Тёмная королева Самайна

— А что, собственно, ты видела, моя дорогая? — Баркис-Алхимик невзначай отошёл от Джека и, раскрыв ладони, приблизился к Эмили. Она настороженно следила за ним взглядом. — Тёмный лес? Старый клён? Какая-то тень? А потом всё покрыл мрак²…

— Ты слышал мою историю от скелетов, — процедила Эмили неприязненно.

— Как я мог не слышать? — очень правдоподобно удивился Алхимик. — Мне кажется, это коронный номер местной нежити.

— Но они теснили тебя, когда ты выпил отравленное вино! Я видела! Они должны были убить тебя!

— Милая моя Эмили, ну мы же не дикари, чтобы устраивать самосуд! — ласково, как ребёнку, объяснил Алхимик. — Меня судил сам Старейшина Гуткнехт со всеми присяжными…

— Что?!

— … и оправдал по всем пунктам. Остались, конечно, несогласные, хм-м…

— Потому что там не было главного свидетеля! Меня! — Казалось, Эмили готова сама вцепиться ему в глотку. — А я уверена...

— Бедняжка, — сказал Алхимик с состраданием, — ты помутилась в рассудке, в момент смерти такое бывает, к сожалению… Ты так мечтала о нашем счастье, что моё лицо и лицо убийцы слились для тебя в одно.

Эмили часто заморгала, словно впервые усомнилась в своей версии. Джек был уверен, что Алхимик лжёт. Но теперь ему хотелось дослушать историю до конца и получше узнать, с кем он имеет дело. А тот развивал успех.

— Мой конь, к несчастью, подвернул ногу и сильно хромал. Роковая случайность… — Алхимик прижал ладонь к глазам. — Я так спешил к тебе, моя дорогая! И опоздал совсем немного. Но это решило всё! — закончил он трагически.

Зельдаборн издала неприличный звук. Она тоже была прирождённой актрисой. Остальные слушали эти излияния молча. Одна Эмили смотрела спектакль, поставленный специально для неё, со всем вниманием.

— То есть? — спросила она, сузив глаза.

— Я опоздал, — повторил Алхимик, с самым несчастным видом опустив голову. — Какой-то негодяй нашёл тебя раньше и… Единственное, что я смог сделать — это отомстить. — Он вздёрнул подборок и положил ладонь на рукоять стилета, который убрал в ножны да там и оставил. — Но лицо, которое ты так жаждала увидеть, осталось у тебя в памяти. — Смотреть на эту холёную и самодовольную физиономию было просто противно. А вот Эмили явно пребывала в смятении.

— А Виктория… — проговорила она с подозрением. — Ты же хотел погубить её!

— С чего ты взяла, Эмили? — оскорбился Алхимик. — Да, я долго горевал о тебе и нашем несбывшемся счастье, но я живой человек… Был. Мужчина… И я смог полюбить снова. Надеюсь, ты простишь меня за это. — Он прижал руку к груди и слегка поклонился. — Я женился на Виктории от всей полноты моих чувств и хотел жить долго и счастливо с чудесной девушкой, но потом явился соперник, которого все считали пропавшим. И я стал сражаться за свою любовь. Ты меня осуждаешь, Эмили? Ты меня осуждаешь, Салли? — Алхимик возвысил голос.

Джек посмотрел на Салли. Она по-прежнему безучастно слушала и смотрела, и непонятно было, доходит ли что-то до её сознания или нет.

А Эмили потрясла головой, будто хотела избавиться от наваждения.

— Но ты пытался убить меня сейчас! — воскликнула она. — Ты требовал мою кость и едва не пронзил меня серебром! — Она приложила ладонь к кровоточащей ране на груди.

— Только… — Алхимик закрыл глаза, словно собирался с духом в чём-то признаться. — Ради любви к Королеве, — закончил он решительно.

Да как он смеет!..

— А ты любвеобилен, дорогуша, — заметила Зельдаборн. — Что ж нас-то не оделил? Рожей не вышли?

Алхимик посмотрела на неё с досадой и проигнорировал вопрос.

