Магия, хаос и убийство

Мэллори чувствовала любовь в этом воспоминании. Она чувствовала, как будто ее укутали в ней. В безопасности и заботе, которые в подростковом возрасте казались ей удушающими, но теперь, когда бабушки не стало, и это чувство стало недоступным, она жаждала его больше, чем следующий вздох.

— Ты их балуешь.

Когда Мэллори моргнула, она ожидала, что видение закончится, и задохнулась, когда голос, которого она не слышала почти тридцать лет, заставил Нану обратить внимание на окно, через которое дети вышли на улицу к задней части магазина. Высокая фигура с короткими светлыми волосами, стянутыми банданой, и знакомыми голубыми глазами цвета океана появилась в поле зрения, и сердце Мэллори болезненно сжалось от узнавания. Женщина, разговаривавшая с Наной в воспоминаниях, была матерью Мэллори.

— Я тебя тоже баловала, и ты стала просто замечательной. — возразила Нана, в ее собственном голосе прозвучал намек на смех, когда она улыбнулась: — В основном.

— Не начинай, мама.

— Я не сказала ни слова. — Нана перешла к обороне, и Мэллори попыталась понять, что они обсуждали и что она пропустила в своем удивлении.

— Я скажу им через несколько недель. Пусть сначала насладятся остатком лета. Они еще маленькие. Они все равно не поймут, что такое рак.

Руки Наны были заняты наполнением сахарницы, но она сделала паузу и указала на то, чего Мэллори раньше не заметила: — Амулет помогает?

— Он определенно сделал меня сильнее. И не только в магии. Все мое тело чувствует себя сильнее с тех пор, как ты мне его дала. Хочу ли я знать, где ты нашла такую мощную реликвию? — Мэллори смотрела, как ее мать зажимает на шее большой дискообразный кулон на конце цепочки, и жалела, что не может сдвинуть ноги Наны, чтобы подойти поближе и рассмотреть кулон, потому что он показался ей знакомым.

— Мать делает то, что должна делать, чтобы защитить своего ребенка. — Нана только хмыкнула.

Мама Мэллори переместилась за прилавок, встала рядом с Наной и обняла ее, и ей потребовалось все, чтобы не заплакать от ощущения, что ее держат в объятиях матери. Это было так давно, так давно, и даже если умом она понимала, что это видение, сердце болело. Бабушка долго обнимала дочь, а потом отстранила ее, вытирая щеки.

— Иди и наслаждайся свежим воздухом с девочками. Я сама справлюсь с магазином.

— Я тоже тебя люблю, мама. — Младшая женщина улыбнулась, украла свое печенье, а затем повернулась, чтобы последовать за детьми.

Кто-то тронул Мэллори за руку, и она вынырнула из воспоминаний и вернулась в настоящее так быстро, что воздух вырвался из легких. Она почувствовала головокружение, а когда моргнула, зрение было нечетким. Она подняла руку, чтобы протереть глаза, и поняла, что ее лицо мокрое, а на ресницах застыли слезы, потому что она тоже плакала.

— Мэл? Все в порядке. Ты вернулась. Ты в порядке. — Хоуп говорила с ней мягко, и Мэллори попыталась взять себя в руки.

Она оглядела магазин, отмечая все изменения, которые подтверждали, что она снова находится в настоящем. Хоуп выглядела обеспокоенной, и Мэллори заставила себя сделать несколько глубоких, успокаивающих вдохов. Она поняла, что магазин опустел, и задалась вопросом, как долго она была в видении, и успела ли Хоуп избавиться от толпы, когда она отключилась и начала всхлипывать.

— Привет. Ты в порядке. — Хоуп вглядывалась в ее лицо в поисках успокоения, и Мэллори удалось кивнуть.

— Я в порядке.

— У тебя было видение?

Мэллори знала, что это не совсем вопрос, но все равно кивнула: — Бабушкин фартук.

Хоуп, казалось, обратила внимание на предмет, крепко зажатый в кулаке Мэллори, и ее лицо смягчилось: — Что ты видела? Воспоминание о Нане?

