Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига

Конечно, такой умелец свои услуги за медяки и серебрушки продавать не станет.

Ему и пять «роз» в день на подумать ещё.

Ставки вырастут…

Цена будет не детской…

Использовать яд по назначению…

Брр!

Лучше бы я этого не знала.

Значит, он поэтому «псом» переодеваться не стал? Красавчика-менестреля в воинском и волшебном мастерстве никто не заподозрит. А что бродячий шут и трубадур при ведьме ошивается… Так все знают, ведьмы до этого дела охочи, а такой мальчишка только на песни да любовные подвиги и горазд…

И любое колдовство можно смело «госпоже Яниге» приписать.

Песнями и сказками.

Неужели он так всё задумал?

Шут ехал впереди и догонять его, чтобы уточнить верность догадки, я не стала.

Что-то мне подсказывало, что я сама всё увижу.

К тому же лучше думать о его плане и о том, как изображать из себя сильную и уверенную ведьму, которой демона убить или проклятие наложить — как плюнуть.

Молоко с мёдом он любит, а бабочки для него — жуть…

Ну надо же…

Через некоторое время я вдруг поняла, что лес вокруг не только не редеет, но и становится темнее и гуще, а сама дорога заросла травой и выглядит заброшенной. Копыта лошадей глухо ступали по сочному конотопу. В сумрачном воздухе звенели комары, несмотря на полдень.

Неужели мы свернули к Гнилому болоту, и я даже не заметила этого, поглощённая своими мыслями?

Солнце золотило кроны, но внизу, среди ольховых стволов и густого подлеска, мне чудились тёмные тени, тут же исчезавшие, стоило приглядеться чуть пристальней.

Джастер сдерживал Огонька, нервно прядущую ушами, и даже Ласточка косилась по сторонам и негромко фыркала, чуя неведомую опасность.

И тут я внезапно поняла ещё одно.

Коготь под платьем ощутимо грел кожу на груди.

— Джастер… твой оберег… он…

Шут коротко кивнул, взгляд мгновенно потемнел, а на губах мелькнула хищная усмешка.

— Ничего не бойся, Янига. Помни, кто ты и что должна сделать, — тихо сказал он. — Об остальном я позабочусь.

Неужели… Великие боги, неужели уже разбойники?!

Быстро-то как мы доехали…

Я положила ладонь на Живой меч, чтобы хоть немного почувствовать себя уверенной, как Джастер вскинул обе руки и громко заголосил:

— Ой-ой-ой, не стреляйте, люди добрые! С нас взять нечего, а от живых пользы больше!

Мгновения внезапной тишины, а затем по кустам вдоль дороги вдруг захохотало на разные голоса.

— Гля, робя, и впрямь шут пожаловал!

— Во голосит с перепугу, шта петух!

— Взять с него неча, во враль!

— Эй, белобрысый, слазий с коня, а то подмогнём!

— И девка твова пущай слазит!

Разбойники выходили из кустов, нацелив на нас короткие копья с небрежно струганными древками. Четверо, одеты как бедные наёмники, в стёганки, с нашитыми кожаными заплатами. Волосы и бороды лохматые, лица перемазаны, взгляды недобрые. Один и вовсе кривой на левый глаз.

Живой меч толкнулся в ладонь тёплом, я не успела даже вздохнуть, как Джастер широко улыбнулся.

— А примету знаете, добрые люди? Шуты бродячие — как божьи дети! Шута обижать — грех на душу взять, век удачи не видать!

Я постаралась состроить серьёзное лицо, едва удержавшись, чтобы не рассмеяться, глядя на замерших в недоумении разбойников.

— Ты чаво балакаешь? — хмуро буркнул один. — Чаво удумал ищо?

— Никады ни слыхали, — кивнул второй. — Брехня псиная, а не примета.

— Ну, коли брехня, тады пеняйте на себя, — Джастер развёл руками, не обращая внимания на наставленные копья. — Не мне с проклятием таким жить, а вам.

— А девка, чо, тож шутиха, сбрешешь? — добавил кривой.

