Речные заводи. Том 1

Еще не рассвело, когда охрана у ворот доложила Хуа Юну о прибытии отряда. Двести воинов столпились у ворот, но ни один не решался войти из страха перед Хуа Юном. Когда совсем рассвело, они увидели, что ворота открыты настежь, а военный начальник Хуа Юн сидит в парадном помещении. В левой руке у него был лук, а в правой – стрела.

– Воины, – громко крикнул Хуа Юн и поднял лук, – знайте, что за обиды мстят так же, как уплачивают долги. Вас прислал сюда Лю Гао, но не старайтесь для него. А вы, – обратился он к начальникам, – еще не видели военного искусства Хуа Юна. Сперва я покажу вам, что умеет делать Хуа Юн с луком и стрелой. А потом, если у кого-нибудь из вас еще не пропадет охота выслужиться перед Лю Гао, пусть осмелится выступить против меня. Смотрите же, как я сейчас попаду в макушку бога- хранителя на левых воротах.

Он прицелился и натянул лук. «Дзинь» – зазвенела стрела и угодила в самую макушку статуи бога. Все двести человек только рты разинули от изумления. Хуа Юн наложил на тетиву вторую стрелу и крикнул:

– А теперь я буду целиться в кисточку на головном уборе бога-хранителя на правых воротах.

Опять зазвенела стрела и точно попала в указанное место. Две стрелы так и остались торчать с правой и левой стороны ворот.

Приготовив третью стрелу, Хуа Юн крикнул:

– Смотрите все! Третья стрела попадет прямо в сердце вашего начальника в белой одежде.

«Ай-я!» – воскликнул тот и бросился бежать. Вслед за ним с криками обратились в бегство и все остальные.

Тогда Хуа Юн приказал закрыть ворота и отправился во внутренние комнаты проведать Сун Цзяна.

– Сколько страданий пришлось вам вынести из-за меня!

– Обо мне не беспокойтесь, – ответил Сун Цзян. – Боюсь только, что Лю Гао не оставит вас в покое. Мы должны принять какие-то меры.

– Я оставлю службу и расправлюсь с этим мерзавцем, – сказал Хуа Юн.

– Не думал я, что жена его так отплатит мне за добро, – сказал Сун Цзян. – Сначала я хотел было сказать им свое настоящее имя, но побоялся, что всплывет дело с Янь По-си, и потому решил назваться Чжан-санем – купцом из Юньчэна. Но оказалось, что этот бессовестный Лю Гао принял меня за одного из главарей Юньчэна, приказал посадить в повозку для преступников и отправить в областной город как главаря разбойничьего стана на горе Цинфын. Там меня, конечно, немедленно бы обезглавили или четвертовали. И если бы вы, дорогой брат, не спасли меня, то будь у меня хоть губы из меди и язык из железа, все равно спорить с ним я бы никак не мог.

– А я решил, что раз он человек ученый, то, конечно, сочувственно отнесется к своему однофамильцу, поэтому и написал, что ваше имя Лю Вэнь, – сказал Хуа Юн. – Разве мог я предположить, что он окажется такой жестокой скотиной? Но вы в безопасности, и надо подумать, что делать дальше.

– Вы ошибаетесь, дорогой брат, – сказал Сун Цзян. – Благодаря вашей доблести и силе мне удалось спастись, однако сейчас еще следует о многом подумать. «Бойся подавиться во время еды, а во время ходьбы остерегайся споткнуться», говорили еще в древности. Вы отбили меня у Лю Гао, а когда он послал людей, чтобы отобрать меня обратно, они в страхе разбежались. Но он, конечно, не оставит этого дела и пошлет сообщение о вас высшему начальству. Сегодня ночью я должен скрыться на горе Цинфын, тогда завтра вы сможете от всего отказаться. Из-за отсутствия доказательств дело будет сведено к ссоре между гражданским и военным начальниками и ему не придадут особого значения. Но если я снова попаду к нему в руки, вам уже нечем будет оправдаться.

– У меня нет такого дара предвидения и такой мудрости, как у вас, – ответил Хуа Юн. – Но я боюсь, что вы тяжело ранены и не сможете идти.

