Женить нельзя помиловать

— Как ты живёшь с этим несмышлёнышем, Цисси? — Брунгильда рьяно почесала затылок, приподнимая розовый парик. Видно, зуд доставал не на шутку. — Откуда кольцо поймёт? Ему твои кобелиные глазища не нужны! Достаточно того, что ты сам будешь об этом знать, Люциус. Обливиэйтом кольцо не обманешь. Что, круто? Не то, что наше!

— У тебя есть такое кольцо? — гневно обратился он к супруге. Рассудок главы рода, вероятно, отказывался принимать неприятную правду, раз вслух произносились откровенные глупости.

— Цисси, я, наверно, ошиблась, — тётка не унималась. Ядовитое «пф» стало ещё одним доказательством. — У него мозгов даже на загулы не хватит. Кольцо всё это время было у тебя, Лютик ты бестолковый! У тебя.

— И ты молчала?! Нарцисса! — лорд Малфой рвал и метал. Оскорблять его в присутствии грязнокровки... Дурачить столько лет! Бездумно мечущаяся волшебная палочка от портрета к жене лишь подтверждала состояние «я вышел из себя и кому-то сейчас непростительно достанется!»

— Я не знала, — поспешила оправдаться супруга, самолично вкладывая магическую драгоценность Блэков в руку сына. — Пока мне Брунгильда не рассказала. Пару дней назад. Оказывается, моя мать поделилась с ней. По секрету.

— Тёща? Ну кто же ещё?! — Люциус ударил тростью по дубовому паркету так сильно, что тот не выдержал — дал трещину. — Друэлла меня терпеть не могла!

— А за что тебя было любить, блудливый ты наш? — ненавистная тётка отбросила парик в сторону, обнаружив редкие седые волосёнки. — До свадьбы гулял, как мартовский кот. Тебе повезло, что Друэллочка не знала, какое мерзкое наказание ты придумал для нашей Цисси — неприличные надписи по всему телу. Извращенец! Мне Абраксас проболтался. Старый к...

— Брунгильда! — Люциус побагровел, но та всё равно оставалась спокойной как флобер-червь. Волшебная палочка взметнулась в воздух, но импульсивная попытка сжечь картину не увенчалась успехом — только рама подпалилась.

— А знаешь, что горячо любимая тёща придумала тебе в назидание? Чудная женщина, — болтливая старая перечница мысленно уже ладошки потирала. А если быть совсем точной — поднесла вертикально поднятые указательные пальцы к вискам. — Рога. Уж не знаю, как надолго, но роскошные — это факт!

И Драко, и Гермионе было совсем не смешно. Если только чуть-чуть. Люциус Малфой со сказочно — огромными рогами — то ещё зрелище! Не для слабонервных.

— Нарцисса, я убью твою мать! — он жестом велел детям убираться из комнаты, потому что в любую минуту может начаться нечто словесно неприличное. И авадоопасное. Даже если жертва — нарисованная женщина преклонных лет.

— Она уже почила, гений! — Брунгильда откровенно сияла от удовольствия. — Вот зачем ты ему рассказала, красавица моя? Любишь ты этого остолопа до бабочек в животе, — удивительно, как тётка умело перенаправила мысли разъярённого Люциуса в иное русло. — Теперь придётся передать кольцо детям или... внукам, — зловредная родственница мягко издевалась над главой рода.

Как обычно.

— Внукам? — тот закашлялся.

— И придётся тебе, милок, спать с бабушкой! — Брунгильда показательно заглянула себе под лиф. — А мы, знаешь ли, горячие штучки! — ехидный смешок вызвал ещё один приступ кашля.

— Тётя Брунгильда, пожалуйста, — Нарцисса не выдержала. Но в душе почему-то улыбнулась. Бледный цвет лица уже возвращался к мужу — добрый знак.

— Сегодня лучший день после смерти, — послышалось с портрета пафосным голосом. — Моё имя у всех на устах с самого утра. Я звезда Малфой-мэнора, не иначе! Это надо бы отметить... в библиотеке! — колючий намёк на привычки лорда достиг своей цели.

