Покой и воля (Книга II)

Глава 2. Энергия страха

Со дна каменной чаши всходила луна. Мерцающее серебро затопило кабинет, растворив все краски в голубовато-серой пелене. Руны, похожие на созвездия чужого неба, засветились на толстых стенках Омута Памяти — реликвии времен Основателей. И Альбусу Дамблдору в который раз уже почудилось, что там, где сияние тускнеет, уступая мраку, колышутся четыре человеческие фигуры.

Чтобы видение исчезло, было достаточно моргнуть.

Волшебная палочка мерно движется от седого виска к Омуту, совершая привычный круг. Прядь за прядью воспоминания тонут в неподвижной жидкости. Но вот рука остановилась, невесомые паутинки замерли на полпути, а затем медленно отправились назад.

Воспоминание об этой беседе еще рано сбрасывать в Омут, где дожидаются своего часа прочие события недавних дней. Многое прояснил тот разговор, хоть и состоял он большей частью из вопросов... Вечер двадцать пятого июня, опустевший Хогвартс и двое в тишине директорского кабинета — один напротив другого.

— Превосходная работа, Северус!

А он и сам это знает. По виду, конечно, не скажешь: плечи опущены, лицо серое от усталости, взгляд куда-то внутрь себя. Но в глазах все-таки что-то мелькнуло.

— Альбус, вам знаком ритуал, который воскресил Волдеморта?

И ни тебе «спасибо», ни гордо вздернутого подбородка, мол, знай наших. Правильно: не окажись та работа превосходной — лежал бы сейчас Северус Снейп под каким-нибудь деревом в укромном углу малфоевского поместья. С двумя-тремя футами земли сверху. Какая уж тут благодарность за хорошие слова...

— Кость, кровь, плоть. Один из древнейших обрядов воскрешения из мертвых. И один из редчайших. Полагаю, если задаться целью посчитать все случаи использования, хватит пальцев на одной руке.

— Он настолько сложен? Ну да, именно поэтому Волдеморт...

— Я бы сказал, не сложен, а своеобразен, — мягко возразил Дамблдор. — Вас ничто не смущает в той формуле, которая прозвучала на кладбище?

Северус потер лоб. В голове стоял тяжкий гул, вызванный ударными дозами Бодрящего, но слова обряда, воспроизведенные Поттером, вспомнились сразу. Кость отца, взятая без согласия, кровь врага, отнятая силой, плоть слуги, отданная добровольно. Слуги... добровольно... В последней фразе мерещился подвох, он чувствовал его, но никак не мог понять сути противоречия.

Директор не мешал ему думать. Кликнул домовика, велел принести чаю и печенья, потом отправил за пирожными, шоколадом и джемом, а когда стол уже был уставлен сладостями, зачем-то распорядился добавить к лакомой роскоши мед: «И не перепутайте там на кухне — мне нужен липовый!» Снейп рассеянно наблюдал за действиями домовика, когда в мозгу «Люмосом» вспыхнула догадка.

— У слуги нет свободы воли, следовательно, он не может ничего сделать добровольно! Волдеморт изменил обряд?! Вместо слуги должен быть кто-то другой?

— Именно, — жмурясь от удовольствия, Дамблдор глотнул чаю. — Первоначальный вариант оканчивался словами «плоть друга, отданная добровольно». Отец, враг и друг — обозначения отношений равных, а не зависимых. Слуга выбивается из этого ряда.

— Скажите, вы нарочно гоняли эльфа за снедью? Хотели дать мне подсказку?

Дамблдор потянулся ложкой к вазочке с джемом:

— Значит, просто любить сладкое я, по-вашему, уже не могу? Но вы в любом случае пришли к верному выводу. Понимаете теперь, почему этот обряд можно назвать редчайшим?