– Ничего не поделаешь, – сказал Сун Цзян. – Положение сейчас настолько серьезное, что медлить никак нельзя. Я как-нибудь постараюсь пробраться к горе.

Он наложил пластыри и лекарства на свои раны, поел мяса, попил вина, увязал вещи и оставил их у Хуа Юна. Но не будем распространяться о том, как вечером, едва смерклось, Сун Цзян, превозмогая боль, отправился в путь, а Хуа Юн отрядил двух солдат, которые вывели Сун Цзяна за крепостную стену. Вернемся к Лю Гао. Один за другим его солдаты прибегали к нему и говорили:

– Как могуч и храбр этот Хуа Юн! Кто же отважится подставлять себя под его стрелы?

– Если его стрела настигнет человека, то уж наверняка пробьет насквозь. Никто не осмелится идти против него, – говорили оба начальника.

Лю Гао всю жизнь провел на гражданской службе, был хитроумен и изворотлив. Он подумал:

«Раз Хуа Юн забрал этого человека к себе, то уж конечно поможет ему уйти на гору Цинфын и там скрыться. А сам завтра придет и скажет, что ничего не было. И если даже мы обратимся с тяжбой к высшему начальству, то там все дело сочтут лишь ссорой между нами, и тогда я ничего не смогу с ним поделать. Сегодня же ночью я пошлю человек тридцать моих солдат за несколько ли от крепости, пусть поджидают там этого человека. Если небо пошлет мне удачу и его схватят, я тайно спрячу его в своем доме и пошлю кого-нибудь в окружное управление с просьбой прислать за ним отряд. Его схватят, а вместе с ним арестуют и Хуа Юна, и уж тогда им обоим конец. Я стану один управлять крепостью, и никто больше не будет мне досаждать».

В ту же ночь он отправил около тридцати вооруженных солдат. Около второй стражи они приволокли связанного Сун Цзяна и посадили его под замок.

Это очень обрадовало Лю Гао, и он сказал:

– Все вышло по-моему. Заприте его во внутреннем дворе, и чтобы ни один человек не знал об этом.

В ту же ночь он написал донесение и тут же отрядил двух надежных людей, которые, словно на крыльях, понеслись в Цин-чжоу.

Весь следующий день Хуа Юн все думал о том, дошел ли Сун Цзян до горы Цинфын. Он сидел дома и размышлял: «Хотелось бы мне знать, что с ним».

Хуа Юн держался так, будто ничего не произошло, а Лю Гао тоже делал вид, что ничего не знает. Оба молчали.

Теперь скажем несколько слов о начальнике области Цин-чжоу. Это был старший брат любимой наложницы императора Хуэй-цзуна, имя которой было Му-юн. У него были двойная фамилия и двойное имя, и звали его Му-юн Янь-да. Пользуясь влиянием своей сестры, он потакал всякого рода бесчинствам и беззакониям в Цинчжоу, причинял зло мирному населению и притеснял равных с ним начальников-сослуживцев. В тот день он был в управлении и уже собирался домой завтракать, как вдруг его подчиненные подали ему бумагу, присланную начальником крепости Лю Гао. Ознакомившись с ее содержанием, начальник области сильно встревожился и сказал:

– Хуа Юн – сын почтенного сановника, как же мог он связаться с разбойниками с горы Цинфын? И если все это правда, то преступление его велико.

Начальник вызвал в управление командующего войском области по имени Хуан Синь и приказал ему отправиться в крепость Цинфын. Командующий был весьма одаренным военачальником. Он в короткий срок установил строгий контроль над всей областью Цинчжоу, и за это был прозван Покорителем Трех гор, а надо вам сказать, что в области Цинчжоу были три горы, пользующихся дурной славой: первая – Цинфыншан – гора Чистых Ветров, вторая – Эрлуншань – гора Двух Драконов и третья – Таохуашань – гора Цветущих Персиков. Все эти три горы стали убежищами разбойников, и Хуан Синь хвастался, что может выловить их всех.