— Я тебе, старая интриганка, сам рога пририсую! — Люциус в спешке обдумывал планы мести злобной заговорщице. И тёще. — Нет, пузо!.. Будешь вечно беременной, вечно на гормонах и с непроходящей тошнотой.

— Рисуй, художник от слова «худо»! — старушку, естественно, такая перспектива не радовала, но не сознаваться же... — Пусть муженёк бабке-ягодке порадуется. Но не надейся, пить на сносях не перестану. И кстати, твой сынок уже «Кабанью голову» мне клятвенно обещал!

— Драко! — глаза Люциуса метнули молнии на сына.

— Тётя Брунгильда! — тот театрально пригрозил ей пальцем.

Странное веселье действовало на нервы. Всем. И каждый переживал это по-своему.

— Тихо!.. — не выдержав, закричала Гермиона. — Я замуж выхожу или нет? — жених молча кивнул.

И головой указал на дверь.

— Воспользуйтесь кольцом, мисс Грейнджер, — Нарцисса исподволь пыталась оценить гнев мужа по пятибалльной шкале: уже твёрдая троечка. — Так спокойнее.

Драко размышлял всего пару мгновений. В конце концов, он уже смирился с пропажей реликвии. Да и сам толком не понимал, почему изменил решение:

— У нас уже есть другое, мама, — кольцо семьи Блэков вернулось в руку Нарциссы. — Храни. На будущее. Пошли, Гермиона... Это не Малфой-мэнор, а палата в Мунго!

Драко потянул до сих пор невесту к выходу. Все остальные реплики и прочее, прочее, прочее, уважаемые родители, не при детях.

* * *

В подземелье, наконец, свистопляска закончилась, и всё вернулось на круги своя: светильники запылали, а гномы отходили от потрясений. Особенно Ворчелло, сползший под трон и обмахивающийся короной. Мысленно папаша-гном уже прикидывал все плюсы свежеиспечённого зятя: месть жене-беглянке, новая мантия и самое главное — шапка Мономаха по ему размеру.

Рядом с принцессой топтался будущий член королевской фамилии. Маленький нескладненький маг кутался в драную местами одёжку явно с чужого плеча и при этом изрекал непонятные слова на неизвестном языке, где приличными были только предлоги:

— Еб... Ёж… Туды на… Это ж… Ну, Жив… дрот…

Последнюю фразу заглушило шипение и утробный вой подоспевшего кота. Дальнейшую беседу не смогли разобрать даже самые любопытные гномы.

— Не позорься перед державою, — втолковывал Живоглот, — подумаешь — стал ростом поменьше! — очевидно, что поцелуй полугоблина-полугнома сделал своё чёрное дело. — Да это ж сплошная экономия... Поверь мне.

— Тебе верить — без штанов останешься, — бурчал Эйвери. — Смотри, одни дырки!.. Как жениться-то теперь? Мне воспитание не позволяет голым задом на собственной свадьбе сверкать!

Даже Люциус Малфой с трудом бы признал в нём бывшего однокурсника. Но Клеопатре Цезарь понравился с первого взгляда. Выше неё на полголовы (хоть нагибаться не придётся — и то хлеб), худой, носатый и с роскошным хвостом из бело-чёрных волос. Её почти муж не абы кто, а кривоногий волшебник с очень выдающимся (по сравнению с соплеменниками) достоинством, обрывки былой роскоши оставляли мало простора для воображения. Наследница престола неприлично захихикала и прикрыла все интересные места жениха широкой юбкой, а придворные дамы завистливо вздохнули. Пусть тот и юродивый, как Клеопатра, но для плотских утех сойдёт.

Некоторые дремучие провинциалы из отдалённых от цивилизации пещер тут же принялись заключать пари, что за неведома зверюшка родится у этой пары. Но Ворчелло и Живоглот мигом навели порядок!

— Ну, что жениться будем или пялиться? — недовольно гаркнул Эйвери, невербально восстанавливая одёжку и подгоняя по нынешним размерам. Видно, суровое пожирательское прошлое не прошло даром. Хоть бытовые заклинания без палочки научился выполнять. Иначе засыпался бы, на хрен, перед подземными страшилками!

