Места хватит всем

Северус поклялся сделать все, чтобы ее жертва не оказалась напрасной. Слишком ясно в полушаге от смерти он понял: за почти сорок лет существования на земле Северуса Снейпа не появилось никого, кому был бы дорог Северус Снейп. Чего они стоят тогда, эти сорок лет?

И вот это — это была жизнь?!

Что ж, попробуем еще раз.

Но цена второй попытки оказалась непомерно высока.

Северус Снейп умирал каждую ночь.

* * *

Кажется, сама темнота шепчется печально и тревожно, выплетая из пустоты тоненькую паутинку слов.

— Вы же понимаете, если мы с этим не разделаемся, можно смело ставить на себе крест.

— Ну ты видишь, не получается! Я понятия не имею, как нам…

— Слушайте, ну живут же люди…

— Ты хочешь сказать…

— Имеешь в виду…

— И хочу, и имею, и введу. Если мы не можем это остановить, надо к этому приспособиться. Выхода нет.

— Предлагаешь прямо сейчас, что ли?

— Ну да. Какая разница, теперь или потом? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, чего зря время терять?

— Черт возьми… чем Пивз не шутит, а вдруг получится?..

— Вы, оба, вы что, с ума сошли?

— А ты разве нет?

Темнота замерла, с интересом наблюдая, как робко губы касаются губ, как неверные пальцы путаются в пуговицах рубашки, с какой отчаянной решимостью руки смыкаются в объятиях. Еле слышно шелестит ткань, и три полуобнаженных тела словно вышелушиваются из ночной черноты.

От шумного дыхания трепещет огонек одинокой свечи. Смуглые пальцы скользят по узкой светлой спине, тонкие легкие ладошки неуверенно ложатся на мужские плечи.

Поцелуй, долгий, глубокий, неловкий.

Разворот.

Снова поцелуй, такой же усердный и такой же неуклюжий.

Клацает пряжка ремня.

Свеча роняет восковые слезы, огонек мигает, словно от стыда.

— Нет! — вскрик, полный тоски и паники. — Нет, я не могу!

Обреченный полувздох-полустон:

— Я тоже. Так нельзя.

И новое двойное объятие — теперь уверенное и надежное, без намека на страсть, и оттого еще более теплое и желанное для всех троих.

Они лежат на нерасстеленной кровати, сплетясь ногами и руками, не стесняясь своей наготы. Свеча мерцает и гаснет, наплакавшись вволю.

Сдавленный срывающийся шепот:

— Что же нам теперь делать?..

И тогда темнота злорадно захохотала.

* * *

Северус появился в Большом зале, как сказал бы Флитвик, «весь в образе». До этого утра Северус понятия не имел, что означает это дурацкое выражение, и страшно раздражался, когда его слышал, да еще в свой адрес.

Теперь, кажется, понял.

Добравшись накануне вечером до своих покоев, Снейп обнаружил, что министерский пергамент пропал. Выронил, похоже, когда гонял по замку горе-дежурных. Вот вам и «в бою надежнее»… На «Акцио» пергамент по неизвестной причине не реагировал, и в каком из бесчисленных коридоров он затерялся, можно было только догадываться.

Поэтому профессор был «в образе» и мучительно раздумывал, что сказать Минерве, когда она заинтересуется судьбой злосчастного свитка. Можно честно соврать, что ответ не написан, потому что луна была не в том доме, вдохновение не пришло, голова болела — да мало ли способов отмазаться. Но чтобы Северус Снейп, Ужас Подземелий, шпион с двадцатилетним стажем, Герой войны и кавалер Ордена Мерлина оправдывался, как сопливый первокурсник? Да проще вот эту великовозрастную шантрапу в количестве пятнадцати рыл пинками разогнать по школе на поиски письма. По большому счету, именно по их вине пергамент был утерян. Не вздумай они пойти подежурить, Снейпу не пришлось бы их отлавливать, и соответственно…

Но все-таки Северус был «в образе» и чувствовал себя виноватым, как описавшийся пудель.