Выслушав приказ начальника, Хуан Синь вызвал к себе пятьдесят отборных молодцов, надел военные доспехи, захватил обоюдоострый меч и сразу же отправился в крепость Цин-фын. Подъехав к дому Лю Гао, он спешился. Сам хозяин вышел ему навстречу и пригласил во внутренние помещения. После совершения церемонии приветствия, Лю Гао угостил гостя, а также приказал накормить и напоить прибывших с ним воинов.

Затем из внутреннего помещения привели Сун Цзяна, и, взглянув на него, Хуан Синь сказал:

– Не стоит даже допрашивать его, и так видно, кто он такой. Сейчас же приготовьте клетку и посадите туда преступника. Голову его обмотайте красной материей и прикрепите бумажный флажок с надписью: «Вождь разбойников с горы Цин-фын, Чжан-сань из Юньчэна».

Сун Цзян ничего не сказал. Ему оставалось лишь покориться. – Знает ли Хуа Юн о том, что вы захватили Чжан-саня? – спросил Хуан Синь у Лю Гао.

– Его захватили ночью во время второй стражи, – ответил Лю Гао, – и я спрятал его у себя в доме. Хуа Юн уверен, что он ушел, и потому спокойно сидит у себя дома.

– Ну, тогда все очень легко устроить, – сказал Хуан Синь. – Завтра приготовьте вина и барана и ставьте угощение в большом зале крепости. Вокруг этого места мы спрячем человек пятьдесят воинов. Потом я сам пойду к Хуа Юну и приглашу его сюда. «Начальник Му-юн, – скажу я ему, – слышал, что гражданский и военный начальник в крепости Цинфын не ладят между собой, и специально прислал меня сюда устроить пир и помирить вас». Таким образом мы заманим его сюда. А затем вы следите: как только я брошу на пол чашу с вином, схватите его, и тогда мы отправим их обоих в Цинчжоу. Как вам нравится мой план?

– Вы очень дальновидны, господин командующий, – одобрительно воскликнул Лю Гао. – Выходит, как говорят, это так же просто, как достать черепаху из чана.

Договорившись обо всем, они на рассвете следующего дня спрятали вокруг главного помещения крепости своих солдат. В зале все было приготовлено как для пира. После завтрака Хуань Синь сел на коня и, взяв с собой трех солдат, поехал в крепость Хуа Юна. Когда охрана доложила Хуа Юну об их прибытии, он спросил:

– Зачем они приехали?

– Не знаю, – ответил солдат. – Они говорили, что командующий Хуан Синь прибыл со специальным поручением.

Услышав это, Хуа Юн вышел встретить гостя. Хуан Синь сошел с лошади, и Хуа Юн пригласил его в помещение. Когда были выполнены все церемонии вежливости, Хуа Юн спросил:

– Какое дело привело вас сюда, господин командующий?

– Я прибыл сюда с поручением начальника области. Он сказал мне: «Гражданский и военный начальники крепости Цинфын по какой-то причине не ладят друг с другом». Начальник области опасается, что эта ссора может нанести ущерб государственным делам. Поэтому он специально послал меня сюда и поручил устроить пир и помирить вас. Угощение приготовлено в большой крепости. Прошу вас поэтому, уважаемый начальник, сесть на коня и поехать туда со мной.

– Разве я осмелился бы перечить Лю Гао, – сказал, смеясь, Хуа Юн. – Ведь он здесь главный начальник. Он, правда, постоянно придирается ко мне, но я никак не думал, что это обеспокоит начальника области, причинит хлопоты вам, господин командующий, и заставит вас приехать в мою скромную крепость. Чем смогу отплатить за такую милость?

Хуан Синь приложил свои губы к его уху и шепнул:

– Начальник прислал меня сюда, собственно говоря, только ради вас. Ведь в случае каких-нибудь военных действий от гражданского начальника пользы мало. Так что вы уж полагайтесь на меня.

– Я глубоко признателен вам, господин командующий, за честь, которой я недостоин.

Хуан Синь предложил Хуа Юну сесть на коня и отправиться вместе с ним, но Хуа Юн сказал: