Под игом чудовища 1. Капитан

— При всём, милорд, уважении…

Не поверю, пока лично не увижу хотя бы одного такого «командира подразделения». И не поговорю.

— Если честно, то таких «командиров», и правда — до сих пор никто никогда не встречал. Да и лет им должно быть немного — со времён первого набега, когда слуги лорда Хлодгара начали похищать этих самых младенцев, прошло всего пятнадцать лет, так что даже самому старшему командиру должно быть не более семнадцати. Да и поговорить вряд ли удастся. Скорее всего, Хлодгар переучил их, и теперь они говорят на чуждом нам языке. Собственном. А Хлодгар — не из наших земель. Он иностранец.

Но то, что детей похищали и в последующие и в этот разы — факт. А использовать их просто как заложников — глупо. Да вообще — нереально, ведь лорд Хлодгар не выдвигал никаких требований на их счёт. А уж про то, чтоб, как талдычат злые языки — он их просто поедал, так и подавно — бред сивой кобылы.

Хлодгар — не такой дурак, чтоб есть младенцев, когда их можно использовать куда эффективней.

— А вот с этим трудно не согласиться, милорд, — Марат, как обычно, смотрел на дело сугубо прагматично — похоже, почти как сам лорд Дилени, или тот же Хлодгар, — не кушать же их он, в самом деле, собирается, когда вырастут. Потому что кушать-то… Можно было бы и девочек.

— Думаю, нет. Насчёт поедания детишек — это просто очередная легенда… Кстати, — лорд Дилени указал глазами, — отличный у тебя лук. Сам делал?

— Нет, — Марат не торопясь снял со спины мощное оружие, — Это у нас в посаде сделал мастер. Дед Павел Карфаг. Мы, все, кто охотники, всегда заказывали луки только у него. Пусть он и брал дорого, зато уж оружие… Куда там армейским! — Марат с изрядной долей пренебрежения глянул в сторону лука Бориса, который тот во время трапезы снял и положил на траву.

— И — что? Он сильней, или им удобней целиться?

— И то, и то. Правда, он, конечно, сделан под конкретного человека. Под рост, вес, и силу руки. Я попросил, чтоб был потуже. Он такой и есть. Попробовать хотите, милорд?

— М-м-м… Собственно, у меня и свой, «армейский», неплох, но мало ли… Ну-ка, дай. — лорд Дилени протянул руку.

— Прошу вас.

Лук Марата и правда — был потяжелей стандартных, которые делали в мастерских замка Клауд, на добрый фунт. Немного, вроде, но если приходится таскать такой на себе сутками напролёт, да держать в руке при долгой стрельбе во многочисленных врагов… И натягивать его было потруднее, чем привычный.

Стрела, пущенная в гнилое дерево, прошла насквозь. Лорд Дилени удовлетворённо хмыкнул:

— Отменный бой. Работает мягко, и действительно — куда сильней армейского. Спасибо. — он вернул оружие.

Марат довольно потёр рукоять и плечи:

— Ну-так! Именной. Спасибо деду Павлу. Жаль его.

— Да, жаль. Сработано профессионально. Собственно, жаль и всех наших, погибших в ту ночь. Но лорд Хлодгар, похоже, точно рассчитал: десятифутовый тын можно легко преодолеть, если даже сравнительно небольшие твари будут карабкаться по спинам друг друга. Так что придётся, если новопоселенцы захотят выжить, городить новый тын. Выше по-крайней мере на пять футов.

— Но такие брёвна, милорд, трудно обрабатывать. А уж вкапывать…

— Да. — лорд Дилени кивнул, — Но деваться, похоже, некуда. Но ничего: впереди вся зима, продовольствием его Величество этих поселенцев обеспечит, а им остаётся только копать да рубить. Подходящие стволы.

Заночевать в его погибшем посаде первым предложил сам Марат.

Лорд Дилени не видел смысла отказываться: зачем спать под открытым небом, подвергая себя ненужному риску нападения волко-львов, гиен, или филина-кровососа, или свистящей ласки, если есть возможность провести ночь в защищённом помещении, с решётками на окнах, и запирающейся дверью? Так что на закате они уже въезжали в распахнутые сейчас настежь ворота тына, огораживавшего поселенье охотника. Царившее большую часть неспешного пути молчание нарушил как ни странно Борис:

— Марат. А тут есть сено для наших коней?