Ни МакГонагалл, ни Вектор в Зале еще не было. Зато ученики в полном составе сгрудились у стола, не обращая внимания на завтрак. Они перешептывались, хихикали и не отрываясь смотрели куда-то в центр стола.

Заинтригованный, Северус подошел поближе и осторожно заглянул через склоненные головы. За столом сидела Грейнджер, а перед нею лежал почти целиком исписанный пергамент. И исписан он был такими словами, которые Снейп не стеснялся произносить только наедине с самим собой, и то шепотом.

— Слышь, добавь еще: «Дипломы все равно получим, так что идите…» — Уизли наклонился к подруге и зашептал что-то ей на ухо.

Та выслушала, кивнула и застрочила.

По мере того, как аккуратные округлые буквы ложились на пергамент, возбужденный гомон становился все громче. Наконец Грейнджер отложила перо и огляделась:

— Ну что, все высказались? Малфой, ты у нас спец по изысканным выражениям. Вот перепиши все то же самое, только культурно.

Драко взялся за перо жестом художника, планирующего создать шедевр. Произведение искусства заняло три с половиной строчки.

— «Господин Министр! С превеликой радостью сообщаем, что на Ваше решение об отказе в финансировании Школы чародейства и волшебства Хогвартс нам искренне наплевать. Дипломы все равно получим», — зачитал торжественно Малфой.

— Э, а остальное?

— А остальное и без того изысканно, — Драко пожал плечами и плюхнулся на лавку. Говорил он в последние дни мало из-за шрама, пересекающего некогда красивое лицо.

Грейнджер расстроенно всплеснула руками:

— Ну вот, а всю ночь писали!

— Так в чем проблема? — отозвался Поттер. — Давайте первый вариант пошлем.

— Тот, который с «черномазой обезьяной»?

— Нет, который с «черножопым уебищем». Самый первый.

— Момент, — Грейнджер покопалась в сумке и вытащила еще один свиток. С неописуемой досадой Снейп опознал в нем министерское письмо. Видимо, эти бандиты нашли его, прочли, прониклись и решили накатать подобающий ответ самостоятельно. Написанный на обороте письма текст был хорошо виден из-за плеча Грейнджер, и профессор вынужден был признать, что послание — во всех смыслах! — получилось достойным.

— Мистер Поттер, — Грейнджер с шутливым поклоном протянула Гарри пергамент и перо. — Утверждайте.

Тот картинно надул щеки и нарочито криво нацарапал: «Идите на хуй. ГП».

«Паяльник вам в винчестер. ГГ», — вывела следом за ним Грейнджер.

Уизли нехорошо ухмыльнулся и черканул: «Ебал я в рот учебный год и ваши бронзовые сикли. РУ».

Пергамент поплыл по кругу. Мстительно посмеиваясь, ученики ставили свои подписи и снабжали их выразительными и очень образными комментариями. Только Драко ограничился высокохудожественным изображением мужского детородного органа во всех подробностях.

То, что произошло дальше, сам Снейп склонен был охарактеризовать как попадание шлеи под мантию. Когда «ответ Керзону» собрал пятнадцать подписей и Поттер протянул руку, чтобы забрать его у МакЛаггена, профессор выхватил лист, взял перо и под изумленными взглядами студентов быстро и размашисто подписался: «Согласовано. СС».

Ученическое изумление трансформировалось в восхищение, торжествующие вопли и рукоплескания. Северус даже смутился слегка: вот так нежданно-негаданно, одним росчерком пера заслужил одобрение всегда ненавидевших его юнцов.

— Сэр! Вы… вы…

Снейп машинально повернулся на голос… и тут вокруг его шеи обвились две тонкие руки, и к его узким сухим губам на мгновение прильнули теплые нежные губы.

Снейп остолбенел.

— Ох! — Грейнджер прижала ладошки к запылавшим вмиг щекам. — Простите, сэр! Я промахнулась…

От грянувшего дружного хохота зазвенели кубки на столе.

— Мимо кого промахнулись, мисс Грейнджер? — яда в профессорском голосе хватило бы отравить все население Хогвартса в его лучшие времена.

