Седьмой сын [англ. и рус. параллельные тексты]

So he caught that laugh before it got loose, and he turned it into the first thing he could think of to say.

Поэтому он сумел проглотить смешинку, прежде чем она вырвалась на волю, а поскольку рот все еще был открыт, он сказал первое, что пришло в голову:

"Mama," he said, "Measure can't sign no petition in blood, cause he'd already be dead, and dead people don't bleed."

- Мам, - сказал он, - Мера не сможет подписать прошение кровью, потому что будет мертв, а кровь у мертвых не течет.

Mama looked him in the eye and spoke slow and careful.

Мама внимательно посмотрела на него и медленно, почти по слогам произнесла:

"They do when I tell them to."

- Я скажу - потечет.

Well, that did it.

Вот тут-то все и началось.

Alvin Junior just laughed out loud.

Элвин-младший громко расхохотался.

And that set half the girls to laughing.

И добрая половина девчонок присоединилась к нему.

Which made Measure laugh.

Это рассмешило Меру.

And finally Mama laughed, too.

Наконец и мама рассмеялась.

They all just laughed and laughed till they were mostly crying and Mama started sending people upstairs to bed, including Alvin Junior.

Они заходились от смеха, пока слезы не потекли, после чего мама отправила всех, включая Элвина-младшего, наверх готовиться ко сну.

All the excitement had Alvin Junior feeling pretty spunky, and he hadn't figured out yet that sometimes he ought to keep all that jumpiness locked up tight.

После такого веселья Элвин-младший еще больше расхрабрился, а по малости лет он не знал, что озорство до добра не доводит и иногда лучше сдерживаться.

It happened that Matilda, who was sixteen and fancied herself a lady, was walking up the stairs right in front of him.

Случилось так, что Матильда, которой недавно исполнилось шестнадцать и которая корчила из себя настоящую леди, поднималась по лестнице прямо перед ним.

Everybody hated walking anywhere behind Matilda, she took such delicate, ladylike steps.

Ходить за Матильдой было сущей пыткой: она ступала столь величаво, столь неспешно - ни дать ни взять дама из высшего общества.

Measure always said he'd rather walk in line behind the moon, cause it moved faster.

Мера не раз говорил, что лучше уж ходить следом за луной, она и то двигается быстрее.

Now Matilda's backside was right in Al Junior's face, swaying back and forth, and he thought of what Measure said about the moon, and reckoned how Matilda's backside was just about as round as the moon, and then he got to wondering what it would be like to touch the moon, and whether it would be hard like a beetle's back or squishy as a slug.

Таким образом, задняя часть Матильды маячила прямо перед лицом Эла-младшего: взад-вперед, влево-вправо. Он вспомнил, что говорил Мера о луне, потом сравнил зад Матильды с ночным светилом и пришел к выводу, что они одинаково круглые. Тогда-то он и начал гадать, а каково это - дотронуться до луны, будет ли она такой же твердой, как спинка жука, или мягкой и податливой, как слизняк.

And when a boy six years old who's already feeling spunky gets a thought like that in his head, it's not even half a second till his finger is two inches deep in delicate flesh.

Но если шестилетнему пацану, у которого вдруг шило закололо в одном месте, приходит в голову подобная мысль, то не пройдет и половинки секунды, как его палец погрузится на два дюйма в нежную плоть.

Matilda was a real good screamer.

Орать Матильда всегда была горазда.

Al might have got slapped right then, except Wastenot and Wantnot were right behind him, saw the whole thing, and laughed so hard at Matilda that she started crying and fled on up the stairs two steps at a time, not ladylike at all.

Эл мог бы тут же схлопотать по лбу, если бы Нет и Нед не шли прямо за ним и не видели его проделку. Близнецы так расхохотались, что бедная Матильда разрыдалась во весь голос и бросилась вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки, - ну совсем не похожая на леди.

Wastenot and Wantnot carried Alvin up the stairs between them, so high up he got a little dizzy, singing that old song about St. George killing the dragon, only they sang it about St. Alvin, and where the song usually said something about poking the old dragon a thousand times and his sword didn't melt in the fire, they changed sword to finger and made even Measure laugh.