— Да. Деревню же не жгли, как посевы… Правда, оно осталось с весны. Впрочем, не думаю, что от двухмесячного лежания в овинах это сено стало хуже.

— Точно. У нас в хранилищах при казармах сено лежит и по году. И ничего — едят.

На этом интереснейший и содержательнейший диалог закончился, и уже проехавший под помостом из десятка брёвен над воротами, где, очевидно, тоже располагались защитники при осаде или штурме, лорд Дилени уверенной рукой направил своего Спокойного по короткой главной дороге прямо к центральной площади.

Десяток домиков, которые попались им по обе стороны улицы, пялились на эту самую улицу пустыми глазницами тёмных окон, и проёмов распахнутых настежь дверей. Они словно с немым укором глядели на проезжавших мимо всадников: дескать, что же вы, люди, позволили с собой и нами, вашими жилищами, сделать! Невольно от этого в сердце закрадывалось чувство утраты, и печали. Краем глаза лорд Дилени заметил, что и Борис поёжился, зябко поведя плечами.

Как ни странно, ни перед домами, ни на дороге не валялось ничего. Ни скарба, ни продуктов… Лорд Дилени подумал, что всё правильно: враг не ставил своим тварям цели ещё и грабить — нет, только убивать!.. Поэтому одиноко бродившая по задворкам одного из дворов растрёпанная курица уже не удивила никого.

Всего на площадь поперечником в каких-то три десятка шагов сходилось шесть улиц. Лорд Дилени прикинул, что всё равно здесь очень даже спокойно могло бы располагаться, скажем, на собрании, или для выслушивания указа, привезённого гонцом из столицы, всё взрослое население посёлка: около трёхсот-четырёхсот человек. Хотя вряд ли тут жило столько. После двух набегов обезьян, да крыс с летучими мышами — не более пары сотен. Лорд слез с коня, привязав его к коновязи перед самым большим домом: резиденцией главы поселения.

— У вашего бургомистра была прислуга?

— Нет, милорд. Всё делала его жена. И тёща. Она лет десять жила здесь, с дочерью. А тестя убили во время первого набега обезьян.

Лорд Дилени постоял какое-то время перед проёмом с распахнутой, как и везде, настежь, дверью. Потом всё же заставил себя войти — наверняка внутри никто их «коварно» не поджидает: твари, сделав своё чёрное дело, помчались дальше. Их ждали другие деревни. И поля.

Внутри было уже очень темно. А поскольку солнце только что зашло за горизонт, лорд, чуть повысив голос, сказал:

— Борис. Пройди сюда. Зажги трут. Нам понадобится огонь для очага.

Сам очаг, огромное сооружение из саманных массивных кирпичей, с широким ложем наверху, занимал добрых полкомнаты, грозя проломить своей массивностью пол из досок. Впрочем, когда Борис разжёг в горниле трут, стружки и мелкие палочки, стало видно, что на самом деле печь стоит прямо на земле, а дощатый настил пола сделан лишь для того, чтоб обитатели не ходили по утоптанной глине, явно заменявшей до этого пол, и выглядывавшей из-под этого настила у печи и по углам. Лорд Дилени знал, что обитатели посёлков делают такие настилы для того, чтоб зимой не мёрзли ноги: земля за семь месяцев зимы успевала вымерзнуть так, что на открытых местах буквально звенела под копытами коней.

На разгоревшиеся стружки и щепочки Борис подложил и ветвей потолще: ларь с дровами традиционно нашёлся в одном из углов, расположенных подальше от жерла очага. Вскоре пошли в дело и ветки потолще, и поленья из нарубленных четвертями и половинками кругляков. Марат выложил на огромный, стоявший у торцевой стены стол то, что должно было составить его ужин на сегодня: всё те же куски солонины, сухари, да сухофрукты. Лорд Дилени присоединился. Вскоре, убедившись, что свет и тепло им гарантированы, подошёл к столу и Борис.