Грейнджер залилась прямо-таки свекольной краской:

— Я… вас в щеку хотела… поцеловать, а вы обернулись, и…

Новый взрыв смеха заставил Гриффиндорскую Всезнайку спрятать лицо на груди Уизли.

— Да ладно тебе, — Поттер успокаивающе погладил подругу по плечу, но сам едва сдерживался, чтоб не заржать вместе со всеми. — Ну подумаешь, в губы поцеловала. Не отравилась же!

— Дурка на прогулке, — пробормотал Снейп, радуясь, что до сих пор носит длинные волосы: уши начинали ощутимо гореть. А еще очень хотелось облизнуть губы…

— Что галдим, как чайки на помойке?

Строгий голос Минервы несколько поубавил веселья в присутствующем обществе, но самую малость.

— Госпожа Директор, — изо всех сил стараясь сохранять каменное выражение лица, Снейп протянул МакГонагалл скатанный в трубочку коллективный «фак» Министерству. — Прошу завизировать.

Директриса развернула пергамент, настороженно посмотрела на профессора и начала читать. Покачала головой. Фыркнула. Прыснула. И прошептала с довольной улыбкой:

— Класс!

Даже Снейп облегченно выдохнул.

— Чье авторство?

— Народное творчество! — выпалил неожиданно Лонгботтом и тут же спрятался за спину Поттера.

Не переставая улыбаться, МакГонагалл протянула руку за пером.

Что написала на пергаменте Директор Хогвартса, в школе так и не узнали. Однако слухи, спустя неделю долетевшие до школы вместе с ошалевшими совами, утверждали, что после «Интегралом вас по производной! СВ» каллиграфическим почерком было начертано: «Целую. ММ».

— Ну что ж, — МакГонагалл спрятала пергамент в миниатюрный тубус, висящий на поясе. — Коль уж скоро все наши студенты отличаются такой верной политической ориентацией, призываю еще раз проявить социальную сознательность и вспомнить, как полезна тыква для молодых растущих организмов.

Северус подумал было отказаться от завтрака под предлогом того, что он уже далеко не молодой организм, и скорее стаптывающийся, чем растущий. Но вовремя вспомнил, что на обеде мало что изменится, кроме названия блюда.

На завтрак было тыквенное рагу.

* * *

Везение — странная штука. Разве можно было раньше вообразить, что отыскать в библиотеке (вернее, на ее развалинах) пять учебников по Высшим Зельям — неслыханная удача? Однако же сподобились…

Снейп подавил раздражение: не к месту оно, не вовремя, ненужно. Не до жиру, быть бы живу. Пять учебников — это гораздо лучше, чем ни одного. Не отыщись они на всеобщее счастье, пришлось бы выдавать материал наизусть, и это было бы всеобщим несчастьем, потому что Северус был высококлассным зельеваром, но фотографической памятью на учебные тексты, в отличие от мисс Грейнджер, похвастаться не мог.

Мисс Грейнджер.

Опять мисс Грейнджер.

Губы еще помнили стремительное и мимолетное прикосновение — и эта стремительная мимолетность отпечаталась в памяти четче, нежели если бы это был настоящий, полновесный поцелуй. Если бы это был полновесный поцелуй… ох.

Организм отреагировал на мысли быстро и однозначно. Снейп иронически усмехнулся сам себе: ну, можно считать, что выздоровел. Базовый инстинкт проснулся. И потребовал своего. Да так настоятельно потребовал, что из горла непроизвольно вырвалось тихое низкое рычание.

Вон она сидит между двумя своими верными пажами, сидит и понятия не имеет, что довела бедного старого преподавателя до навязчивых эротических фантазий. Учебник читает, аж нахмурилась от усердия… Сейчас вопросы посыплются, как из мешка.

…Какие тонкие и легкие у нее руки! Северус повел плечами в попытке избавиться от ощущения того мгновенного объятия. Но, казалось, даже запах ее до сих пор витал вокруг головы — тоже теплый и легкий, без парфюма и ароматических притираний, чистый запах юного женского тела.