Места хватит всем

Северус Снейп.

И это даже где-то лестно.

«Урод ты все-таки, Принц, — сказал себе Снейп перед тем, как постучаться в дверь директорского кабинета. — Моральный урод. В дерьме ковыряться тебе льстит».

— Северус!

Минерва вскочила ему навстречу так резво, что профессор снова припомнил Поппи, скипидар и клизму.

— Северус, погляди. Я не знаю, что и думать.

Новенький, отличной выделки пергамент щеголял свежей сургучной печатью магического филиала банка «Сосьете Женераль». Текст на двух языках, французском и английском, представлял из себя уведомление об открытии аккредитива для Школы чародейства и волшебства Хогвартс и содержал предложение обратиться в Гринготтс с подтверждением намерения воспользоваться средствами аккредитива. Также пергамент сообщал, что в случае получения такого подтверждения Гринготтс акцептует аккредитив, и денежные средства станут доступны получателю в течение ближайшего месяца. Далее следовал список документов, необходимых к предоставлению в банк для получения права пользования аккредитивом. Были еще какие-то контактные адреса каминов, адреса для совиной почты, координаты аппарации и трансгрессии… только имени плательщика аккредитива указано не было.

— Вот! — Минерва истолковала выражение лица Снейпа совершенно точно. — Я тоже считаю, что это счастье неспроста. Неизвестный благотворитель, открывающий безотзывной аккредитив на двадцать тысяч галлеонов во французском банке для английской школы — это подозрительно.

Северус развеселился: МакГонагалл, конечно, уже приняла решение и вообще-то счастлива, но посомневаться, похлопать крыльями и покудахтать — это святое. Альбус любил приговаривать: «Ну почему я не такой умный, как Минерва потом?»

Вспомнил, и на долю секунды болезненно замерло сердце. Еще и Минерва своим хлопотливо-сварливым ворчанием воскресила с неимоверным трудом забытое ощущение тихого и радостного уюта, которое так презирал и по которому так тосковал профессор Снейп. И неконтролируемое желание подколоть гриффиндорскую деканессу, поерничать и поухмыляться над ее волнениями пришло тоже оттуда, из тех «лимонных понедельников»… когда все было плохо, но как же тогда было хорошо!

Теперь вот вроде все хорошо. Но, Мерлин раздери, что ж так хреново-то?

— Ну, ты можешь и не обращаться за платежами по этому аккредитиву. Если тебя он так смущает.

— Вот уж нет! Не время сейчас для щепетильности. Дают — бери, бьют — бей в ответ.

— Как это по-гриффиндорски…

— Если не считать, что это цитата из Дневника Слизерина, то да, по-гриффиндорски. Так о чем ты хотел пошипеть?

Минерва бережно уложила уведомление в сейф и, пародируя Снейпа, скрестила руки на груди.

— Я собирался поговорить, но если ты знаешь серпентаго…

Дежурный обмен подначками закончился, и слова стали не нужны. Так бывает, когда знаешь человека настолько давно, что можешь общаться с ним одними взглядами и жестами.

Снейп шагнул к столу и положил на полированную поверхность глаз-кристалл.

МакГонагалл изумленно выдохнула: глаз-кристаллы были невероятной и баснословно дорогой редкостью, откуда у Снейпа могло взяться такое сокровище? Впрочем, слизеринский декан всегда умел доставать все из ниоткуда, и никто не мог понять, как он это делает. Минерва не сомневалась: если сейчас, к примеру, заявить, что школе через десять минут нужен фиолетовый крокодил с тремя головами и восемью лапами, этот крокодил в школе будет. Может, не через десять минут, а через полчаса, и может, не совсем фиолетовый, а, скажем, лиловый, но он будет.

Вот только денег для школы Северус добыть не сумел.

— Ты что, подсматривал?!

— Это по-слизерински, правда? — ухмыльнулся Снейп. — Это ты сейчас подсматривать будешь. А я так, мимо проходил.