Нет и Нед подняли Элвина под локти, так высоко, что у него аж голова закружилась, и под триумфальный гимн вознесли на второй этаж. Во всю глотку они распевали старую известную песню о святом Г еоргии, убивающем змия, только главным героем стал святой Элвин, а в том месте, где песня обычно рассказывала о том, как рыцарь ударил старого дракона тысячу раз и меч его не растаял в огне, слово "меч" было заменено на слово "палец". Даже Мера рассмеялся.

"That's a filthy filthy song!" shouted ten-year-old Mary, who stood guard outside the big girls' door.

- Мерзкая, мерзкая песня! - закричала десятилетняя Мэри, которая стояла на страже у комнаты взрослых девочек.

"Better stop singing that song," said Measure, "before Mama hears you."

- Да, вы лучше кончайте, - кивнул Мера, - а то мама услышит.

Alvin Junior could never understand why Mama didn't like that song, but it was true that the boys never sang it where she could hear.

Элвин-младший так и не понял, почему маме не понравится эта славная песня, однако мальчишки и в самом деле никогда не пели ее, когда мать была поблизости.

The twins stopped singing and clambered up the ladder to the loft.

Близнецы быстро заткнулись и полезли по лестнице на чердак.

At that moment the door to the big girls' room was flung open and Matilda, her eyes all red from crying, stuck her head out and shouted,

В эту секунду дверь, ведущая в комнату взрослых девочек, с громким треском распахнулась, и оттуда высунулась Матильда с покрасневшими от рыданий глазами.

"You'll be sorry!"

- Вы еще пожалеете! - проорала она.

"Ooh, I'm sorry, I'm sorry," Wantnot said in a squeaky voice.

- Ой, не надо, не надо, боюсь! - скрипуче запричитал Уонтнот.

Only then did Alvin remember that when the girls set out to get even, he would be the main victim.

Однако Элвин не засмеялся. Он вдруг вспомнил, что девчонки обычно сводили счеты не с кем-нибудь, а именно с ним.

Calvin was still considered the baby, so he was safe enough, and the twins were older and bigger and there was always two of them.

Кэлвин слишком мал, поэтому ему ничего не грозило, а близнецы уже превратились в здоровых парней, так что силенок у них хватало, тем более что они всегда ходили вместе.

So when the girls got riled, Alvin was first in line for their deadly wrath.

Поэтому когда сестры злились, свою смертельную злобу они предпочитали срывать на Элвине.

Matilda was sixteen, Beatrice was fifteen, Elizabeth was fourteen, Anne was twelve, Mary was ten, and they all preferred picking on Alvin to practically any other recreation that the Bible would permit.

Матильде было шестнадцать, Беатрисе -пятнадцать, Элизабет - четырнадцать, Энн -двенадцать, а Мэри - десять.

One time when Alvin was tormented past endurance and only Measure's strong arms held him back from hot-blooded murder with a hayfork, Measure allowed as how the punishments of hell would most likely consist of living in the same house with five women who were all about twice a man's size.

Избрав Элвина жертвой, они измывались над ним всеми разрешенными Библией способами. Однажды, когда Элвин, доведенный до белого каления, набросился на девчонок с вилами, только сильные руки Меры удержали его от убийства. После этого случая Мера, вздохнув, заявил, что, наверное, мужчин в аде пытают, поселяя в одном доме с женщинами, которые вдвое больше и сильнее их.

Ever since then, Alvin wondered what sin he committed before he was born to make him deserve to grow up half-damned to start with.

С тех пор Элвин все гадал, что же за грех он умудрился совершить еще до рождения, если Г осподь наложил на младенца настолько страшное проклятие.

Alvin went into the little room he shared with Calvin and just set there, waiting for Matilda to come and kill him.

Элвин зашел в маленькую комнату, которую делил с Кэлвином, сел на табуретку и стал ждать Матильду, которая непременно должна была прийти и убить его.

But she didn't come and didn't come, and he realized that she was probably waiting till after the candies were all out, so that no one would know which of his sisters snuck in and snuffed him out.

А она все не приходила и не приходила, и тогда он понял, что она, вероятно, ждет, когда погасят свечи, чтобы никто не узнал, которая из сестер пробралась в комнату мальчиков и задушила Элвина.

Heaven knew he'd given them all ample reason to want him dead in the last two months alone.

О Господи, да за последние два месяца он дал девчонкам столько поводов и причин, чтобы убить его на месте!..