— Да, но… — Мэллори почувствовала, что ее нижняя губа дрожит, но продолжала: — Мама тоже была там.

— Мама? — Глаза Хоуп расширились, и она приложила руку к открывшемуся рту. — Ты видела маму?

Мэллори отрывисто кивнула.

— Что она делала? Что произошло в видении? Ты плакала. Это было после того, как она заболела или…? — Хоуп забросала ее вопросами, но Мэллори не отвечала и в конце концов замолчала.

Хоуп была так молода, когда они потеряли мать. Конечно, Мэллори тоже была молода, но у нее было время с матерью, которого не было у Хоуп. И теперь, подумав об этом, она поняла, что в прошлом использовала свои видения, чтобы увидеть мать, когда та была ей особенно нужна. Она прятала мамину расческу в сумочке и доставала ее, когда оставалась одна и нуждалась в утешении, но Хоуп не обладала способностью видеть видения из прошлого, поэтому, конечно же, хотела знать все о том, что видела Мэллори.

Медленно Мэллори рассказала сестре о своем видении. Она объясняла все, что могла, каждую деталь. От запаха печенья, которое испекла бабушка, до цвета банданы, в которую была одета их мать, она ничего не упустила, и вскоре щеки Хоуп тоже были влажными от слез. Мэллори обняла сестру за плечи и позволила Хоуп обнять ее в ответ.

— Она уже тогда знала, что умирает. — Хоуп наконец заговорила, хотя ее голос был едва слышен.

Мэллори кивнула: — Она не говорила нам об этом, чтобы мы могли насладиться последним летом, когда мы были просто детьми.

Они снова надолго замолчали, и Мэллори прижалась подбородком к макушке Хоуп, пока они обнимали друг друга. Она знала, почему ее сестра так сосредоточена на воспоминаниях о матери, но ее собственный мозг дымился, пытаясь осмыслить это видение. Она знала, что здесь есть что-то еще, что-то, чего ей не хватает.

Хоуп, наконец, начала отстраняться и вытерла щеки: — Интересно, почему твоя магия решила показать тебе это воспоминание из всех других возможных, связанных с этим фартуком?

— Я тоже подумала об этом. — Мэллори улыбнулась, поняв, что они думают об одном и том же. — В нем было что-то. Было ощущение важности, как будто моя магия пыталась показать мне что-то конкретное.

— В этом есть смысл. Именно так твоя магия всегда работала в прошлом. Твои видения очень редко были случайными. Если бы это было так, то ты получала бы их постоянно, когда бы к чему-нибудь прикасалась. — Хоуп нахмурилась: — Что тебя больше всего поразило в этом конкретном воспоминании?

— Кроме мамы? — Мэллори покачала головой, а затем повторила хмурый взгляд Хоуп. — Это была не только мама. Это было ожерелье. Амулет, который она носила. Думаю, магия хотела, чтобы я увидела именно это.

— Ожерелье, которое, как ты сказала, бабушка дала ей, чтобы помочь бороться с раком?

— Да. В воспоминаниях мама говорила, что оно помогло ей почувствовать себя сильнее. Оно сделало ее магию сильнее. Может быть, я должна его найти?

— Как оно выглядело? — Хоуп взяла с кассы маленький блокнот и ручку: — Как ты думаешь, ты сможешь его нарисовать?

Мэллори взяла их и, склонившись над прилавком, зарисовала кулон. Кулон был на длинной золотой цепочке, но она не стала ее рисовать. Она быстро набросала центральное украшение. Это был камень, хотя она не могла определить, какой именно. Он был оправлен в металл, сплющенный, чтобы выглядеть как диск, но на нем были сложные узоры, которые могли быть письменами или чем-то еще. Она старалась изо всех сил, но в конце концов сдалась и бросила ручку.

— Я не знаю, Хоуп. Я не была достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть его, но это был камень янтарного цвета, окруженный диском, на котором были выгравированы письмена или, может быть, узор. Я не могу сказать точно.

