Клич войны

‘Ну, тогда им придется искать новые планы. Послушай, я всегда говорю себе в подобных обстоятельствах: подумай о более широкой картине. Нельзя идти на компромисс с целой операцией только ради одного человека или даже сотни людей.’

‘И все же мне ее жаль. Она была чертовски хорошей девочкой.’

‘О да, она была крекером. Но подумай о более широкой картине.’

Немецкий агент в Афинах, чьим прикрытием был румынский журналист левого толка, вынужденный эмигрировать в Грецию, должным образом добрался до Пирея. Единственная действующая пристань была окружена вооруженной охраной. Но груды щебня и выдолбленные остовы складов и таможенных зданий, которые теперь усеивали это место, обеспечивали достаточное прикрытие, а затемнение было подарком для любого, кто хотел пройти незамеченным. Поэтому ему не составило особого труда подойти к кораблю ближе чем на пятьдесят метров. То, что он увидел, были люди, держащие в руках неглубокие деревянные ящики, размером не больше коробок с фруктами, которые можно найти на рынке. Однако то, что находилось в этих ящиках, было намного тяжелее яблок или персиков, потому что по тому, как люди перетаскивали их с грузовиков, выстроившихся вдоль причала, на поддоны, которые затем поднимали на борт корабля, было ясно, что это тяжелая, непосильная работа.

Он вернулся в свою мансарду, вытащил из-под кровати чемодан и достал портативную шифровальную машину "Энигма". Переведя свою депешу в бессмысленную и, насколько он знал, неразборчивую тарабарщину, он воспользовался радиоприемником, спрятанным в шкафу.

На этот раз люди в дешифровальной комнате здания на Тирпицуфер не теряли времени даром, разбираясь с посланием. Известие о том, что англичане пытаются вывезти греческий золотой запас из страны, было немедленно передано как в ОКВ, так и в канцелярию фюрера в Рейхсканцелярии. По настоянию Геринга, который лично настаивал на том, что Люфтваффе займется этим вопросом, его самые высокопоставленные планировщики ответили, что нет времени организовывать ночной налет на Пирей, достаточно большой, чтобы обеспечить любую вероятность поражения единственной, относительно небольшой цели в затемненном районе.

Однако они предложили внимательно следить за судном-мишенью, чтобы можно было сообщить точное время его отправления. Восход солнца будет в 07.32. К этому моменту разведывательный самолет Junkers Ju 86 P-2, способный летать на высотах выше, чем мог бы достичь любой самолет союзников, с дальностью полета в тысячу шестьсот километров, что позволило бы ему прочесать огромную территорию Эгейского моря, будет в воздухе, готовый найти золотой корабль. Планировщики полагали, что "Звезда Хартума" может проложить только два маршрута по пути в Александрию. Оба они начали с плавания на юг, но затем один повернул к западу от Крита, через пролив Антикифера, а другой повернул к проливу Касо на восток. Однако к тому времени, когда Ju-86 начнет прочесывать местность, корабль-мишень будет парить всего несколько часов, так что два возможных курса еще не сильно разойдутся. Поэтому одного самолета-корректировщика было бы достаточно, чтобы обнаружить корабль и привести к нему строй пикирующих бомбардировщиков "Штук" и их истребителей сопровождения. Это было даже хорошо, так как Люфтваффе имели только один Ю- 86 на Балканском театре военных действий, но не было никакой необходимости говорить об этом фюреру.

- Золото не дойдет до Александрии, мой фюрер, - заверил Гитлера Геринг. ‘Даю тебе честное слово.’

‘Вы дали мне и немецкому народу слово, что ни одна бомба никогда не упадет на Рур. В тот раз ты его не сохранил, Герман. Почему я должен верить тебе сейчас?’

- Потому что завтра к этому времени мы уже будем знать, что все золото Греции лежит на дне моря.’

Агенту, сообщившему Абверу о грузе "Звезды Хартума", было приказано вернуться в доки и доложить о его отбытии. В Берлине было три часа ночи, когда пришло сообщение. Звезда ушла вскоре после двух. Карьер был в бегах. Гончие скоро придут за ним.

Бойцы эскадрильи Герхарда были подняты с постелей еще до рассвета и проинформированы о важном задании: точной атаке на маленькую цель, находящуюся на самой дальней границе их досягаемости.

Капитан эскадрильи Рольф кратко проинформировал их об их задаче. - Цель-британский корабль, перевозящий стратегически важный груз, и, прежде чем вы спросите, нет, я больше ничего не знаю. Но приказ пришел с самого верха, сам Геринг проявил личный интерес, так что это должно быть чертовски важно.

- Этот корабль будет почти в пятистах километрах к юго-западу, когда мы достигнем его. Мы будем перевозить дроптанки с дополнительным топливом, но даже в этом случае нам придется быть очень осторожными. Что касается "Штуков", то этим ребятам придется высовываться из кабин и махать руками, потому что даже с дополнительными баками они будут летать на дыму еще на полпути назад. Наша работа, как всегда, состоит в том, чтобы сопровождать наших медлительных, толстых друзей, но как только мы доберемся до корабля, мы не ожидаем присутствия Королевских ВВС в этом районе, и у них там нет никаких судов сопровождения, так что мы можем атаковать корабль сами. Если мы будем поддерживать постоянный поток обстрелов, это отвлечет огонь противника, если таковой будет, от "Штуков" и позволит им сбросить бомбы прямо в воронку.

- Мне кажется, что это очень хитрое маленькое задание. На первый взгляд, цель-это сидящая утка, совсем одна, подпрыгивающая вверх и вниз по пруду. Но вы никогда не знаете, утка может дать отпор, и это, в любом случае, очень далеко, и мы должны быть очень внимательны к нашему уровню топлива. Так что не тратьте ни капли на то, что вам не нужно, потому что я хочу, чтобы все вы и ваши самолеты вернулись сюда целыми и невредимыми вечером, когда я зачитаю поздравительное послание из Берлина.’

