Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига

К тому же отказывать себе в удовольствии послушать очередную сказку или песню я не собиралась.

С радостной улыбкой Джастер устроился поудобнее, подождал, пока один из разбойников по короткому приказу атамана не унёс грязную посуду, обласкал лютню и заиграл странную мелодию, совсем не похожую на то, что я слышала прежде. Музыка накатывала и отступала, словно волны, но за её переливами слышалась глубокая и грозная сила.

— Когда ещё не было света и тьмы,

И не натянулось Великой струны,

Один Изначальный лишь в хаос играл

И вдруг невзначай Струну он создал.

Порядок от хаоса он отделил.

Струну натянул и миры сотворил.

Играл Изначальный, творил чудеса.

А с песней росла Мировая лоза.

В ней листья и гроздья различных миров

А ствол — то Дорога из сотен дорог.

По нраву пришлась эта песня ему,

Но скучно же жить в тех мирах одному.

И новую песню Игрок тот сложил,

И души в творенья свои он вложил.

Так стали богами все дети его.

Себе ж не оставил творец ничего.

Он в игры другие решил поиграть

В мирах сотворённых пошёл погулять.

Его называют с тех пор Игроком,

Но имя его стало тайной притом.

Лишь тот, кто его на дорогах найдёт

И верное имя в тиши назовёт,

Тот станет легендой прославлен в веках:

Он счастье получит из рук Игрока.

Но чтобы игра не простою была

Людей научил он валять дурака:

Ходить по дорогам и песнями течь,

Бубенчиков звоном удачу привлечь.

Среди менестрелей, шутов и бродяг

Игрок затерялся — не сыщет и враг.

Но ставки в Игре как всегда велики:

Удача навеки иль жизнь не с руки.

Играет на равных Всесильный всегда.

Но коли обманешь — наступит беда.

От гнева его достаётся богам

И демонам он надаёт по рогам.

А смертный подпишет себе приговор:

Судьбины несчастной по жизням узор.

С тех пор его ищут, кто знает о том

Что имя его станет счастья ключом.

Но только проходят века и века…

Никто не нашёл ещё ключ Игрока.

Джастер закончил играть, и нежно перебирал струны, пока я пыталась осмыслить необычную песню. Что он хотел ей сказать?

Что шуты — божьи дети и обижать их чревато? Вдруг это не просто бродяга, а сам Игрок?

Так он про это разбойникам на дороге говорил?

Только вот этим мерзавцам что ведьма, что бродячий шут, что купец, что крестьянин — всё одно: под нож.

— Ишь ты, непонятно ни демона, но хорошо поёшь, щегол, — Вран достал откуда-то бутыль, налил в кубок вина и осушил в один присест. — А ну давай ещё! Только как следует пой, мы тут люди простые, одичалые…

— Как скажешь, добрый человек! — Шут ухмыльнулся, лаская лютню. — Хотите, весёлую застольную спою?

— Пой! Пой! — в разноголосицу откликнулись разбойники, собравшиеся по ту сторону незакрытой двери на нежданное представление. — Давно мы весёлых песен не слыхивали!

— Позволите, госпожа, я добрым людям песен попою?

— Пой, — милостиво кивнула я, понимая, что всё важное, что Шут хотел сказать — он сказал.

Только вот я ничего не поняла из его песни.

На что он намекал?

Как я должна разговаривать с Враном?

— Если я уйду в луну — бочку выпью не одну! — весело заголосил Джастер, выйдя за дверь и направляясь к костру, где жарился кабанчик. — Если в солнце я уйду…

— Девок всех с ума сведу! — дружно подхватили разбойники, потянувшись следом за певцом.

— Ишь ты, и от такого дурачка польза есть, — негромко хмыкнул Вран, снова привлекая моё внимание.

Про должную почтительность перед «госпожой ведьмой» атаман опять забыл.

— Не только мордой вышел, но и голосом. А железка — то ему зачем? Поди, пока достанет, сам себе всё порежет… Ась, госпожа?

