Женить нельзя помиловать

Слизняк во все глазки-перископы уважительно уставился на лохматого пройдоху — не кот, а чистый дипломат. Хоть с почётной миссией его за границу отправляй!

Но Живоглот уже бесцеремонно тряс Эйвери и тихо шипел:

— Я разве один отдуваться должен? Ну-ка, собирай остатки своего воспитания и быстренько подтверждай мои слова. А то останешься анимагом-недоучкой! Правда, ненадолго. Тебя принцесса с потрохами сожрёт. И без соуса. Ты ж ей там что-то на ушко шептал? Вот и ещё раз постарайся!

Цезарь, конечно, слыл тугодумом, но строптивых дам укрощать умел. Иногда. Поэтому покопавшись в своём небогатом любовном арсенале и мысленно представив последствия неудачи, слизняк сначала побледнел, потом позеленел, а потом стал нежного серобуромалинового оттенка. Похоже, за годы лечения от прежнего Пожирателя мало что осталось.

Живоглот, махнувший на того лапой, решил сам спасать положение и тут же объяснил наследнице престола и её отцу, удивляющимся такой цветовой гамме жениха:

— В переводе на нормальный язык — Цезарь уже пылает от любви и переживает, что не вызовет в вас ответного чувства, Ваше высочество. Поэтому не томите, целуйте уже!

— Ты, это, красавишна моя, — булькнул Эйвери, старательно подыскивая эпитеты, — любимая… Единственная… ээээ… пирожок мой сладенький. С изюмом. Скаааазочного размера!

Клеопатре с роду никто таких ласковых слов не говорил. Поэтому она сначала остолбенела. Молчала минуты две. А потом прослезилась даже. Ей в кои-то веки признались в любви... И не безмозглое зеркало! Да за это….

— Согласна! — заорала счастливая принцесса и выхватила жениха из лап пушистой свахи.

Эйвери тут же вытянул губы трубочкой. Наконец-то его поцелуют. Ураааа!

— А ну стой! — вмешался король. — Куда лезешь, губищами? Доченька, неприлично же это! Он ведь животное! Еда. Хорошим производителем и не пахнет.

— Ша, папаша! — Цезарь уже осмелел, принаглел и разболтался. — Иначе конь мой боевой, который рыжий, вмиг напомнит кто тут животное, а кто злой волшебник по имени Цезарь Мстительный! И производительный, — быть смелым за чужой счёт — типичное Пожирательское дело.

— Ты, это, не менжуйся — а давай целуйся! — скандировала толпа заждавшихся обеда гостей. — Время спать — а мы не ели.

— Сейчас король речь толкнёт, палкой успокоит обоих — и начнём! — подначивали с другого конца залы.

— Дык, я о потомстве исключительно, — стушевался король. — Но если дочка не против, я молчу… молчу.

— Дочка не против, — и Клеопатра смачно, вложив всю нерастраченную любовь и здоровые потребности молодого организма, чмокнула слизняка прямо между рожек.

Где-то стукнуло, брякнуло. Погасли огни, и вся тронная пещера погрузилась во мрак.

— Кина не будет — электричество кончилось, — пискнул кто-то.

— Спокойствие, только спокойствие, — мяукнул Живоглот, очень даже ожидавший подобного пердимонокля. — Это издержки магии. Просьба не разбегаться и не наступать на пятки, а то сейчас всех заколдуем! Запасайтесь гробами, дьяволы! Эй, шутка! Шутка...

Хорошо, что Живоглот со светлячками договорился, чтобы вовремя погасли. Он не кот, он — Эйнштейн и бард Бидль в одном флаконе! Теперь Люциус сто раз подумает, прежде чем его лизоблюдом называть. Самолично фуа-гра принесёт, валерьянки накапает и Мамбочку на блюдечке с голубой каёмочкой доставит. А не то… сдаст он его Нарциссе с потрохами!

Но пока гений-Живоглот тщательно всматривался в непроглядную темноту…

* * *

Драко, уже одетый, не спеша, руками, поправлял выбившиеся из причёски локоны Гермионы и не мог поверить в то, что несколько минут назад всерьёз хотел уйти от неё. От этих мягких волос, от привычки чуть царапать его плечи после близости, от губ, которые были прекрасны, даже когда она злилась. А уж когда соблазняла... Да, он хотел сбежать от её гриффиндорских выходок и принципов!