— Я хотел помочь Королеве — Салли — осуществить её стремление. Найти… — Он искоса посмотрел на Джека. — И я не узнал тебя, моя дорогая. — Снова всё внимание на Эмили. — Смерть многое стирает из памяти… как ни прискорбно. Но сейчас твои слова пробудили во мне горький стыд, и я раскаиваюсь… Простишь ли ты мне эту чудовищную вереницу недоразумений, где я не всегда был прав, но и не совсем виноват? — Алхимик просительно протянул обе руки Эмили. Этот вопрос, очевидно, застал её врасплох. Но руки она спрятала за спину.

А Джек для себя уже всё решил.

— Скажи, что ты сделал с Салли, и я позволю тебе покинуть Хэллоуин-таун в целости, — сказал он холодно.

Алхимик как-то криво оскалился.

— Да в том-то и дело, что не я… — Он с предвкушением обвёл взглядом оставшихся хэллоуинцев. А Док, ведьмы и особенно Мэр тут же стушевались. — Думаю, Повелителю тыкв лучше спросить об этом своих верных подданных. — Изящный жест в сторону горожан. — О! — Алхимик поднял палец вверх, словно вспомнил нечто важное. — И с особенным пристрастием я рекомендую расспросить Оборотня, — добавил он доверительно, и уголок его рта дёрнулся вверх. А Джек вдруг понял, что не видел Оборотня ни среди отбывших, ни среди оставшихся. — Он весьма настойчиво пытался склонить Повелительницу тыкв к… гм... связи прямо здесь, у портала.

Джек тряхнуло изнутри так, словно в ребро опять попали пулей, как в большом мире во время долгих скитаний. Это не может быть правдой! Все жители были тогда на свадьбе, все видели, как Джек объявлял Салли королевой Хэллоуина и своей женой…

— Мэр? — не выпуская из поля зрения Алхимика, позвал Джек. — Он лжёт?

Резкий щелчок заставил обернуться — мрачное лицо градоначальника снова смотрело вперёд. Джек похолодел.

— Ну… — промямлил Мэр. — Тогда вышел странный Сам... Хэллоуин.

— Странный?!

— Зельдаборн очень остроумно зубоскалила, когда вампиры думали продегустировать кровь Салли, — охотно поделился воспоминаниями Алхимик. Ведьма притихла и нерешительно поглядывала на Джека из-за плеча сестры.

— Но я же ничего не сделала, — пробормотала она в оправдание. — Вот ворон чуть не выклевал ей глаза, а Демонесса и Гал едва не сожгли…

— Сожгли?! Салли?!

Джек смотрел то в одно лицо, то в другое, будто видел их впервые.

— Им не понравилось, что она не смогла открыть портал через год после бесследного исчезновения Повелителя тыкв, — с удовольствием пояснил Алхимик. — И недовольные монстры решили отыграться на бедной Салли.

Джек выдохнул сквозь зубы. Казалось, ещё немного, и Пламя вырвется само собой.

— Где. Они. Все? — резко спросил он у Мэра. Впрочем, вампиров он пропустил в большой мир сам.

— Демонессу С… Салли заставила поджечь себя ещё тогда, она сгорела, — боязливо затараторил Мэр. — Гал вскоре утонула при невыясненных обстоятельствах. Рэйвена сжевал Оборотень… А сам Оборотень… — Мэр стрельнул взглядом на вход в портал. — Кажется, я видел, как он завёл туда Королеву перед тем, как ты отпустил остальных. — Он понурил голову в ожидании самого худшего.

Может, поэтому Салли сама не своя?! Джек пропустил мимо внимания и упоминание о том, что Салли могла кого-то поджечь и что все звали её Королевой с каким-то пугливым придыханием. Он рванулся к тёмному провалу и слетел по ступенькам вниз. Не сразу сообразил, что можно посветить себе. А когда на ладони взвился яркий огонёк, Джек сразу увидел на полу распростёртое тело незнакомого мужчины. Впрочем, нет, знакомого. Даже в человечьем обличии какие-то неуловимые черты позволяли узнать в мёртвом Оборотня. Но что могла сделать с этим сильным и свирепым существом робкая, хрупкая Салли?!

Не зная, что и думать, Джек с некоторым трудом поднял тяжёлое тело, вынес наружу и положил у входа. Неподвижные серо-золотые глаза Оборотня отразили свет ко всему равнодушной луны. Что бы он ни сделал или пытался сделать, теперь он вне досягаемости, как тёмная сторона луны.