— Не порежет, — я хмуро покосилась на разбойника, снова наполнявшего себе кубок. — Я хочу знать про Вахалу. Рассказывай.

Вран поднёс кубок к губам, и посмотрел на меня поверх него. И по этому взгляду я поняла, что наша с ним битва только начинается.

В моей магической мощи он убедился, но этого оказалось недостаточно, чтобы он развязал язык.

— Так неча рассказывать, госпожа. Соглядай её тута был, людёв моих пужал, так вы его порешили лихо! Так что мы теперя свободные люди! — он запрокинул голову, выпивая вино.

Мне он угощения не предложил, а значит, по-прежнему считал слабее Вахалы.

— Свободные, как же, — я хмуро покосилась на дверь, жалея, что Шут развлекает разбойников у костра.

Впрочем, в его присутствии Вран вряд ли бы стал разговорчивей.

— А что вы предлагаете, госпожа? — разбойник отставил кубок и подался вперёд, облокотившись на стол.

— Жизнь предлагаю. — Я хмуро смотрела на него. — Тебе и всей твоей банде. Ты меня за дурочку не держи, я знаю, чем вы тут промышляете.

Разбойник откинулся на спинку стула и пригладил усы, заново оценивая меня.

— Экая вы, госпожа, сразу с каких козырей заходите… — он ухмыльнулся, но чёрные глаза были холодны и жестоки. Мои условия его явно не впечатлили. — У вас платье богатое, лошади добрые, даже слугу с собой таскаете, а жадничайте да угрожаете. Нет бы золотишком позвенели, власти предложили, али ещё чего, поинтереснее…

— Не нравится? — под его недвусмысленным взглядом я нахмурилась, невольно нащупывая рукоять Живого меча.

— Почему не нравится, — усмехнулся атаман, заметив мой жест. — Сурьёзный разговор у нас, как у сурьёзных людей. Только вот люди мои есть хотят, да и погулять весело. А на всё это денежка треба, госпожа.

Гулять они хотят и есть… за денежки…

Ага, как же…

Сталью в горло они платят, а не золотом в кошель. И ладно бы убивали просто. А то ведь и мучают, и насилуют…

— Сколько? — я хмурилась, стараясь сдержать свои чувства, но атаман понял по-своему.

— Госпожа Вахала золото и ценности всякие ей отправлять велела. А всё остальное — наше. А вы как хотите делиться, госпожа?

Я молчала, стараясь сдержать негодование. Даже не отпирается, мерзавец какой…

Думает, я и в самом деле его хочу разбойничать нанять?!

«Играет на равных всесильный всегда. Но если обманешь — наступит беда»…

— Пополам, — я ухмыльнулась, подумав, что Вран точно не Игрок. Он не стесняется мне в глаза в который раз врать, так чего мне-то с ним честной быть? — Половина мне, половина вам.

Вран недоверчиво подался назад, но его глаза загорелись интересом.

— Щедрая цена, госпожа, — он щурился и подёргивал себя за бороду. — Ох, щедрая. Нравитесь вы мне! А пойдёмте-ка, госпожа! — Вран вдруг решительно тряхнул лохматой шевелюрой. — Вижу, вы ведьма умная и сильная, посильнее госпожи Вахалы будете. Так и быть, покажу вам всё, как есть! Самую страшную тайну открою, какую сам знаю! Только вы уж меня не выдавайте!

С этими словами он встал, выбираясь из-за стола.

Я не знала, верить его словам или нет, и невольно покосилась в сторону костра, где разбойники весело горланили очередную разухабистую песню.

Шут играл на лютне, увиваясь между размахивающих руками бандитов, и в нашу сторону не смотрел.

Великие боги… Придётся действовать на свой страх и риск.

Вран же понял мою заминку по-своему.

— Они ничего не ведают, госпожа. Сами видите — убогие, что с них взять… — снова мерзко ухмыльнулся он. — Их дело простое: хватай да руби. А что я вам поведать хочу, такое кому попало не сказывают! Ступайте за мной!