Как дурак.

Сколько раз они ссорились? Расставались? Никто не считал. Но Гермиона была права — всегда возвращались друг к другу. Ох, как он ненавидел её когда-то за то, что его тянуло вернуться к этой несносной Жабе, к её правильностям и невозможностям. К их милым издёвкам. К её поцелуям и ласкам, жадным укусам и стонам, обещая себе, что это в последний раз. Гермиона Грейнджер незаметно стала единственной. Родной. Необходимой. Бред какой-то! Как и взаимные забавные выходки в образе лягушки в надежде на примирение. А уж пытки квакающими серенадами ради согласия выйти замуж...

Драко невольно улыбнулся воспоминаниям и слегка потянул Гермиону за руку:

— На выход, Грейнджер! Поженимся и вернёмся к типично-нетипичным привычкам вести переговоры, — он едва-едва коснулся губами её губ. — Я почти не сержусь на тебя.

— Почти? — слабым голосом. Со вздохом. С такими знакомыми нотками, говорящими: она только что занималась любовью. С тобой.

— Ну, хорошо, заставила — совсем не сержусь. Гермиона, больше никаких секретов! Уяснила?

Она молча кивнула, спускаясь ослабшими ногами с подоконника на пол.

— Поженимся? — даже не верилось. — Но как же?..

— А штырехвост с ним! — Малфой без труда угадал направление разговора. — Сегодня нам кольца не найти, так? Иначе бы ты из кожи вон вылезла, но не позволила зайти проблеме так далеко.

— Про... — Гермиона замолчала, потому что Драко намеренно сильно припал к губам, обхватив голову ладонями.

— Всё. Хватит. Я понял. Простил. Перестань. Или я пущу в ход самое страшное оружие!

— Лорд Малфой, — Гермиона улыбнулась, — предупреждаю, ничего незаконного! Не сегодня. И никаких больше лягушек!

Она, под пристальным взглядом, неторопливо, всё ещё немного потерянная после жаркого примирения, поправила рубашку, чуть выбившуюся из брюк с одной стороны, и театрально осуждающе посмотрела на Драко.

— Вообще-то, я про палочку и шантаж, — ёрничая, уточнил он. (Как будто, последнее считалось чем-то законным!) — А теперь снимай свой жемчуг, время не терпит...

Гермиона почти не удивилась, что кое-кто решил не останавливаться на достигнутом. К чёрту правила, когда они и так нарушены!

И потянулась к штанам:

— Драко, я, конечно, не против обещаний, но мы можем...

Он поймал её руку у пряжки ремня и легонько стукнул подушечкой пальца по кончику носа наглой искусительницы. Нет, идея продолжить нравилась, но пора и про церемонию вспомнить. Пока гости не разбежались.

— Озабоченная ты моя... Нет, мы ещё вернёмся к этой теме, но попозже, — Драко указал на её ожерелье. — Нам нужно хоть какое-то кольцо. Трансфигурация, может, и твой конёк, но сразу говорю: я справлюсь лучше. И никаких возражений — я почти злой волшебник с преступным прошлым! — с некоторых пор тема «я бывший Пожиратель смерти» стала у него поводом для шуток.

Драко потянулся за волшебной палочкой. Несколько взмахов — и довольно красивое кольцо с розовым бриллиантом оказалась на ладони Гермионы. Ещё пара движений — и платье невесты приобрело безупречный вид.

— Крёстная фея ты, Малфой, а не злой волшебник...

— А вот за это, Грейнджер, минус одно «я сверху», потому что звучит издевательски, — стандартная угроза за подобные выражения после секса. Пустая. Как обычно.

И тут раздался стук в дверь. Осторожный. Но настойчивый.

— Мама, — Драко узнавал Нарциссу даже по манере стучаться. — Войди, мы уже... кхм... закончили, — прибавил уже серьёзно, с трудом сдерживая истинные эмоции — захотелось сказать Гермионе, что он очень надеется, что это безумие между ними никогда не пройдёт.