He was trying to guess whether they'd stifle him with Matilda's goosedown pillow-which would be the first time he was ever allowed to touch it-or if he'd die with Beatrice's precious sewing scissors in his heart, when all of a sudden he realized that if he didn't get outside to the privy in about twenty-five seconds he'd embarrass himself right in his trousers.

Он начал гадать, задушат его набитой гусиным пухом подушкой Матильды - перед смертью он хоть пощупает, что это такое, а то раньше до этой святыни ему было строго-настрого запрещено дотрагиваться - или его жизнь оборвут ненаглядные ножницы Беатрисы, вонзившиеся прямо в сердце. Но вдруг случилось страшное: он осознал, что если через двадцать пять секунд не окажется в туалете, то сходит прямо в штаны.

Somebody was in the privy, of course, and Alvin stood outside jumping and yelling for three minutes and still they wouldn't come out.

Естественно, туалет успели занять до него. Элвин целых три минуты стоял снаружи, подпрыгивая и периодически взвывая, но оттуда упорно не хотели выходить.

It occurred to him that it was probably one of the girls, in which case this was the most devilish plan they'd ever come up with, keeping him out of the privy when they knew he was scared to go into the woods after dark.

Тогда он решил, что там скорее всего сидит какая-нибудь из девчонок, - вот он, самый дьявольский план, который только можно измыслить: они просто не пустят его в туалет, прекрасно зная, что после темноты он до смерти боится ходить в лес один.

It was a terrible vengeance.

О, какая ужасная месть!

If he messed himself he'd be so ashamed he'd probably have to change his name and run away, and that was a whole lot worse than a poke in the behind.

Нет ничего страшнее описаться прилюдно - да он после этого в глаза не посмеет никому взглянуть, придется ему брать другое имя и бежать из дому, а все из-за чего - из-за какого-то тычка в попу?!

It made him mad as a constipated buffalo, it was so unfair.

Он задышал, как страдающий от запора бык, до того это было несправедливо и нечестно.

Finally he was mad enough to make the ultimate threat.

В конце концов он так разозлился, что уже не владел собой.

"If you don't come out I'll do it right in front of the door so you'll step in it when you come out!"

- Если ты сейчас не выйдешь, - выкрикнул он самую страшную из известных угрозу, - я наделаю прямо перед дверью, тогда-то ты попляшешь, вляпавшись прямо в мои дела!

He waited, but whoever was in there didn't say,

Он подождал, но кто б там ни сидел, слов

"If you do I'll make you lick it off my shoe," and since that was the customary response, Al realized for the first time that the person inside the privy might not be one of his sisters after all.

"Попробуй только, вылижешь мне ноги языком" не последовало. А поскольку это был обычный ответ на такое предупреждение, до Элвина наконец-то дошло: вовсе не обязательно, что туалет оккупировала одна из сестер.

It was certainly not one of the boys.

И уж конечно там не Мера и не кто-нибудь из близнецов.

Which left only two possibilities, each one worse than the other.

Следовательно, остаются два кандидата, причем один хуже другого.

Al was so mad at himself he smacked his own head with his fist, but it didn't make him feel no better.

Эл так разозлился на себя, что со всей мочи стукнул кулаком по лбу, что, впрочем, не помогло.

Papa would probably give him a lick, but even worse would be Mama. She might give him a tongue-lashing, which was bad enough, but if she was in a real vile temper, she'd get that cold look on her face and say real soft,

Папа наверняка начистит ему одно место, но если там сидит мама... Она будет отчитывать его не меньше часа - не особо приятная перспектива, -однако если у нее сейчас действительно дурное настроение, она напустит на себя этакую холодность и мягким, очень скорбным голосом проговорит:

"Alvin Junior, I used to hope that at least one of my boys would be a born gentleman, but now I see my life was wasted," which always made him feel about as low as he knew how to feel without dying.

"Элвин-младший, я-то надеялась, что по крайней мере один из моих сыновей вырастет настоящим джентльменом, но теперь вижу, жизнь моя потрачена зря". После этих слов он чувствовал себя таким низким, таким презренным, что мог бы точно описать, как это - умереть не умерев.

So he was almost relieved when the door opened and Papa stood there, still buttoning his trousers and looking none too happy.