Нетрудно раскопать могилу. Полоснуть Режущим заклинанием по врагу еще проще. Но сделать последний шаг... Три года назад Северусу повезло: он сумел вернуть друга к жизни, отправившись за ним в межмирье. А если бы ему не удалось? Если бы единственным средством спасения стали собственные пальцы под ножом? Хватило бы у него той самой доброй воли? Прямого и честного желания отдать часть себя без надежды получить что-либо взамен? Ответа не находилось... А что Квиринус? Он бы решился? И вновь туман неопределенности вместо ясных «да» или «нет». Так неужели предатель, ничтожество, трус Петтигрю преподал им урок истинного самопожертвования?!

— Пейте чай, остынет, — вернул его к действительности Дамблдор. — И не спешите записывать Петтигрю в благородные герои. Нет, я не читаю ваши мысли, — усмехнулся он, видя удивление на лице собеседника. — Всего лишь представил себе их возможное направление. Не забывайте: Волдеморт заменил «друга» на «слугу». Дружба обязательно подразумевает равенство, а Том никогда бы не потерпел ничего подобного. Ему мешает его великий страх. Петтигрю двигали не великодушие и не самоотверженность, а все тот же страх. И трезвый расчет. Он боялся, что наказание за ослушание будет стократ страшнее того, что ему предстоит испытать в ходе обряда, и полагал, что собственная рука обеспечит ему покровительство воскрешенного Волдеморта. В обоих случаях он оказался прав. Кстати, знаете, как возник сам ритуал? Сказку о Дарах Смерти читали?

— Но, позвольте, там упоминались лишь палочка, камень и мантия...

— Предания не исчерпываются книжкой Бидля, а желание обмануть Смерть — Живой водой, Воскрешающим камнем и прочим в том же духе. Увернуться от Костлявой можно, Фламель не даст соврать, но нельзя вырвать у нее то, что уже ей принадлежит. У Смерти мертвая хватка, простите за неудачный каламбур. И отменное чувство юмора. Существует легенда, что ритуал «Кость, кровь и плоть» — это совет, который Смерть дала какому-то бедолаге вроде Кадмуса Певерелла. Изрядно же она повеселилась, наблюдая за тем, как его раздирают на части желание воскресить покойника и страх боли! Требуется колоссальное усилие воли, чтобы сознательно нанести себе серьезное увечье. Я не удивлюсь, если тот первый «воскреситель» поначалу пытался отделаться малым — допустим, кусочком кожи, мочкой уха... Но Смерть по мелочам не разменивается, как выяснилось.

Сквозь приоткрытое окно в кабинет незаметно пробрались долгие летние сумерки. Стук и бульканье многочисленных механизмов на полках сделались тише; портреты позевывали в рамах, уже не так внимательно прислушиваясь к разговору; из чащи Запретного леса донесся звонкий и чистый голос кукушки. Феникс, дремавший на своей жердочке и похожий на груду догорающих углей, откликнулся сонным вздохом. Дамблдор повел в воздухе волшебной палочкой и в камине вспыхнул огонь.

— Обойдемся пока этим источником света, не возражаете?

— Нисколько. Мне сейчас при виде любой свечи чудится трупная вонь, смешанная с сандалом. Не понимаю, откуда смрад, раньше за Волдемортом ничего подобного не замечалось.

— Ну, это как раз понятно, — в стеклах очков Дамблдора плясало отраженное пламя, но глаза под кустистыми бровями оставались в тени. Из-за этого лицо директора казалось немного потусторонним. — Исходные элементы отнюдь не благоухают фиалкой, как вы понимаете. Не удивительно, что и результат попахивает. Фактически, мы получили усовершенствованного инфернала: ходячий труп с независимой волей, мощным работоспособным мозгом и, полагаю, чудовищной сопротивляемостью любой попытке уничтожения.

Северус невольно содрогнулся. Сегодня утром отвечая на вопросы Темного Лорда, он, несмотря на все внешние перемены, еще видел в нем прежнего Волдеморта: могущественного волшебника, безжалостного, холодного, но все-таки — живого человека.