Минерва недовольно нахмурилась, но сквозь ее гримасу было хорошо видно нетерпение истинно женского и кошачьего любопытства. Когда Директриса положила руку на кристалл, Снейп накрыл ее ладонь своей и словно провалился в другую реальность.

Это было непохоже на путешествия по чужим воспоминаниям в думосбросе. И на полуосознанные мыслеобразы, мутные и размытые, которые видишь с помощью легиллименции, тоже. Это было… наверное, так смотрят на мир живых люди с портретов. Рама ограничивает обзор, но ты понимаешь — за ее пределами огромный мир и бесконечный…

Темная комната — из-за темноты не разобрать, большая или маленькая. Одинокая свеча почти не трепещет в бра над изголовьем широкой кровати.

Они лежат рядом, под одним одеялом: Поттер, Грейнджер, Уизли. Мальчишки спят, девушка читает. Когда огонек начинает подрагивать, она откладывает книжку, внимательно оглядывается по сторонам, вытаскивает из рукава пижамной куртки волшебную палочку и кладет ее под подушку. Еще раз оглядывается. Потом умиротворенно вздыхает, укладывается на подушку, возится, устраиваясь поудобнее — и наконец утыкается носом в плечо Поттера и закрывает глаза.

Свеча почти оплыла, но ее света хватает, чтобы увидеть: в этот самый момент открыл глаза Уизли. Поморгал, прогоняя сон. Укрыл подругу получше, подоткнул ей под спину край одеяла. Вынул из-под подушки свою волшебную палочку, положил ее поперек груди. Вздохнул — не тяжело, скорее успокоенно. Подогнул под себя правую ногу — так спят Невыразимцы на заданиях, чтобы при пробуждении сразу вскочить на одно колено. И уставился в темноту, почти не мигая.

Часы невозмутимо крутят стрелки, и ровно через три часа Грейнджер, не просыпаясь, переворачивается на другой бок и прижимается щекой к плечу Уизли. Тот убирает палочку под подушку, снова вздыхает и опускает веки — а на другом краю кровати просыпается Поттер.

Он просыпается и не ищет очки — они у него на носу. Он достает волшебную палочку из-под подушки. Он заклинанием меняет потухшую свечу. Он кладет палочку поперек груди и подгибает правую ногу, чтобы в случае чего сразу вскочить на колено. Он передвигает чуть выше подушку, чтобы ее уголком закрыть Грейнджер от падающего на лицо света. И замирает, всматриваясь и вслушиваясь в темень.

Часы наматывают хронометраж, и только они в этой комнате поступают так, как им положено от века: они считают время. В Подземельях нет окон, и не увидать первой, словно вырезанной из розовой фольги, полосы рассвета. Только часы показывают: пять, шесть, семь, семь двадцать семь…

— Доброе утро…

Поттер устало улыбается и только теперь трет глаза, зевает, ежится от утреннего холода. Грейнджер сонно хлопает ресницами, потягивается Уизли, отпинывая одеяло в изножье кровати…

— Ой! Блииин!

Грейнджер заливается пунцовым, глядя на расплывшееся в полкровати ярко-красное пятно.

— Ребят, простите… я как-то не ожидала сегодня…

— Да ладно, — усмехается Уизли. — В первый раз, что ли.

— Ага, — мямлит Поттер, спуская ноги на пол. — За тот спальник любой темный маг бешеные деньги заплатил бы. Жаль, что постирали. И за джинсы твои, которые мы сожгли, помнишь?

Грейнджер вскакивает с постели, крутит пальцем у виска и опрометью бросается в ванную, стараясь, чтоб не слишком были видны кровавые потеки на внутренней стороне ее бедер.

— Э, слышь, ты что-то попутал, — Уизли, по всей видимости, изо всех сил старается проснуться, и потому пытается подумать. — Этим, Темным, им девственная кровь нужна, а не такая. Такая, наоборот, дурной считается.

— Да? Ну и ладно. Рот себе заклеить, что ли…

— Зачем?

— Если зевну еще раз, вывихну челюсть, — Поттер глянул в сторону ванной. — Гермиона, ты там не утонула?