Хоуп нахмурилась, глядя на неясный рисунок: — Если бы он был таким мощным, как мама сказала в твоем видении, это была бы реликвия. Единственный в своем роде предмет, наделенный собственной магией. Такие предметы трудно найти, да и стоят они дорого. Если бы у бабушки был такой предмет, она бы хранила его даже после смерти мамы, но я перебрала все ее украшения и не помню, чтобы когда-нибудь видела что-то подобное.

— Но мне это кажется знакомым, хотя я не могу понять, почему и как.

— Ты думаешь, это ключ к разгадке дела?

— Я не знаю. — Мэллори призналась: — Но я думаю, что мне стоит пойти и рассказать Люку о видении и о том, как я столкнулась с Абернати на тротуаре. У меня не было возможности рассказать тебе, но я как никогда уверена, что он что-то скрывает. Кроме того, Люк попросил меня держать его в курсе, если что-то случится, а утро было, мягко говоря, насыщенным.

Хоуп ухмыльнулась: — Ты провела одну ночь со своим бывшим и вдруг подключила его к своему расследованию вместо того, чтобы проигнорировать его приказ оставить все как есть? Должно быть, это была очень насыщенная событиями ночь.

— О, тише. — Мэллори почувствовала, как ее щеки запылали от такого намека, и игриво толкнула сестру. — Мы только спали. Буквально.

— Конечно, если ты так говоришь. — Поддразнила Хоуп, и Мэллори стало немного легче дышать, так как напряжение, вызванное ее видением и разговором об их умерших матери и бабушке, немного ослабло. — Все в порядке. Иди к Люку. Я справлюсь с магазином, а теперь, когда утренняя суета закончилась, я могу провести некоторое время в подсобке, копаясь в записях бабушки. Может быть, я найду что-нибудь об амулете, о котором ты говорила.

— Спасибо, сестренка.

— Будь осторожна. — Хоуп сжала ее руку.

— И ты тоже.

— Я буду в магазине весь день. Можешь за меня не волноваться.

Мэллори сжала ее руку в ответ: — Я старшая сестра. Волноваться входит в мои обязанности.

Они обменялись улыбкой, от которой у Мэллори потеплело на сердце, а затем она сняла бабушкин фартук и оставила сестру заниматься своими исследованиями, а сама пошла заниматься своими. После столкновения с Абернати на тротуаре она хотела пойти и поговорить об этом с Люком. Она отвлеклась, когда зашла в «Священные земли», но видение вернуло ее на прежний курс. Ей нужно было узнать, что за перевертыш Кейл Абернати, и она чувствовала, что если кто-то в Темпесте и знает об этом, то только прославленный шериф их городка.

К счастью, ей не пришлось далеко ходить, чтобы найти того, кого она искала, потому что менее чем в полуквартале от дома она увидела Люка, который разговаривал с кем-то, стоявшим к ней спиной. При виде Люка ее сердце заколотилось, как всегда, несмотря на то, что она оставила его всего несколько часов назад. Она думала о том, что могла бы всю жизнь испытывать этот прилив желания и счастья, когда он поднял голову, и улыбка расплылась по его красивому лицу.

Он что-то сказал мужчине, с которым разговаривал, а затем похлопал его по плечу, проходя мимо. Она улыбнулась Люку, когда он шел к ней, но когда он подошел ближе, его улыбка померкла. Его брови сошлись вместе, и, когда он подошел к ней, он нахмурился.

— Ты плакала? — спросил он грубым голосом, и Мэллори почувствовала, как ее щеки запылали от беспокойства в его взгляде.

— О. Да. — Она снова вытерла глаза, забыв, что там, вероятно, остались пятна от туши.

— Ты в порядке? Что случилось?

— Ничего. — Она покачала головой, а затем вздохнула: — Ну, да, кое-что случилось, но я плакала не из-за этого.

Люк окинул ее напряженным взглядом: — Попробуй еще раз объяснить по-английски.