Когда луна окрасится в алый

Глава 23. Кроваво-красная луна

Кровь текла едва ли не реками. Демоническая, человеческая, даже божественная – вся она смешалась, окрасив землю в неестественные оттенки. Когда последователи Озему напали, никто не смог сориентироваться быстро, так что кровь теперь была повсюду. Черная и густая принадлежала ёкаям, насыщенно-красная – людям, сияющая золотом – ками. «Ее слишком много, – отстраненно думала Генко, – особенно для сражения, которое только началось».

Молниеносная атака врага, которого никто не ощутил, забрала жизни одной из ее кицунэ, нескольких оммёдзи и каннуси. Кто-то из младших богов был ранен, но Генко не видела, кто именно, потому что никак не могла освободиться от собственных противников. Юрэй набрасывались на нее, словно собаки на кость, онрё хохотали и атаковали без разбора, раня как своих собратьев, так и противников. Будто все призраки страны собрались здесь сейчас. Сколько бы Генко ни уничтожала их, место развеянного духа тут же занимали два других.

Йосинори, оттесненный наплывом ёкаев, отчаянно пытался пробиться к ней, но его окружили они, которые, пусть и опасались Кусанаги, все равно стремились добраться до оммёдзи. Генко изредка бросала взгляды в его сторону, убеждаясь, что Йосинори цел, а затем вновь принималась уничтожать призраков.

«Почему никто не ощутил стольких врагов?»

Эта мысль билась и билась в голове Генко, когда она с помощью лисьего пламени уничтожала очередного онрё. Что могло так повлиять на восприятие ёкаев и ками, что они не почувствовали постороннего присутствия? Это было настолько же неправильно, как если бы мононоке вдруг стали не нападать на людей, а оберегать их.

Генко извернулась всем телом, уходя от атаки сразу трех юрэй, чтобы едва не наткнуться на десяток онрё. Призраки ухмылялись своими широко раскрытыми пастями, готовые вцепиться зубами и когтями в стройное тело. Решение на мгновение обратиться лисой пришло быстро – и Генко сразу рухнула на землю, четырьмя лапами ударяясь о мелкие камни, чтобы тут же увильнуть от призраков и уже за их спинами вновь принять человеческий облик и уничтожить нападавших.

Крик одной из помощниц заставил Генко оступиться, и онрё мгновенно вцепился в ее руку зубами. Кисть обожгло мертвой энергией, которая потянула за собой энергию жизни кицунэ. Она громко, уже никого и ничего не стесняясь, выругалась, скидывая духа резким движением и посылая ему вслед пламя. Призрак заверещал, оглушая, но Генко отмахнулась от этого, взглядом выискивая пострадавшую кицунэ.

Холод сковал Генко, а воздух застрял в горле, когда она увидела, как из еще живой девушки изымают Хоси-но-Тама. Когтистая рука они погрузилась в грудь кицунэ, ковыряя там толстыми пальцами. Демон держал лису в воздухе, пока она отчаянно и безуспешно пыталась разжать его хватку на своем горле, царапая и нанося удары по руке. Даже издалека было видно, что силы покидают кицунэ, пока они пытался вырвать жемчужину из ее груди.

Хоси-но-Тама не желала покидать свою владелицу, цепляясь изо всех сил за постепенно ослабевающее тело, но в итоге оказалась в пальцах демона. Крохотная перламутровая жемчужина переливалась во вспышках света от луны и сияния богов, пока они внимательно осматривал ее со всех сторон.

– Качество куда лучше, чем у всех предыдущих лисиц.

Генко не слышала, а скорее прочла по губам бормотание демона, когда бежала к нему. Он же отбросил кицунэ в сторону, словно набитую соломой куклу, и осторожно положил лисью жемчужину в мешочек, отдаленно напоминающий омамори. Энергия Хоси-но-Тама сразу прекратила ощущаться, а ее владелица, прежде еще пытающаяся вернуть свою жизнь, рухнула на землю и больше не двигалась. Краски медленно стекали с нее, пока в итоге лисица не рассыпалась искрящимся пеплом, который подхватил ветер и унес ввысь.

