Шотландская партия

Глава 4

Шармбатон был гораздо больше Хогвартса, но за неделю с их приезда Том так и не смог найти для себя уютное место, где можно было бы в тишине подумать. С раннего утра школа наполнялась гулом разных голосов и беззаботным смехом. А местной библиотеке точно не хватало мадам Пинс — книги стояли в совершенно хаотичном порядке, а шумные компании, казалось, находились здесь круглосуточно.

С другой стороны, благодаря этому Том смог спокойно найти и вынести из библиотеки стопку газет за 1927 год, хотя их поиски заняли больше двух дней и напоминали археологические раскопки. Газет, датированных маем, практически не нашлось, но Том был готов собирать информацию и по крохам. По любой мелочи о событиях в Париже можно было больше узнать о Гриндельвальде перед новой встречей. И заодно отвлечься.

Том был всегда осторожен и сейчас с легкостью мог поставить себе диагноз «паранойя», но Реджи на самом деле вёл себя странно.

В вечер объявления участников Турнира его необычное поведение еще можно было бы списать на кальвадос, которым парочка студентов Шармбатона угостила их делегацию, но остальное…

Никогда не лезущий за словом в карман, язвительный и остроумный, Реджинальд совершенно перестал шутить. Этот черный юмор Том обожал в своём друге больше всего и не мог не заметить его исчезновения.

Том не устраивал допросов, здраво рассудив, что в первые дни в новой обстановке Реджи мог вести себя более дипломатично, но к концу недели подозрения, что с Реджинальдом что-то не так, усилились.

Однако, принимая любые решения, Том предпочитал абстрагироваться от ситуации, чтобы позже взглянуть на происходящее свежим взглядом и только потом делать выводы. Поэтому он погрузился в детальное изучение событий 1927 года по французской прессе и, ожидая одно письмо, свёл общение с Реджи к минимуму. Тот же не замечал, что Том все равно за ним наблюдает, и совершенно не пытался выяснить, в чём дело — и это тоже было странно!

Тихое место в саду Шармбатона было найти тоже непросто, но старейший дуб, расположенный недалеко от их знаменитого фонтана, не пользовался популярностью ни у романтических парочек, ни у шумных компаний. Убедившись, что рядом никого нет, Том бросил сумку и присел под деревом.

Он разложил газеты по месяцам и вытащил массивный англо-французский словарь. Продираясь сквозь нелогично построенные предложения и неожиданный перевод, казалось бы, простых слов, Том просмотрел все газеты до апреля, так и не найдя ничего интересного. Первая стоящая информация оказалась в «Де Дюваль» от пятнадцатого апреля: целая полоса была посвящена предстоящей Международной конфедерации магов, во второй день которой должен был состояться суд над Геллертом Гриндельвальдом. Но больше не было ничего — ни списка преступлений, ни судей, ни имени главного обвинителя. А интуиция подсказывала Тому, что в этой информации скрыто что-то важное, характеризующее действия Гриндельвальда во Франции…

— Это, наверное, интересно, — незнакомый голос совсем рядом прервал размышления Тома. Он поднял голову и увидел студента Дурмстранга, отличавшегося от остальных практически военной выправкой. Это был чемпион Турнира, Антонин Долохов.

— Прошу прощения?

— Ах да, я же не договорил свою мысль, — Долохов неловко улыбнулся и продолжил говорить по-английски с почти незаметным акцентом, — я имел в виду, что изучать новые языки — это, наверное, интересно.

Ну конечно, Реджи же когда-то рассказывал, что отец заставлял учить его итальянский не только по книгам, но и по старым газетам.

— Интересно, но пока не получается систематизировать полученные знания, — Том не чувствовал от Долохова опасности или подозрительности и решил казаться максимально дружелюбным. — А вы знаете французский?

— У нас дома за обедом разговаривали только по-французски, так что другого выхода у меня не было, — Долохов протянул ему ладонь, и Том пожал её. — Меня зовут Антонин Долохов.

— Том Реддл.

— Кажется, это единственное спокойное место во всем Шармбатоне.

— Совершенно согласен, — хмыкнул Том.

— Ты не против соседа под этим огромным дубом? А то который день не могу почитать в тишине.

— Нисколько. Здесь места хватит нам обоим.

* * *

За прошедший с их разговора час Долохов листал учебник по боевой магии и делал какие-то заметки карандашом, действительно не причинив Тому ни малейшего беспокойства.

Изначально Том ожидал, что Долохов напросился к нему в соседи, чтобы попытаться что-то выяснить о подготовке Макгонагалл или о первом испытании. И с удивлением осознавал, что в просьбе присесть рядом на самом деле не было никакого двойного дна. И это было необычно.

Бросив очередной взгляд на Долохова, Том продолжил перебирать газеты. Складывалось ощущение, что кто-то целенаправленно убрал всю информацию о событиях в Париже. Он перебирал газеты, надеясь, что кто-то просто перепутал месяцы местами, и тут...

«21 декабря, 1927 г.

Редакция «Де Дюваль» поздравляет всех читателей с зимним солнцестоянием наступающим Рождеством, но отдельно мы хотим сердечно поздравить нашего уважаемого президента Международной конфедерации магов, месье Лайонела Дюбуа, с совершеннолетием его внучки.

Мадемуазель Дюбуа стала для нас примером истинной самоотверженности и отваги во время ужасных майских событий. Ради спасения тысяч магглов она выступила против Геллерта Гриндельвальда вместе с героическими братьями Скамандерами и Альбусом Дамблдором…»

Так вот оно что… Еще будучи соплячкой, директриса Дюбуа вмешалась в игры взрослых людей, но, судя по украшавшей статью колдографии, кое-кто спас ей жизнь.