Четвёртый — позади Ласточки, молчал, но мне показалось, что он на всякий случай чуть отступил назад: копьё в руках дрогнуло.

— Кобели брешут, а я правду говорю! — надулся Шут. — Ты сам глянь, кого обзывашь! Кака ж это те шутиха?! Это ж сама госпожа ведьма Янига! — он изобразил вежливый поклон в мою сторону. — А ну извинись тут же, а то она ж вот так бровь подымет и мигом тя в мокрое пятно размажет, коли захочет. Она в Кронтуше двоих так казнила, в Пеггивиле демона испепелила, табор целый от демона спасла…А ну извинись, кому говорю!

Великие боги… Да он что, с ума сошёл?! Теперь будет всем вокруг это рассказывать? Чтобы нас нашли скорее?!

— Пожди, пожди, не трандычи! — замахал рукой один из разбойников. — Ща ты про Кронтуш балакал?

— Я говорю, что госпожа Янига двоих лиходеев так прокляла, что их по стенкам, как комарьёв, размазало и сарай тот прям так и сожгли, даже разбирать не стали.

Разбойники переглянулись. Лица у всех стали хмурыми и серьёзными.

— А не брешет цыпа-то… — протянул один. — Слыхал я таку байку от «псов» в Чамроке…

— Звиняйте, госпожа ведьма, — кривой и в самом деле изобразил виноватого. — Не признал.

— И я слыхал, — закивал другой. — Токма болтали, шо у ведьмы той «псина» озверевший, на всех лаялся да кидался, хучь на строгаче держи. А ты чой-то на «пса» не похож совсем.

— А я и не «пёс», — широко улыбнулся Джастер. — Я — шут, не похож разве? Госпожа сама за себя постоять может, на кой ей деньги за охрану платить?

— А ты ей на кой?

— На это самое! — горделиво приосанился Шут, а я с трудом подавила желание закрыть лицо ладонью от стыда за его слова.

То он от меня отнекивается, а то хвалится направо и налево…

— Госпожа — ведьма жеж, а в дороге скучно одной, вот я её и развлекаю песнями да сказками!

Разбойники снова захохотали на все голоса, перемигиваясь и показывая друг другу похабные жесты.

Великие боги… Ну почему он решил шутом прикидываться?! Озверевший «пёс» их хоть бы напугал…

— И впрямь — сказочник!

— Песенками развлекает! Во враль!

— Усё, слазий, белобрысый! — один из них протянул руку к поводу Огонька. — А то нама тута тожись скушно, от о тя с твоей бабой и повеселимся!

Лошадь вздёрнула мордой, наверняка не без помощи Джастера, но разбойник этого не заметил, решив что просто промахнулся.

К Ласточке тоже потянулись волосатые ручищи. А я очнулась и вспомнила наставления Шута, с детским испугом смотревшего на меня.

— А ну, руки прочь! — как могла грозно произнесла я, вкладывая в приказ силу и надеясь, что оберег не подведёт.

Коготь кхвана себя оправдал.

В воздухе резко полыхнуло и двое разбойников с воплями отскочили назад, тряся обгоревшими руками и сбивая с одежды и волос искры. Оставшиеся тут же нацелились на нас копьями, а Джастер примиряюще поднял ладони вверх.

На земле вокруг лошадей остывало чёрное неровное кольцо сгоревшей травы.

— Госпожа, не гневайтесь, госпожа! Добрые люди не со зла к вам так, они по невежеству! В лесу бедняги живут, одичали совсем, манерам не обучены! Скушно им, вот они нас в гости к себе и зовут, чтобы я им песни попел да сказки посказывал!

Великие боги… Ну как он может такую чушь нести с таким чувством, как будто сам в это верит!

Я не выдержала и сделала вид, что поправляю волосы, чтобы совсем уж не рассмеяться от неожиданного облегчения.

Оберег не подвёл. Нас ещё не убили.

Шанак, Датри, очень надеюсь, что план Джастера сработает и дальше.

— От он дурень же… — тихо пробормотал кто-то из разбойников за моей спиной.

