справедливый итог, – сказал я.

– Придержи коней. Тобой Расследования и начальство тоже будут недовольны. Курран на испытательном сроке, отвечаешь за него ты. Если дело накрылось, то по твоей вине.

– Понимаю, сэр. Но думаю, что хоронить расследование еще рано. Навещая в больнице Дженнифер Спейн, я встретил Фиону Рафферти – ее сестру. В то утро, когда нас вызвали на место преступления, она подобрала в прихожей Спейнов вот эту вещь, а вспомнила про нее только сегодня. – Я положил на стол конверт с браслетом, рядом с первым конвертом, и с отстраненной радостью заметил, что рука совсем не дрожит. – Она опознала браслет, он ее сестры Дженнифер Спейн. Судя по цвету и длине, зацепившиеся за него волосы принадлежат либо Дженнифер, либо Эмме. Криминалистам не составит труда определить, кому именно – волосы Дженнифер осветлены. Если это волосы Эммы, – а я готов поспорить, что так и есть, – то дело еще не провалилось.

О’Келли долго изучал меня маленькими проницательными глазками, щелкая ручкой.

– Чертовски удачное совпадение.

Я понял, что это вопрос.

– Сэр, нам просто очень повезло.

Еще одна долгая пауза, и он кивнул.

– Купи вечерком лотерейный билет, ведь ты самый везучий человек в Ирландии. Нужно объяснять, в каком дерьме ты очутился бы, не подвернись эта штука?

Снайпер Кеннеди, честнейший из честных, двадцать лет службы без единого нарушения: отбросив мимолетное подозрение, О’Келли легко поверил, что я чист, как свежий снег. Все остальные посчитают так же, даже защита не станит терять время на оспаривание улики. Квигли будет беситься и бросать намеки, однако его все равно никто не слушает.

– Нет, сэр.

– Сдай это в хранилище – быстро, пока опять не облажался. Потом иди домой и отоспись. В понедельник, когда тебя вызовут в Расследования, ты должен как следует соображать.

Он нацепил на нос очки и снова склонился над бланком показаний. Разговор окончен.

– Сэр, я должен сказать еще кое-что.

– О боже. Если речь про очередную вашу хероту в этом проклятом деле, то я не желаю ничего слышать.

– Нет, сэр, я о другом. Когда дело будет закрыто, я подам заявление об увольнении.

О’Келли поднял голову.

– Почему? – спросил он после паузы.

– Думаю, пора что-то менять.

Его проницательные глаза вперились в меня.

– Ты же не отслужил тридцатку. Пенсию получишь только в шестьдесят.

– Понимаю, сэр.

– И чем займешься?

– Пока не знаю.

Он разглядывал меня, постукивая ручкой по листу бумаги.

– Я слишком рано вернул тебя на поле. Решил, что ты снова в полной боеготовности. Я мог поклясться, что ты мечтаешь выйти со скамейки запасных.

В его голосе мне почудилось что-то похожее на заботу или даже сострадание.

– Я и мечтал.

– Надо было заметить, что ты еще не готов. А теперь этот бардак сказался на твоих нервах. Только и всего. Выспишься, выпьешь с парнями по паре пивка и придешь в чувство.

– Все не так просто, сэр.

– Почему? Не волнуйся, сидеть несколько лет за одним столом с Курраном тебе не придется. Это была моя ошибка – начальству я так и скажу. Бросать тебя на канцелярщину я хочу не больше, чем ты ею заниматься, ведь тогда я останусь с этой кучкой идиотов. – О’Келли дернул головой в сторону отдела. – Я не дам тебя в обиду. Ну получишь выговор, потеряешь несколько дней отпуска – у тебя все равно их полно накопилось, так? – и все вернется в норму.

– Спасибо, сэр. Премного благодарен. Но я готов принять любые последствия. Вы правы: я должен был догадаться о том, что происходит.

– Так вот оно что! Дуешься из-за того, что тебя провели? Бога ради, да с кем не бывало. Да, парни маленько над тобой поиздеваются: Идеальный Детектив поскользнулся на банановой кожуре и навернулся задом кверху, – они же не святые, чтобы упустить такой шанс. Ничего, переживешь. Возьми себя в руки и придержи свои торжественные прощальные речи.