Черно-белая, промокшая и, на удивление, мало изменившаяся Луиза Дюбуа дрожала от холода и смотрела на мужчину, бережно закутывающего её в своё пальто. Глядя на это фото, Том чувствовал жгучее раздражение: внутреннее чутье подсказывало, что его мать бросала на отца такие же безмолвные обожающие взгляды, какими юная мадемуазель Дюбуа одаривала Дамблдора.

Почему же Гриндельвальд тогда не только пощадил её, но и позволил сейчас стать директором?

— Нашел что-то занимательное? — неожиданный вопрос Долохова заставил Тома вздрогнуть.

— Просто не могу определиться, какой перевод здесь будет вернее, — отложив газету, выкрутился Том и решил перевести тему. — Английский, судя по всему, ты тоже знаешь очень хорошо. За завтраком разговаривали только на нём?

— Почти, — Долохов снова улыбнулся чуть нелепой улыбкой, будто его лицу не было знакомо такое движение мышц. — Временем английского у нас дома был ужин, особенно вечера игры в бридж.

Том восхищенно присвистнул, а Долохов продолжил, тем самым отвечая на невысказанный вопрос:

— Мой отец — заместитель министра по международным отношениям.

— Тогда его желание сделать из тебя полиглота вполне понятно.

Долохов хмыкнул и согласно кивнул.

— Поездка в Шармбатон наконец доказала, что есть польза от этого. А в детстве раздражало ужасно.

— Ты не сильно похож на раздражительного человека, — удивленно заметил Том.

— И это тоже уроки тяжелого детства, — пожал плечами Долохов. — С моей семьей другого выхода у меня не было.

«Вряд ли ты много знаешь о тяжелом детстве», — чуть раздраженно подумал Том, но улыбаться не перестал.

— Но, кажется, я немного бестактен, — сказал Долохов, будто почувствовал его досаду. — Болтаю только о себе. Может ты, Том, что-нибудь расскажешь?

* * *

Альбус неспешно вошел в учебный класс, находящийся в подготовленном для их делегации крыле. Студенты уже были на месте, но совсем не потому, что не хотели опаздывать. Его присутствие никто и не заметил, потому что все были поглощены более интересным зрелищем.

Когда в обеденной зале Шармбатона Вальбурга Блэк во всеуслышание заявила Минерве, что лично будет тренировать её для предстоящих дуэлей, Альбус воспринял этот эмоциональный выплеск как попытку достойно принять выбор Кубка. Но прошедшая неделя доказывала, что корни этого решения были гораздо глубже.

Каждый день сразу после ужина Вальбурга уходила с Минервой в учебный класс, и в гостиной они появлялись уже после отбоя. Альбус и не планировал делать девушкам какие-то замечания: искусность Блэков в боевой магии была бесспорна, и Минерва получала бесценный опыт благодаря этим тренировкам.

Сегодня Вальбурга изменила их расписание, но либо не рассчитала время, либо просто забыла о занятиях Альбуса со всей делегацией: экзамены, когда они вернутся, все равно всем придётся сдавать.

Вальбурга легко двигалась по классу, посылая колющие и режущие заклятья, а Минерва выставляла щиты, пытаясь их отбить.

— Посредственно, Макгонагалл, очень посредственно, — Вальбурга наигранно зевнула, продолжая атаковать, — тебе не хватает скорости.

Минерва никак не отреагировала на эту шпильку, сосредоточенно продолжая выставлять щиты. Она всегда предпочитала защитную тактику, ожидая оплошностей противников, но с Вальбургой, буквально танцевавшей во время поединка, это было неэффективно.

— Ну давай же, Макгонагалл! Или ты горазда только за квоффлом гоняться?

Подобные шутки, видимо, были в порядке вещей во время их дуэлей, потому что Минерва наконец-то сама начала атаковать. Глядя на угрожающий блеск в её глазах, Альбус определил основную стратегию Вальбурги: выводить Минерву из себя, чтобы она сражалась всей душой. План был неплохим, но тогда Минерва, судя по всему, совершенно забывала о защите, так что победительницей все равно оказалась Вальбурга. Она похлопала Минерву по плечу, бросив что-то из серии «уже гораздо лучше».

— Обожаю это зрелище, Блэк, — зааплодировал им Аластор Грюм, — когда я смотрю на твои дуэли, то почти забываю, что ты высокомерная стерва.

— Сомнительный комплимент, Грюм, — фыркнула Вальбурга, поворачиваясь в сторону дверей, и заметила Альбуса. — Простите, профессор Дамблдор, мы немного увлеклись.

Весь её вид и тон сквозили невысказанным вызовом, будто она чётко была уверена в том, что сам Альбус не хотел и не готов был принять: кубок выбрал Минерву только из-за него. Знала бы Вальбурга, что Альбус был бы искренне рад, стань она чемпионом от Хогвартса…

— Ничего страшного, мисс Блэк, — безмятежно улыбнулся Альбус. — Мне тоже интересно побыть случайным зрителем. Но законы элементарной трансфигурации сами себя не выучат, поэтому, если все здесь…

— Тома еще нет на месте, профессор, — чуть смущенно сказал Реджинальд Лестрейндж.

— Ах, что же за кошка пробежала между вами, голубки? — ехидно поинтересовался Грюм, проходя на своё место.

Вскользь брошенное замечание Аластора зацепило не только нахмурившегося Реджинальда, но и Альбуса: и правда, после объявления участников Турнира, Том почти не проводил время в обществе своего лучшего и единственного в составе делегации друга. Почему? Что такого могло произойти? Эти мысли не давали Альбусу покоя и мешали спокойно вести урок.