— И впрямь — убогий, кажись…

— Дурень-то он дурень, зато ни разу не соврал.

Незнакомый звучный голос, полный силы и уверенности, принадлежал высокому мужчине, вышедшему из-за деревьев. Одет он был в тонкую рубашку, украшенную кружевами и коричневую суконную куртку, поверх которой красовался добротный кожаный доспех, клёпанный кованными бляшками, какой носят наёмники. Зелёные широкие штаны заправлены в высокие сапоги, на поясе боевой топор и кинжал. На среднем пальце правой руки перстень с красным камнем. Чёрные волосы причёсаны, короткая густая борода ухожена. Глаза холодные и безжалостные.

Этот уже не из простых мужиков, сразу видно.

«Волчара» матёрый.

За его спиной мелькнула зелёная куртка и рога лука. Видимо, лучник оказался посообразительней своих напарников, ведьму опознал и сбегал за этим…

При виде черноволосого разбойники вытянулись в струнку не хуже солдат.

Неужели сам атаман этой шайки?

— Дык это, Вран…

Короткий жест и говоривший тут же прикусил язык, вжав голову в плечи.

— Доброго здоровица вам! — широко улыбнулся Джастер. — А вы кем будете, мил человек?

Черноволосый мужчина остановился перед нами по ту сторону сгоревшей травы, положив руки на пояс в непосредственной близости от оружия.

— Лесник я, — ухмыльнулся он. — Враном кличут, потому как в лесу живу, за убогими вот, приглядываю, от лихих людей их охраняю, чтобы не обижали.

Та-ак… А этот кого тут за дураков держит? Джастера что ли?

Или меня тоже?

— Ой, доброе дело, — тут же закивал Шут. — Ой, доброе! А токма что ж ты, уважаемый, убогих-то своих вежести не научил? Кто ж так в гости зазывает? Чуть госпожу мою не обидели! Это она их ещё ласково предупредила! А могла бы и мокрого места не оставить!

Я с трудом держала невозмутимый вид, наблюдая это представление. Ласково…

Сам же сказал силы вкладывать чуть, как в обычный заговор.

— Премного извиняюся за остолопов моих, госпожа ведьма, — изобразил поклон Вран, тоже переходя на просторечие. — Нехорошо и впрямь получилося. Ведьмам у нас завсегда честь и почёт! Позвольте вас в лагерь наш пригласить, ужином накормить, ночлегу, как положено, дать. А дурачок ваш пущай уж убогих моих песнями да сказками потешит-повеселит. А утречком мы вас проводим ужо…

Проводят они утречком, как же. В трясину с перерезанным горлом.

Я посмотрела на Джастера, который весело и непринуждённо улыбался хмурым разбойникам. И впрямь: дурачок деревенский…

«К вечеру на месте будем».

Я посмотрела на солнце. Из-за густых ветвей видно плохо, но и в самом деле к вечеру дело идёт.

И как Джастер всё рассчитал?

— Хорошо, — я милостиво кивнула в ответ, изображая госпожу, но не собираясь спешиваться. — Так и быть, прощаю вас и ваших остолопов. Конечно, я хотела остановиться на постоялом дворе, но так и быть. Погощу у вас, если обещаете хороший ужин и вино.

Вран прикрыл глаза, пряча хищный и довольный блеск. Значит, он и впрямь посчитал меня такой же недалёкой умом, как и Шута. Получилось! Великие боги, у меня получилось!

Я положила ладонь на рукоять Живого меча, чтобы унять чувства. Самое важное — впереди.

— Не гневайтесь, госпожа! — Вран заметил мой жест. — Всё будет в наилучшем виде! Самое дорогое вино из своих запасов для вас достану!

Да уж, представляю, откуда у него «запасы»…

Эта мысль настроила меня на нужный лад.

— Прекрасно, — я продолжила играть высокомерную ведьму, стараясь не смотреть на беззаботного Шута, как и положено госпоже. — Показывайте дорогу.

— Не проехать верхом, госпожа ведьма. Ножками уж идтить придётся, не обессудьте. — Атаман с поклоном указал в сторону леса.