Зельдаборн взвизгнула, Хельгамина вздохнула, Эмили в ужасе прижала руки ко рту, Финкельштейн хладнокровно скользнул пристальным взглядом учёного... А Алхимик на миг прищурился в явном злорадстве.

Только Салли по-прежнему стояла, словно запертая сама в себе, и вид мёртвого Оборотня её, похоже, нисколько не трогал. Это было уже слишком. С ней явно что-то не так! В глазах пульсировало нечто отталкивающе-тёмное, неровное. Джек осознал, что так и не подошёл к ней — постоянно кто-то или что-то мешало, как будто мало было этих лет разлуки. Два широких шага — и он уже рядом. Видит каждый знакомый шов, каждый новый шрам, каждую ресничку… Он поднял руку, чтобы коснуться её лица, которое так часто видел во снах. И вдруг тьма из глаз Салли словно метнулась ему навстречу, а сам он потерял опору. Будто снова летел в портал, только картины, проносящиеся мимо в пустоте, вселяли страх и отчаяние. Но это закончилось быстрее вспышки молнии. Джек почувствовал в глазницах Пламя, и ужасные видения исчезли. А Салли, очнувшись, с хрипящим криком отшатнулась от него.

Теперь она смотрела прямо на Джека, и тьма в глазах пульсировала в такт тяжёлому дыханию.

— Салли… — Джек попытался к ней приблизиться, но его упруго оттолкнуло что-то невидимое и непроницаемое.

— Не приближайся ко мне! — прошипела она. Диким взглядом обвела остальных, остановившись на Алхимике и Финкельштейне… И стала медленно отступать к краю кладбища. Руки Салли держала так, словно в любой момент хотела что-то схватить прямо из воздуха.

— Подожди! — крикнул Джек. — Что бы с тобой ни случилось, теперь мы вместе, и всё будет хорошо!

Она зашлась в истерическом хохоте — на белых зубах блеснул лунный свет.

— Ты опоздал на двадцать пять лет, Джек Скеллингтон! — Несмотря на то, что в голосе слышалась неприкрытая злоба, он, казалось, дрогнул. Джек сделал ещё шаг ей навстречу… А Салли вдруг резко крутанула кистью — в грудь словно вкрутился бур, перед взором всё поплыло… Сама Салли закричала, как от сильной боли, но всё же выдохнула по слогам: "Алхимик…" — и показала головой в сторону леса. Алхимик мгновенно подлетел к ней и повлёк её дальше, дальше от Джека, который боролся со странной обездвиженностью. Словно угодил в сеть. И только Хэллоуинское пламя разорвало невидимые нити. Джек бросился было вдогонку за беглецами… Но где они? Как под землю канули! Он не знал, а Финкельштейн не догадался, что Салли за первые двадцать лет своей жизни успела хорошо изучить его секреты.

* * *

Зрение и слух вернулись рывком. Тьма не могла позволить коснуться себя извечному врагу — обладателю Пламени. Она столкнула свою не до конца покорённую оболочку с места и сделала всё, как до́лжно.

Салли, поддерживаемая Алхимиком, быстро отыскала запрятанный ход. В лабораторию! Ей нужно убежище… Убежище от того, кто вернулся.

Код она знала — когда-то Док не скрывал от неё никаких бумаг. Что солнечно-жёлтая нить порвалась, Салли почувствовала сразу и чуть не упала. Но Алхимик её подхватил, и сам потащил вперёд по ходу. Руки нестерпимо жгло, гораздо сильнее, чем раньше, и Салли боялась даже взглянуть на них. Впрочем, света под землёй всё равно не было. Но Салли знала, что не заблудится. Ход нигде не разветвлялся и вёл прямо в башню Финкельштейна. А там… Она знает, как самоизолироваться от создателя. Восстановить силы, собраться воедино, исцелить руки… Вернуться в тот дом теперь невозможно.

Мысли в голове сталкивались и сгорали. Дерзко вспыхивающие звёздочки острой радости так быстро и безжалостно гасились тьмой, что Салли не успевала их осознавать. Но тьма волновалась… А когда тьма волнуется, она предпочитает действовать наверняка.