Вода нашлась в бочке в ещё одном углу.

Ели молча. Справились с ужином всего за несколько минут. Лорд Дилени сказал:

— Засов выломан с корнем. Но думаю, если мы подопрём дверь вон тем поленом, спать можно сравнительно спокойно. Первым на вахту заступлю я. От часу до четырёх — Борис. Ты, Марат, будешь дежурить с четырёх до семи. В семь буди нас, если сами не проснёмся. Возражений нет?

— Нет, милорд.

— Нет, милорд. Но… — заметно было, что Борис чем-то обеспокоен, — Позвольте вопрос.

— Разумеется.

— Почему мы не видели ни одного трупа?

Лорд обернулся к Марату:

— Марат. Ты застал…

— Да, милорд. Общую могилу там, на северной стороне, — охотник махнул рукой в том направлении, в котором они, собственно, и ехали всю дорогу, — за тыном, выкопали солдаты, которые пришли сюда первыми. Они же и перенесли в неё всех… Убитых.

— Понятно. Мне очень жаль, Марат.

— Да. Мне тоже жаль.

— Мне и самому жаль. — Марат старался сдерживаться, но побледневшее лицо и поджатые губы показывали, чего это ему стоит, — Но смысла предаваться печали или жалости я не вижу. Зато вижу огромный повод для мести.

— Марат, прошу тебя. Не начинай снова этот разговор. Мы не имеем права…

— Да, милорд, простите, что перебиваю. Я и сам вот этим местом, — Марат постучал себя тяжёлой ладонью по затылку, — отлично понимаю, что гораздо больший ущерб врагу смогу нанести — не убив пусть даже с десяток его тварей-прислужников, а разведав его секреты. С тем, чтоб удар нашей армии пришёлся в самое уязвимое его место. Но…

Но сердцу. — теперь он положил ладонь на грудь, — Не прикажешь.

— И в моём сердце стучит пепел родных, требующих отмщения. — лорд Дилени заставил голос звучать спокойно, — у меня убили во время самого первого набега старшего брата, а во время второго — отца. Но ты прав. Руководить действиями человека должен вот этот механизм. — он тоже положил ладонь себе на лоб, — Он, при должном использовании, является нашим самым страшным оружием.

— Ваша правда, милорд. — Борис, уже снова ковырявший в зубах тоненькой щепочкой, выглядел ещё более мрачно, чем во время обеда, — Сколько моих соратников и друзей погибли просто потому, что в угаре боя забывали про то, что человек должен всегда вначале думать, а уж потом делать… Слишком поспешный удар ногой. Шаг вперёд, оставивший без прикрытия бок или спину. Удар кинжалом вместо того, чтоб чуть отступить и поставить блок…

Да мало ли!

Я отлично помню и их имена. И уроки. Которые их смерть преподнесла мне. Первый — что нельзя бросаться в драку просто потому, что очень хочется.

Может, поэтому я и жив до сих пор. Да и серьёзных ранений удалось — тьфу-тьфу! — избежать. И руки-ноги при мне. Вроде. — капрал усмехнулся.

— Всё верно. Вы оба правы. И поскольку я очень сильно хочу отомстить, я постараюсь сдерживаться. Тем более что про это мне говорил и… лорд Юркисс.

— Марат. Извини за… глупый вопрос. Как он хоть выглядит, этот лорд Юркисс?

— Ты знаешь, Борис, вовсе не мерзким уродливым чудовищем, как его преподносит народная молва. Нет у него огромных кроваво-красных буркалов навыкате, и стрижёт его явно дворцовый цирюльник — на голове очень даже модная причёска. Да и вообще — он выглядит холёным и ухоженным. Худощав — да, но судя по рукам и туловищу, всё ещё очень силён. Подтянут, собран. Думаю, он проживёт ещё не меньше пары десятков лет. Кстати, лорд Дилени, — Марат развернулся к начальнику, — наконец-то могу поинтересоваться, так сказать, у компетентного в этом вопросе человека: почему он вообще до сих пор жив? Ведь король не может не понимать, что народ недоволен этим?