Все произошло слишком быстро. Настолько, что Генко даже не успела добежать до они, как ее помощница уже исчезла из бытия, а демон обернулся в сторону остальных кицунэ, намереваясь забрать и их жемчужины.

Воинственный клич заставил Генко отвести взгляд от удаляющегося они. Аямэ, прежде беспрестанно выпускающая стрелу за стрелой в летающих в небе нуэ, ринулась на демона, орудуя мечом как продолжением собственного тела. Острый клинок опустился резко и решительно, отсекая руку демона по локоть, и он заревел, привлекая к себе внимание.

Тело погибшего из-за санмэ-ядзура оммёдзи рухнуло точно перед Генко, сбив ее с бега, и теперь приходилось уворачиваться еще и от ударов этого чудовища. Восьмиглавый демон уставился на нее тремя глазами, казалось, немного растерянно. Не то не ожидал пересечься с наиболее желанной из кицунэ, не то не мог понять, кто именно перед ним находится, хотя торчащие уши и девять хвостов давали яркое представление о противнике.

Санмэ-ядзура бросился на Генко, размахивая толстыми, как бревна, руками. Несколько каннуси, усмиряющие духов, торопливо отбежали в стороны, здраво опасаясь быть задетыми. Генко раздраженно отступила, пытаясь при этом одновременно отбиться от все еще преследующих ее юрэй и онрё и следить за Аямэ с они. На призраков даже не действовала распространяемая Генко аура, и это начинало злить.

Короткая вспышка света ослепила, мешая сосредоточиться. Генко зарычала; повсюду и без того что-то сияло, горело, кто-то кричал и плакал, со всех сторон раздавались вой и рев.

– Отдай ее Озему-сама!

Генко повернула голову так быстро, что шея хрустнула. Они, против которого сражалась Аямэ, бросил оставшейся рукой мешочек с Хоси-но-Тама ками, хмурому и сосредоточенному, который презрительным взглядом смерил высших богов, сражающихся с десятками демонов каждый.

Генко знала этого бога. Не по имени, но порой она встречалась с ним, когда разносила вести на Небесах. Она помнила его как добродушного и заботливого бога-покровителя маленьких святынь в одной из отдаленных от столицы префектур. Люди приходили молиться к нему редко, да и в большинстве своем это были старики. Запомнила его Генко только потому, что он всегда следил за детьми и оберегал их от опасности. Не важно, кто возносил молитву и за кого, особое внимание он отдавал именно малышам не старше десяти лет. Те чаще всего случайно натыкались на святыни, разбросанные в окружающих деревеньки лесах, когда сбегали от родителей.

Что могло случиться, раз даже настолько добрый ками решил избрать другой путь?

– Тэмотсу! – проревел Сусаноо, одним движением отбрасывая от себя сразу нескольких демонов. – Как ты посмел предать нас?

– Не твоя ли в этом вина? – Холод, с которым говорил ками, мог заставить воду покрыться льдом.

– Что ты несешь?!

– Что я несу? Полстолетия назад ты решил устроить бурю, потому что тебе было скучно, – выплюнул бог, потемнев лицом, но ничто более не указывало на его ярость. – Я умолял тебя успокоиться, но ты отмахнулся от моих просьб, жаждал показать свою мощь! Знаешь ли ты итог? Три деревни были разрушены накануне зимы из-за твоей скуки. Люди не успели восстановить свои дома до холодов, многие заболели из-за дождей и не смогли оправиться. Семнадцать детей погибли из-за твоей скуки.

«Обвинение было пощечиной в сторону Сусаноо, но он не понял этого», – осознала Генко с пугающей ясностью.

Что может заставить бога изменить своей природе и предать таких же богов?

Теперь Генко знала ответ. Ками, что искренне заботился о людях, которые его даже не особо чтили. И ками, который уничтожил людей, поклоняющихся ему. Жестокая ирония, заставившая кицунэ вздрогнуть от суровой реальности.

– Так ты отвернулся от нас, потому что из-за меня умерло несколько твоих последователей? – возмущенно и недоверчиво воскликнул Сусаноо.

