Ксения

* * *

Едва забрезжило, Михаил стал пробиваться на Сретенку. Он беспокоился за князя. Сначала от него сыпались гонцы, а потом перестали. Глубокой ночью вступили в Замоскворечье коломенские отряды. Их было немного, но Михаил спешил обрадовать Пожарского и вместе с ним расставить людей. Бутурлина уже выбили из Кулишек, но стрельцы у Тверских ворот еще держались. По слухам, стояла и Сретенка, туда еще не докатился огонь.

Михаил не стал огибать Белый город снаружи, как ему советовали. Его вело чутье. Он пускал коня в тот переулок, который виделся неопасным. У Бражника свернул направо, помня, что тут есть цепь проулков, называемых Крюк и ведущих прямо на Сретенку.

Он ехал не ходко, но и не медленно, зорко поглядывая по сторонам. Вдруг услышал впереди отчаянный крик. Прямо на него, прижимая ребенка к груди, бежала женщина. За ней, придерживая скакунов и хохоча, двигались два всадника. Один из них громко говорил по-немецки:

— Бьюсь об заклад, она не добежит до речки!

— Черт с ней, стреляй, Конрад. Если попадешь, талер твой, — отвечал другой.

Раздался выстрел, и женщина упала.

— Смотри, московит! — воскликнул наемник, увидев Михаила. — Бей его!

Михаил спокойно ожидал их, вытащив из-за пояса сразу два пистолета. Это были хорошие пистолеты, голландские, с новыми колесцовыми курками и сильным боем.

Вытащив палаши, наемники наезжали на Михаила. Когда до них осталось не больше семи сажен, Михаил поднял оба пистолета.

— Женщина не добежала до реки, господа, но вам сейчас придется перебраться через реку, именуемую Летой, — сказал он по-немецки и нажал собачки.

Грохнул выстрел, но другой пистолет дал осечку. Один всадник, охнув, свалился с коня. Другой закричал:

— Свои! Глупец, ты что же, не видишь?

Михаил подъехал и молча выстрелил ему в грудь. Осечки на этот раз не случилось.

Он спешился и вернулся к упавшей женщине. Она была недвижна. Рядом сидел малыш и повторял испуганно:

— Маська, крову утри… Вставай, маська, я обмерз.

Она лежала на снегу откинувшись. Он отвел волосы с ее лица, вгляделся, и все внутри у него похолодело.

— Олена… — прошептал он.

— Маська, вставай… — бормотал мальчик.

— Ты Ивашка? — спросил Михаил.

— Ивашка, — ответил тот. — Бить меня будешь?

— Вставай, Ивашка. Мамку на коня положим, тебя в седло посажу. Надо ехать, Иван. Иван Нечаевич, — добавил он.