Ксения

* * *

Марта месяца на девятнадцатый день грянули в Китай-городе колокола. А началось все у Водяных ворот. Поляки ставили пушки, кругом слонялись зеваки и громко поносили шляхту и короля.

— На кого пушки вострите, телячьи головы? — кричали они.

Ротмистр обозлился и приказал зевакам катать орудия и крепить их у ворот. Зеваки только смеялись.

— Сами пушки поставим, сами в дулы залезем, а вам только огонек поднести!

Ротмистр схватил зеваку за шиворот и ткнул носом в пушку. Нос тотчас расплылся красным киселем. Развернулся зевака и хлестнул ротмистра по уху, шляхтич грянул на землю.

А дальше пошло. Поляки выхватили сабли, извозчики махнули оглоблями. Загремели выстрелы, попадали люди. Выскочил из ворот Гонсевский, пытался остановить бой, но было поздно. Весь ближний люд кинулся на поляков, их заслонили наемники Маржере и с немецким усердием принялись колоть, рубить, палить из мушкетов.

По всей Москве разнесся яростный вопль:

— Русских секут!

Народ высыпал на улицы, наспех перегораживая их чем попало. Бочки, дрова, заборы и даже домашняя утварь пошли в дело. В стрелецких слободах доставали из погребов оружие, а если не находили железа и огневого боя, хватали колы, оглобли, каменья.

Гонсевский выслал из кремлевских ворот конных копейщиков, но их быстро загнали обратно. Увлеченная легкой победой, толпа грудью напирала на Кремль, и тут снова выступили роты капитана Маржере.

Они рассекли живой людской клубок железным клином. Сверкали их шлемы и нагрудники, гремели залпы мушкетов, шпаги и палаши вонзались в беззащитные тела. Ослепленные гневом люди кидались на них с голыми руками, но находили смерть. Шаг за шагом продвигались воины Маржере по улицам, убивая и тех, кто не выходил из домов. Снег вслед за ними делался красным. Когда роты вернулись в Кремль, мушкетеры были похожи на мясников. Руки, одежда, даже лица были залиты кровью.

— Что вы там делали? — с удивленьем спросил один шляхтич.

— Красили улицы, — устало ответил капитан Маржере.