Миссис Малфой вошла в комнату как истинная хозяйка дома: неторопливо, гордо и деловито.

— Гермиона, Драко, я только что узнала, у вас пропало кольцо верности. Отец рассказал, — предвкушая вопрос, она поспешила уведомить сына об источнике подобных сведений. — И я думаю, у меня есть решение. Люциус, не стой в дверях! Тебя это тоже касается.

Глава рода медленно и нехотя переступил через порог.

— А без меня никак? Мне нужно... к гостям. И подготовиться к церемонии.

— Люциус!.. Лорд Малфой всегда готов к трудностям. И пора уже тебе узнать правду. Неприятную, — Нарцисса заметила, что муж потянулся за своей палочкой.

Не то, чтобы леди Малфой боялась его... но понимала: проблем не избежать. А уж многодневных ворчаний и сцен — как пить дать! И утренняя гонка за удовольствием может стать последней. В этом месяце.

— Можно подумать, эта твоя правда чаще всего бывает приятной! — ехидно продекларировал несостоявшийся беглец от нелёгких разговоров. Что-то внутри подсказывало: сейчас тот самый случай.

Гермиона невольно дёрнулась к выходу, но Нарцисса заметила это:

— Останьтесь, мисс Грейнджер. Так будет лучше, — и та поняла, что некоторая поддержка жене лорда не помешает. А присутствие детей — какой-никакой сдерживающий фактор для гнева отдельного представителя непредсказуемого рода Малфоев.

Словно почувствовав семейные разборки, на пустом портрете нарисовалась вредная родственница:

— Я не опоздала?

— Ну как же без вас, милая тётушка! — ядовито ответил Люциус. — Не понимаю, как с такой страстью совать свой нос в чужие дела, вы прожили неимоверно долго?!

— Эле-е-мента-ар-но, — протянула Брунгильда. — Всегда умела затыкать недовольные рты и прочие части тела. Да и палочкой владела куда искуснее не-кото-рых! — намёк на Главу рода был очевиден и ему самому.

— Спалю я тебя, ей-Мерлин! К дракловой бабушке спалю!

— Ага, рискни, мститель белобрысый! — усопшая родственница и при жизни не стеснялась в эпитетах. — Твоя очень умная тётка, то есть я, уже лет триста назад об этом позаботилась: непотопляема, несмываема и несгораема. Как сейф в Гринготсе! — Брунгильда продемонстрировала весьма неприличный жест. Драко невольно прыснул, чем вызвал ещё большее неудовольствие отца. — Нарциссочка, может, не надо?! Весело же...

Больше всего Гермионе хотелось заткнуть уши. Но раз уж подписалась быть женой Драко, то обязана принимать всех его родственников: живых и мёртвых со всеми их тонкостями взаимоотношений и далеко не идеальными характерами. Без масок и напускной чопорности.

Нарциссе было неловко, но сейчас именно тётка собиралась принять весь удар на себя: любила её старая ведьма и рубить невинную голову не позволила бы. Весьма противоречивая натура! Как и многие Малфои. Люциус её уже и так недолюбливал, и она ничего не теряла. Кроме «Кабаньей головы», конечно.

— Брунгильда, прошу вас. Я не меняю решений, — не разводя лишних церемоний Нарцисса схватила мужа за левую руку и стянула с пальца кольцо.

Негодующий Люциус рассматривал опустевшее место потрясённый:

— Это же бесценный подарок от горячо любимой тёщи! — тон, правда, утверждал обратное. — Ко дню нашей свадьбы.

Злобный смешок с портрета не предвещал ничего хорошего. А миссис Малфой, не собираясь отступать, уверенно продолжала:

— Сынок, ты можешь воспользоваться кольцом верности Блэков. Кстати, оно подходит для любого из супругов. И его можно снять в любой момент, магия всё равно отреагирует на измену, как только кольцо вновь окажется на руке. Как и положено, каждый новый свадебный ритуал заменяет предыдущий. Всё просто.

— Но как?.. — Люциус оторопел. Было непонятно, к чему именно относится вопрос: к магии кольца или к очевидно многолетнему одурачиванию лорда Малфоя. — Нарцисса!