Ксения

* * *

Михаил заехал на подворье Пожарских и оставил княгине Марье Ивашку. В убитой княгиня тотчас признала сенную боярышню Оленку и горестно покачала головой.

— Схороню, не тревожься, Михалка. А мальчонку знаю, куда попрятать. Есть у меня место. Всем надобно убегать, огонь идет с Китай-города.

— Мы еще побьемся, матушка княгиня, — сказал Туренев.

Он кинулся к Введенской церкви и попал в гущу боя.

За ночь Пожарский успел возвести здесь острожек. Обеспокоенный Гонсевский послал на Сретенку три роты закаленных рубак и две пушки. У пушкарей Пожарского зарядов не осталось, уповали только на рукопашную. Но гусары врукопашную идти не спешили. Они поставили пушки и принялись бить по острожку. Пожарский выслал обходом стрельцов, стрельцы побили много гусаров, полегли сами, но пушек не взяли.

Острожек не устоял против ядер и рухнул, накрыв собой тех, кто в нем оставался. Тут, выхватив сабли, гусары кинулись в открытый бой.

Успев собрать по дороге людей, Туренев явился вовремя. Пожарский отбивался от двух гусаров, третий заряжал пистолет. Туренев проткнул ему плечо и кинулся на помощь к князю. Лицо Пожарского заливала кровь.

— Так их, Миша! — выкрикнул он.

Туренев схватился с гусаром. Тот хорошо владел саблей, и Михаилу пришлось сделать тосканский выпад, которому он научился в италийских землях. Гусар на обман попался, и Михаил полоснул его по обнаженной шее. Пожарский тем временем, собрав все свои силы, вонзил клинок в грудь второму гусару.

Михаил подбежал к Пожарскому. Тот стоял, опершись на саблю и тяжело дыша. Глаза его блуждали.

— Что, Миша, — проговорил он, — Не устоим, полк королевский подходит… — И тут же рухнул на руки Михаила.

Удалось сыскать сани и довезти Пожарского до подворья. Княгиня Марья принялась хлопотать над раненым. Пожарский пришел в память и давал Михаилу последние советы:

— Людей собери, иди на Москворечье. Там ополченцы.

— Их мало, — сказал Туренев, — Гонсевский все поджигает. Огонь гонит нас из Москвы. Я, князь, тебя провожу.

— Есть у меня охрана, — сказал Пожарский. — Колтовскому ты нужнее.

— Где же тебя искать? — спросил Михаил.

— Сейчас в Новодевичий, — ответила княгиня за сына. — К Ксенюшке. Она нас схоронит. Ксенюшка-то и полечит его.

На душе у Туренева потеплело. Он улыбнулся.

— Полечит. Она и меня лечила.

— Тебя? — слабо удивился Пожарский.

Туренев вдруг сделался робким. Проговорил, запинаясь:

— Ты, князь, как увидишь царевну, поклон передай. Туренев, мол, Михаил, бьет поклон. Может, она и помнит. Туренев, скажи. Которого в лавре на ноги ставила…

— Ладно, — сказал Пожарский. — Бог тебя храни. Мы еще вернемся. — Глаза его блеснули. — Мы еще заживем на Москве…

Гудело над городом ярое пламя, звонили отчаянно последние колокола, все шире раскрывалась черная угольная даль, и только Кремль высился посреди уходившего в землю города, горячо полыхая соборными главами и протыкая дымы перстом Ивана Великого…