Через смерть

Слова Прокса меня не удивили. Теперь-то я понял, что в его взгляде бросилось в глаза — так смотрят не исполнители, а те, кто сам привык отдавать приказ.

– Я — разжалованный лейтенант. Бывший командир, бывшей двенадцатой пехотной роты двенадцатой армии его Императорского Величества Страниса Первого.

Вот тут я удивился и уставился на Прокса, но тот продолжал:

– За заслуги, меня, как знаю и вас, возвели в офицерский чин. Это было три года назад. Война только начиналась, – Прокс говорил медленно, подбирая слова. Изредка бросал взгляд на меня, но больше смотрел вниз, чуть склонив голову, словно Атлант, держащий на плечах непомерную ношу. – За что получил награду, думаю, неинтересно. Но за что разжалован, обязан рассказать.

– За неисполнение приказа? – предположил я и не ошибся. От моих слов Прокс вздрогнул.

– Вы правы, господин лейтенант. Я не исполнил приказ вышестоящего офицера. И вместо того, чтобы погибнуть, стоя на боевом рубеже, отвёл людей.

– Сколько жизней сохранил, когда, где, при каких обстоятельствах это было? – видимо мои вопросы удивили Прокса. Тот расправил плечи и уставился на меня. Было тяжело наблюдать, как в нём борются чувства вины, ответственности и долга. Но что приятно удивило, страха я не заметил.

– Лейб-капрал, извольте ответить на поставленные вопросы.

– В прошлогоднюю летнюю кампанию, возле станицы Торопалово. Там скалистая местность, невысокие горы, ущелья. Моей роте был дан приказ удерживать направление на Михонск. Держались пять суток, а когда боеприпасы, но главное закончилась вода и люди стали умирать от жажды, я отдал приказ отходить. Уходили ночью. Из остатков боеприпасов соорудили тайные заряды, так что дорогу по ущелью завалило. Сенарцы потом трое суток разбирали завал.

– И это тебя спасло от расстрела? – предположил я и, дождавшись кивка, спросил более важный для меня вопрос, – сколько людей вывел?

Именно ответа на него зависела судьба новоиспечённого лейб-капрала. Когда он понял, что надо отходить, когда взял на себя ответственность и отдал приказ, не в тот ли момент, когда все подчинённые убиты и ранены, не струсил ли он сам?!

– Выходило тридцать два вместе со мной. Дошли двадцать восемь. Потом трое скончались от ран.

«М-да. Арифметика, чтоб её! Но у каждого спасённого или есть, или будут дети, а сколько ещё они своими умелыми действиями уничтожат врага? Такая практика дорогого стоит. И, как ни странно, именно имеющие опыт действия в окружении мне и нужны».

– Те, кто вышел с тобой, где они?

– Не могу знать. Меня ж разжаловали. Двенадцатая рота прекратила существование. Её не восстановили.

– Имена помнишь? Составь список. Я поищу их. Они нам пригодятся.

– Пригодятся для чего, господин лейтенант? – встрепенулся Прокс.

– Не догадался? Ладно. Через день буду у полковника, согласую твоё назначение. Не откажет. Так что не переживай, принимай командование. А по поводу опыта. Задача нам поставлена ответственная, пойдём в тыл к сенарцам, на прогулку.

– Зимой?! Какая ж прогулка? И след от саней виден, и лошадь не везде пройдёт, а пешим далеко не уйдёшь и много не навоюешь.

– Нам не столько воевать придётся, а мешать спокойно спать захватчикам.

– И когда? – поднимаясь со скамьи, спросил Прокс. Сейчас он выглядел не измученным Атлантом, а человеком сбросившим груз, тянувший его к земле. Стало понятно: от того, что выговорился, ему полегчало, что не начал на него кричать, а задавал толковые вопросы, понял его ситуацию. Я даже провёл параллель, что меня ждёт, если мой план не сработает? Тоже, что и Прокса. Ни я, ни он — не дворяне и рассчитывать на простую отставку не приходится, остаётся только одно, тщательно готовить операцию и в этом мне бывший офицер поможет.

– Скоро, – ответил уклончиво, так как сам не знал точной даты. Не готовы пока люди к длительному переходу. – Из подчинённых выбери толковых и грамотных, я с ними побеседую и назначу лейб-сержантами. Именно для этого я тебя и приглашал, чтобы обсудить вопрос с назначением.

– Слушаюсь. У меня есть на примете несколько человек, толковых. Но позвольте сначала с ними обсудить. Вдруг откажутся.

– Почему откажутся?

– У каждого могут найтись свои причины, господин лейтенант.

– А из тех, кто занимается по упрощённой программе? Там есть толковые солдаты?

– Есть. Но они неграмотные. Вы ж их в первый день отправили грамоте и счёту обучаться.