Грейнджер вышла из ванной уже переодевшаяся, но согнувшаяся под прямым углом сама к себе. Забралась в кресло и, тихонько постанывая, свернулась клубочком.

Поттер посмотрел на нее сочувственно:

— Ох уж мне эти женские циклы…

— Дети в школу собирались, мылись, брились, похмелялись… — удрученно изрек Уизли. — Слышь, Избранный, давай поменяемся дежурствами, а? Мне эта «собачья вахта» уже остоюбилеела по самое…

И очень выразительно показал, как именно ему остоюбилеела вахта.

— Да легко. Заступай с пяти до восьми, я хоть высплюсь… Гермиона, ты вечерний караул на ночной поменять не хочешь?

— Идите вы… — прохныкала из кресла Грейнджер. — Дайте умереть спокойно…

Картинка смазалась, помутнела и пропала. Северус вытряхнулся из видения, помотал головой. Минерва подняла на него ошарашенный взгляд:

— Мерлин… Да они помешались!

* * *

Истошный девчачий визг брызнул к потолку Большого Зала. Снейп подавился тыквенной котлетой, глянул на ученический стол: что случилось?

И подавился еще раз. Скрестив ноги в позе лотоса, над столом висел призрак. При жизни призрака звали Фред Уизли.

Было отчего завизжать — во-первых, все призраки сбежали из замка сразу после битвы. А во-вторых, выглядел призрак… не лучшим образом. Обезображенное гематомами лицо, слипшиеся от крови волосы, грязная и рваная одежда, размозженная культя вместо правой руки и кровавое месиво там, где должна быть грудь. Призрак выглядел точно так, как выглядело тело Фреда Уизли, извлеченное из-под руин Северной стены. Но не это было самое страшное.

Разбитые и опухшие губы призрака складывались в улыбку — фирменную улыбку близнецов Уизли.

— Здорово, братишка!

Рональд, и без того сбледнувший с лица при появлении призрака брата, после этих слов стал белее полотна, даже веснушки поблекли.

— Да ты че мосю крючишь? — легкий веселый смех Фреда прокатился по столу и брякнулся на пол. — Не рад видеть, что ли?

Уизли-младший глядел на привидение, и на лице рыжего Героя застыло выражение такой запредельной боли, такого неподъемного горя, что даже Снейпу стало не по себе.

Профессор покосился на МакГонагалл — та сидела, неизменно прямая и строгая, будто ничего не происходило. Да и что, собственно, случилось фатального? В Хогвартсе появился новый призрак. Радоваться надо: замок возрождается! Но радость почему-то не наступала… может, заплутала где?

Паря над столом, Фред смеялся и шевелил губами — беззвучно, словно его окатили Силенцио. Грейнджер и Поттер поочередно орали ему: «Что? Что?» — а Фред кувыркался в воздухе, строил рожи и пытался растормошить ошалевших учеников. Те подавленно наблюдали за расшалившимся привидением и тормошиться не желали.

Тогда Фред подмигнул брату, картинно надулся и выдал уже слышимо:

— Злые вы. Уйду я от вас.

Он медленно и печально поплыл к ближайшей стене, но тут неожиданно для всех из-за стола выскочила Сьюзен Боунс:

— Фред! Фред, не уходи! Останься!

Грейнджер что-то расстроено прошептала и схватилась за голову.

Призрак остановился. Обернулся. С печальной укоризной оглядел сидящих за столом. И отвесил Сьюзен глубокий церемонный поклон:

— Спасибо.

Краем глаза Снейп заметил, как МакГонагалл покачала головой: юнцы по незнанию едва не обидели призрака. Они не пригласили его жить в замке. Так бы Фред и уплыл искать себе другое пристанище, если бы безмозглая хаффлпаффка Боунс случайно — ну откуда ей знать такие тонкости! — не выкрикнула древнюю ритуальную формулу приглашения призрака: «Не уходи, останься». Вот теперь Хогвартс действительно обзавелся новым привидением. Снейп не сомневался, что Фред станет покровителем Гриффиндора.