И хотя от его слов мне стало не по себе, но деваться некуда. Я сама начала эту игру, придётся играть до конца.

Подхватив юбку повыше, я шла за атаманом, по щиколотку погружаясь в брусничник и мягкий мох.

Идти оказалось недолго. За соснами и вязами открылся берег острова, от которого вглубь болота вела тропинка из гати, скрывавшаяся в тумане.

— Нам туда, госпожа, — угодливо улыбнулся атаман. — Прошу, идите, не бойтесь.

Оберег на груди нагрелся ещё сильнее, и я еле удержалась, чтобы не схватиться за него рукой.

Опасность нарастала с каждым шагом.

Неужели он хочет меня в спину ударить и в болоте утопить?

Ну уж нет, на такую уловку я не куплюсь.

— Иди первым. — Я не собиралась подставлять спину. А то ударит топором — я и пикнуть не успею.

Даже Живой меч и все уроки Джастера не помогут.

Если он впереди пойдёт, я хотя бы чуть спокойнее буду…

— Хорошо, госпожа, — разбойник, скрыв неудовольствие, ступил на доски гати и пошёл в сторону островка, вокруг которого уже поднимался туман.

Я взмолилась богам и шагнула на тропинку следом за атаманом.

Тропинка была короткой: всего три доски в несколько шагов, и вот под ногами сухой мох.

Вран стоял в стороне и ждал, когда я сойду на берег.

— И зачем ты меня сюда привёл?

— Кое с кем познакомить, госпожа. — Он паскудно усмехнулся и отступил в сторону, открывая мне то, что было за его спиной.

Молодые полусухие сосёнки.

За ними — дерево. Сухое, перекорёженное и жёлтое, как старые кости, оно стояло в шаге от берега, поросшего белым мхом.

А на дереве…

Нет. Не может быть.

Это просто сумерки и глаза обманывают меня.

Вран исчез с дороги, давая возможность подойти ближе, чтобы убедится в истинности ужасной картины.

Сухое дерево. Белый мох с бурыми пятнами на нём. Длинные седые пряди, вырванные с корнем и запутавшиеся в жёлтых иглах. И обрывки чёрного платья на полуобглоданном теле, подвешенном вверх ногами.

— Ч-то… — я не смогла сдержать дрожь и слёзы в голосе. — К-как…

— А вот вы у неё сами и спросите, госпожа! — хохотнул атаман, успевший не просто вернуться на тропинку но и забрать доску, ведущую на остров. — Вы же ведьма, вот и поговорите! Эта старуха тоже считала, что надел её! А только сильнее госпожи Вахалы никого нету! Жаль, что она запретила с ведьмами играться, как с другими бабами, но хоть ваши крики послушаю. А щегла вашего я себе оставлю! Он хоть и дурачок, но уж больно голосистый, собака! Жалко такого резать! Пущай моих парней веселит, покуда не надоест!

Довольно насвистывая, Вран уходил по тропинке, оставив доску на кочках вне досягаемости с островка. Над топью поднимался туман, а на моей груди горел жаром коготь кхвана. Живой меч тоже нагрелся, привлекая к себе внимание и требуя взять его в руку.

Желание было настолько настойчивым, что я решила послушаться. Хуже точно не будет.

Над деревьями в густеющих сумерках поднималась полная луна сильных трав.

И вместе со всем этим во мне поднималось что-то… неведомое.

Страх отступал, гнев переплавлялся в какую-то удивительную, хрустально-чистую ярость, истекающую в клинок белого света в моей руке. Живой меч принимал мою силу.

Но это не испугало показавшихся из воды болотных тварей.

На Гнилом болоте нечисть давно знала вкус человечины и не боялась ничего.

Они, как и Вран со своей бандой, уверовали в безнаказанность и вседозволенность.

Солнце освещало лес закатными лучами, готовясь скрыться и уступить место ночи.