– Нет, – на удивление терпеливо и отстраненно ответил Тэмотсу, когда привел мысли в порядок. – Ты убил людей.

С последним словом, повисшим в воздухе, ками исчез вместе с жемчужиной, а демоны и духи с новыми силами бросились на богов и людей, как если бы слова Тэмотсу вдохновили их.

Онрё, вновь напавшие на Генко, заставили ее сосредоточиться на битве. Как бы она ни хотела оплакать погибшую сестру, время было неподходящим – следовало подумать о живых. Бросив последний взгляд на Аямэ, которая яростно налегала на демона, Генко пустила в ход когти, пытаясь проредить бесконечные волны призраков.

Аямэ наносила удар за ударом. Крепко стиснув зубы, потому что болезненные отголоски благословения звучали в ее костях, она рубила мечом яростно и неудержимо. Они ускользал от нее с увертливостью змеи, так что чаще всего клинок обрушивался на головы тех, кто вставал на пути к демону.

Они отступал. Не столько из-за мощи Аямэ, сколько из-за отсутствующей руки, которую она предусмотрительно сожгла. Сражаться в половину силы было несподручно, так что он предпочел отступить, но ему не позволяли. С упрямством осла Аямэ шла за демоном, даже когда другие его собратья бросились к ней наперерез.

Призванные сикигами – все восемь огромных животных – кинулись на противников, и это словно подтолкнуло остальных оммёдзи призвать собственных духов. Звери-сикигами набросились на врагов, не щадя себя, и воздух заполонили крики птиц и вой животных. Смешались с грохотом битвы и зазвучали мелодией загробного мира, которую никто не желал слышать.

Когда перед Аямэ возникла невиданная прежде демоница, девушка на мгновение замерла, не зная, как бороться с этим врагом. Это была женщина, по крайней мере когда-то ею являлась, но вся нижняя часть тела представляла собой длинный змеиный хвост. Вокруг демоницы то и дело вспыхивало пламя, и, когда она открывала рот, чтобы совсем по-змеиному затрепетать языком, из пасти вырывались язычки огня.

Оммёдзи выругалась. Это Йосинори владел сикигами, который умел управлять водой, она же обладала простыми духами животных, пусть и многократно усиленными ее энергией. Но размышления о том, как следует разобраться с этим ёкаем, прервало хлопанье крыльев.

Карасу-тэнгу рухнул сверху точно перед Аямэ, заслонив собой. Демоница отпрянула, не ожидая его появления, но быстро пришла в себя и раздраженно зашипела:

– Защищаешь человека из ряда тех, кто считает себя праведными? – Отчего-то в ее голосе слышалась старая неутихающая боль, прикрытая жгучей ненавистью.

– Киё-химэ, – поприветствовал демоницу как доброго друга Карасу-тэнгу, но по напряжению его спины и легкой дрожи перьев на крыльях можно было сказать, что он насторожен. – Не все люди такие, как тот монах.

Демоница зашипела, изо рта вырвались клубы дыма и еще больше пламени. Карасу-тэнгу единственным упоминанием какого-то монаха смог сильнее разозлить эту Киё-химэ, просто замечательно! Аямэ хотелось рвать волосы от досады, ударить тэнгу за его неосторожные слова и вновь броситься в погоню за они, который даже с одной рукой смог ранить оммёдзи, пока сама Аямэ не могла обойти женщину-змею.

– Не стоит напоминать женщинам об их неудачах в любви.

Еще один голос раздался позади Аямэ – и она ощутила, как спина покрывается холодным потом, когда услышала знакомое звучание. «Только не это, только не этот демон!»

Медленно, едва двигаясь, оммёдзи обернулась, став спиной к спине с Карасу-тэнгу, и шумно сглотнула. Перед ней, перебирая тонкими паучьими лапами, стояла дзёрогумо. Женское тело на раздутом паучьем туловище было настолько же прекрасным, насколько и ужасало, и Аямэ не хотелось ничего, кроме как сбежать отсюда как можно скорее. Она вновь ощутила то отвратительное чувство беспомощности и подступающей паники, которое не желала испытывать никогда и ни при каких условиях.