Король уж было собрался сослаться на нарушение протокола, но увесистый кулачок принцессы заставил Ворчелло Боязливого мгновенно передумать и наехать на так кстати явившихся делегатов за палочкой:

— Вас, иродов, только за смертью посылать! Чего так долго копались?

— Ты бы, Твоё Величество, иногда хоть пыль под кроватью сметал, — непочтительно проворчал палач.

А этого работника ножа и топора уважал сам Ворчелло. На всякий случай. Вдруг переворот какой организуется…

— Вот самую лучшую выбрал — сама в руки легла, — Хранитель регалий на полусогнутых тащил увесистую дубинку. — Буковая, Ваше Величество!

— О, самое то!.. — одобрил тот и ловко перехватил тяжёлую ношу. — А ну, тихо все! Мы речь говорить будем.

Подданные снова чинно выстроились полукругом — сказалось торжество момента, остывающий обед и вернувшийся палач. А Клеопатра, воспользовавшись ситуацией, повисла на руке жениха. Эйвери, в свою очередь, пристроил верхние конечности намного ниже талии невесты, но хватать за грудь пока не решался — моветон!

Один Живоглот чувствовал себя в своей тарелке, усевшись столбиком и затянув марш Мендельсона, отчаянно фальшивя и безбожно перевирая мелодию. Но присутствующие не возражали — всё равно им медведь на ухо не только наступил, но и долго топтался на месте.

Король, оглядывая всё это благолепие, даже прослезился, но тут же торжественно огласил:

— Я, Ворчелло Несущий счастье в массы, в присутствии свидетелей…

— Свидетелей чего? — насмешливо вмешался Хранитель. — Мне для протокола и потомков надо...

— Не остри, болван! — Живоглот прервал свои песнопения и заехал любопытному чиновнику по уху. И так вся эта котовасия затянулась, а ему ещё в Мэнор шлёпать. И кольцо тащить!

Король и новобрачные никак не отреагировали на этот маленький скандал — не до того, супружеский долг на носу.

— В силу возложенных на меня властью и народом обязательств, — продолжал вещать Ворчелло Немногословный, — во благо лично мне и во вред всем остальным плодитесь и размножайтесь. Посохом вечной любви и без права развода, палач не даст соврать, скрепляю ваш брак!

Клеопатра ловко подставила Цезарю подножку, заставляя «могучего» колдуна преклонить коленца, и немедля брякнулась рядом. Чувствительные придворные дамы промакивали глаза платочками, а кавалеры чесали лбы, помня о собственных бракосочетаниях.

— Трах-тебе-лох-чтоб-ты-сдох! — король разошёлся не на шутку, выкрикивая магические для всех гномов формулы священного брака.

Причём с каждым «тебе-лохом» прилетало по лбу жениху! Лоб безбожно трещал, но не раскалывался.

«Наша порода... Медноголовая!» — радовался Ворчелло Счастливый. Про себя.

Клеопатра сияла. Цезарь кряхтел. Кольцо Малфоев на пальце принцессы тихонько поблёскивало, и Живоглот готовился стричь купоны. А гномы предвкушали налопаться от пуза за счёт казны.

— Брак признан действительным! — огласил палач. — Кольцо ожило!

Как только заветные слова были произнесены, дубинка выскользнула из лап Ворчелло, предварительно стукнув папашу-короля по темечку, и оказалась в правой руке новоявленного принца, то бишь, Эйвери.

— Ой, дочка, — пропищал король, потирая многострадальную лысину. — Воспитательная волшебная палочка нашлась!

— Какая? — уточнил Цезарь, встав в полный рост и уловив из всего сказанного только слово «волшебная». Неужели он сможет колдовать, как прежде? Ну, держись, подземное царство и Малфои на верху!

— Ой, Цезариончик, — сюсюкала невеста, — это настоящее чудо! Теперь тебя все бояться будут.

«И ты тоже. Наконец-то!» — единодушно подумали все придворные и гости столицы, кланяясь новому королю и могучему колдуну. С точки зрения гномов, конечно. Ведь волшебная дубинка наказывала недовольных, помогала в простейших заклинаниях, но не могла быть полноценной палочкой.