Герхард почувствовал себя странно бодрым, когда забрался в свой 109-й самолет и приступил к обычной предполетной проверке. Эта миссия казалась приятной переменой, интересным техническим упражнением с важной целью в конце.

‘Сегодня утром вы выглядите очень бодрым, сэр, - заметил один из членов наземной команды, работавшей на его самолете.

- Вы правы, я в хорошем настроении, - ответил Герхард. - Сегодня прекрасное утро, на небе ни облачка, и я тоже скоро буду там.’

Самолет Ю-86, которому было поручено найти Звезду Хартума, пролетел над остатками союзных сухопутных войск и самолетов в Греции на высоте тринадцати тысяч метров, в полтора раза превышающей высоту Эвереста, так высоко над землей, что никто не имел ни малейшего представления о ее прохождении. Теперь, когда розовая заря Гомера распростерла свои лучи над винно-темными водами Эгейского моря, пилот снизил самолет всего до шести тысяч метров, и в этот момент он и его два экипажа почувствовали, что могут охватить широкий участок моря за один проход, но все равно смогут увидеть одинокое судно на воде.

Их кабина была герметичной, что делало Ю- 86 бесконечно более удобным, чем большинство военных самолетов, и термос с кофе прогонял любую затянувшуюся утреннюю туманность из их систем.

В течение трех часов они носились взад и вперед по Эгейскому морю, как маятник в воздухе, удлиняющий свою нить с каждым взмахом. Но хотя они встретили множество десантных кораблей, бегущих по воде, и даже получили несколько беспорядочных залпов зенитного огня от эсминцев, сопровождавших побежденную отступающую армию, не было никаких признаков чего-либо, что соответствовало бы описанию звезды Хартума, которое они получили.

‘Он должен быть здесь, - пробормотал пилот. ‘Я собираюсь вернуться тем же путем, каким мы пришли, летя по той же схеме, но в противоположном направлении. Может быть, если мы подойдем ко всему с другой стороны, мы обнаружим то, что пропустили раньше.’

‘Мы ничего не упустили, - возразил штурман.

- Мы должны были это сделать. Мы находимся почти в двухстах пятидесяти километрах к юго-востоку от Пирея. Этот корабль пробыл в воде не более девяти часов. Чтобы ехать дальше, нужно было делать почти тридцать километров в час. Это же грузовой пароход, черт возьми, а не торпедный катер.’

- Это пароход с драгоценным грузом, и я готов поспорить, что шкипер и все его люди чертовски напуганы. Совсем один на воде, без сопровождения ... Я знаю, что бы я сделал на их месте: запустил котлы прямо в красную зону и дальше, и если они лопнут, то очень плохо. Вот что я тебе скажу: держись подальше от всех остальных кораблей. Они собираются привлечь к себе внимание. На что вы ставите, что у итальянцев есть подводные лодки, ожидающие их? Все военные корабли, которые мы видели, направлялись к западу от Крита. Я предлагаю лететь на юго-восток и искать корабль, идущий, как летучая мышь из ада, к проливу Касо.’

‘Я считаю это пустой тратой времени, - настаивал пилот.

- Послушай, нам нечего терять. Если мы не найдем эту гребаную лодку, нам надерут задницы до синевы. Нам все равно придется лететь обратно тем же путем, каким мы пришли, иначе мы не сможем вернуться на базу, так что если он там, как вы говорите, мы его обнаружим. Но на всякий случай, если это не так, и пока в баках еще достаточно топлива, давайте просто попробуем посмотреть, сможем ли мы успешно завершить нашу миссию, а, капитан?’

- Да, ты прав, нам нечего терять, кроме наших больных задниц. Дай мне направление на пролив Касо.’

Десять минут спустя они уже начали сомневаться, когда раздался крик ‘ -" Я вижу это! Боже на небесах, я вижу это!2 - ворвался в их шлемофоны третий член экипажа, который сидел на остекленном носу самолета с прекрасным обзором во всех направлениях.

И действительно, примерно в трех километрах к югу, на скорости около сорока километров в час, над горизонтом поднимался ровный пар "Звезды Хартума.»

***

Море было прозрачнее, чем когда-либо видела Шафран, кристально чистая вода меняла оттенки от глубокого пурпурно-черного до чистейшего синего и бирюзового. Острова, такие внезапные и острые, выступающие из воды, как кончики затонувших церковных шпилей, представляли собой мозаику белых домов, белых мельниц и черных оливковых деревьев на фоне пыльной земли цвета хаки. Ей бы очень хотелось когда-нибудь исследовать их вместе с Герхардом. Но не было ничего, чтобы быть полученным в том, чтобы позволить ее мысли останавливаться на этом. Она была на корабле, который спасался бегством, и рядом с ней не было ее возлюбленного, а кучка матросов, обслуживающих пулеметные точки, хвастаясь друг перед другом всем, что они собирались сделать, когда вернутся в Алексу - выпивкой, которую они будут пить, девушек, которых они будут трахать, – иногда говоря: "Извините, Мисс", когда их язык становился слишком откровенным.

"Если бы ты только знал ..." - подумала Шафран. Ей было интересно, сколько парней вокруг нее, ведь они еще не были настоящими мужчинами, даже не целовали женщину по-настоящему, не говоря уже о том, чтобы заниматься с ней любовью. И все же она отдала Герхарду каждый дюйм своего тела, а взамен взяла каждый его кусочек, и ее бедра слегка подергивались от влажности, которую вызывали эти мысли.