— Нами повелевает мертвец... — чашка горячего чая в этот момент выглядела более одушевленной, чем красноглазое существо из Малфой-мэнора.

— Боюсь, дело обстоит еще хуже, — покачал головой Дамблдор. — Инферналы в определенных условиях способны вспомнить, что когда-то были людьми. Как ни дико это прозвучит, в них больше человеческого, нежели в Волдеморте. Признаюсь вам, Северус, я даже приблизительно не представляю себе мотивы и логику его будущих поступков, — настолько они вне-человеческие. Впрочем, одно известно более или менее определенно: ему нужен Гарри Поттер и он не успокоится, пока не доберется до него. «...и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы...» — директор резко взмахнул чайной ложкой, отчего по кабинету веером разлетелись белые искры, — вот оно, самое страшное для Волдеморта: равный! Угроза его могуществу... Между прочим, окончания пророчества он не знает.

Северус аккуратно поставил чашку — без звяка, точно в круглую выемку фарфорового блюдца. Тихим, бесцветным голосом уточнил:

— Желаете, чтобы я сообщил ему? Как в прошлый раз?

Худосочный носатый юнец прильнул ухом к замочной скважине, как иной будущий папаша приникает к располневшему чреву любимой женушки: непременно услышать, ни за что не пропустить ни малейшего движения долгожданного дитяти! Но плоская твердая дверь не похожа на круглый мягкий живот. Толчок, удар — юнец кубарем летит с лестницы. Он услышал немного, главного не услышал вовсе, но ему кажется, что в его руках здоровенный кусок редкостной удачи.

— Почему вы позволили мне уйти? Ведь вы знали, кто я, кем я тогда уже был...

— Задним умом все мы крепки, — Дамблдор снял очки, сразу превратившись из огнеглазого чародея в обычного бородатого старика. — Как сейчас помню: сзади Трелони пророчеством давится, впереди ваша спина вниз по лестнице улепетывает. Заняться одним — другая все в пустоту выскажет, и ляжет в Отделе Тайн очередной шарик на полку... А его оттуда могут добыть лишь те, о ком говорится в пророчестве.

— Лучше бы вы тогда влепили мне «Обливиэйт», — вырвалось у Снейпа.

— А на Трелони наложил заклинание вечной немоты, чтобы она больше не пророчествовала? Или сразу Авадой обоих, чтоб наверняка? — Дамблдор вздохнул. — Слово сказано, и к чему теперь гадать, что было бы, если бы...

Северус вновь взял чашку. Чай давно остыл и теперь горчил, будто впитал в себя яд воспоминаний. Стирать память следовало бы гораздо раньше — после первой же встречи с Лили в раннем детстве. А лучше совсем не рождаться, «чтоб наверняка», по выражению директора.

— Вы, кажется, собирались пересказать мне пророчество до конца?

Дамблдор внимательно посмотрел на него.

— «...И один из них должен погибнуть от руки другого, — точно диктуя, проговорил он. — Ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда...» Подросток средних способностей против монстра, которого не выдумает ни один сказочник. Замечательная дуэль, чтоб ее...

У стола вырос домовик, почтительно поинтересовался, угодно ли господину директору заменить пустой заварочный чайник.

— Убери все, — вполголоса приказал хозяин кабинета. Эльф щелкнул пальцами и стол опустел. — Северус, вы, к счастью, сильно изменились с того дня в «Кабаньей голове». Именно поэтому вам не приходится подслушивать. И еще одно обстоятельство...

— ...Дамблдор, беда! — хриплый вопль спугнул воспоминание. Альбус обернулся, едва не опрокинув Омут, и увидел в темном провале камина всклокоченную голову Мундунгуса Флетчера. — На Поттера напали дементоры! Он Патронуса вызвал!

Выкрикнув это, Флетчер зажмурился: фигура директора окуталась слепящим голубым пламенем, и откуда-то из раскаленной глубины раздался клокочущий гневом рык: