Прощаться не будем!

— Командир танка № 3, лейтенант Авдеев, выйти из строя!

— Наводчик танка № 3, ефрейтор Батюк!

— Командир танка № 9, старший лейтенант Суслов!

— Механик-водитель танка № 9, сержант Соколов!

— Командир танка № 112, младший лейтенант Бестужев!

— Заряжающий танка№ 112, сержант Чумак!

— Командир танка № 7, капитан Петровский!

— Заряжающий танка № 7 старшина Карасев, и стрелок-радист сержант Столярчук, выйти из строя!

Одним длинным шагом мы тотчас же вышли вперед.

Полковник, посмотрев на нас, вскоре добавил:

— Все те фамилии, которые я назвал! На вас пришли наградные листы. Все вы, несколько лет назад принимали участие, в самой трагической и героической обороне Сталинграда! Поэтому, спустя столько времени, награда все-таки дошла до вас! — сказал Котов, после чего подойдя к каждому бойцу с замполитом, лично закреплял на груди пришедшие медали «За оборону Сталинграда». Остановившись на мне, он добавил:

— А вы, если я не ошибаюсь, Петровский?

— Так точно, товарищ гвардии полковник, командир экипажа номер «7» гвардии капитан Петровский!

— Для вас у меня особое распоряжение! Капитан Ильницкий мне предложил вашу кандидатуру, на должность командира танкового взвода.

— Спасибо, товарищ гвардии полковник! Постараюсь оправдать доверие!

Котов, откинув ворот моей телогрейки, прикалывая медаль, сказал:

— Какой иконостас у тебя на груди! Мальчишка еще совсем, а наград сколько имеешь!

— Так получилось, товарищ гвардии полковник! — скромно опустив глаза вниз, ответил я.

— Сразу видно активный участник боёв. С какого времени на фронте?

— С июля 41-го!

— М-да… Война эта мать её, таких ребятишек молодых перемалывает! Ну да ладно! Видимо мы с руководством не ошиблись на твой счет!

Пожав друг другу руки, он добавил:

— Принимай первый взвод, гвардии капитан! Завтра поведёшь своих товарищей в бой! Головой зря ни рискуй! Наград на твой век хватит!

— Спасибо товарищ гвардии полковник! Только я воюю не за награды, а за Родину!

— Похвально! — похлопав по плечу, отошел вскоре на некоторое расстояние, и отдавая честь, произнес:

— Благодарю за службу товарищи офицеры!

— Служим Советскому союзу! — прозвучал хоровой ответ.

— Вольно, разойтись по экипажам!

***

Познакомившись с моим новым взводом, я выяснил, что в моем подчинении входило всего три танка, и соответственно три экипажа: машины лейтенантов Карякина и Красникова и старшего лейтенанта Суслова. После награждения, мы собрались в общей землянке, и обговаривали предстоящее наступление. Поздно вечером, когда мои подчиненные легли отдыхать, я сел у печурки, снял все свои награды, и завернув их в платочек убрал в вещмешок. Складывая личные вещи, я задумался, что в свои двадцать три года, за все время этой страшной войны, я дослужился до капитана, мою грудь украшают несколько нашивок за ранение, три ордена и три медали.

«Эх, видела бы сейчас меня моя супруга!» — засмотревшись на платочный сверток, подумал я. Вдруг мои мечтания, прервал неимоверный храп Карасева. Он храпел так сильно, что даже мотор нашей «семерки», в сравнении с ним, просто легкий стрёкот. Посмотрев на них на всех, меня немного охватывало чувство страха. До этого я нес ответственность только за свой экипаж, а теперь руководство доверило мне целый взвод. Целых пятнадцать человек за которых я в ответе, поведу завтра на смерть.

Из-за этих переживаний сна конечно же не было, и накинув на плечи телогрейку, вышел из палатки покурить и насладится природой.

Знаете ли вы венгерскую ночь? О, вы не знаете венгерской ночи! В нее нужно всматриваться. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздвинулся еще необъятнее. Зимняя ночь, наполненная хладными тайнами, накрывает собою город, словно невесомым, но леденящим покрывалом. На земле искрится пушистый снежок, приятно хрустящий под ногами, в воздухе витает морозный аромат зимы и разогретых консервов, раздающийся из соседней палатки. Оголённые и невзрачные деревья от холодного шёпота ветра сковываются белым инеем, постепенно превращаясь в сказочные растения из неведомых миров. Обыденный город перевоплощается в волшебные владения самой царицы Зимы. И вокруг так тихо и спокойно, что ни вольно начинаешь забывать про этот завтрашний бой, да и про войну вообще! Наши сапоги дошли до самой Европы, открыв врата в логово неприятеля, дабы навсегда покончить с этой коричневой чумой.

— Эхе-хе! — произнес я тихим голосом, выдыхая табачный дым папиросы. Простояв еще пару минут, я вскоре вернулся в расположение. В нашей палатке темно. Только маленькая буржуйка, слабо горящая в титановой бочке, своим тусклым светом разгоняет этот мягкий мрак. Тишина. Лишь изредка загадочное безмолвие нарушается неведомыми звуками Карасевского храпа и матершиной, исходящей от Столярчука в адрес старшины. Улыбнувшись этого всему, я прилёг возле печки и закрыв глаза, убыл в мир сновидений.

***

Утро. На улице было еще темно, только белый венгерский снег, простирался по всей передовой. К шести утра, приведя себя в порядок, мы заняли боевые позиции. Позади нас прибыли самоходчики седьмой гвардейской армии, для поддержки огнём стрелковых частей. Включив радиостанции, мы ждали приказа о начале наступления.

— Всем «коробочкам» внимание! — раздался голос в наших шлемофонах, — Держаться строго за пехотой! Следить за окнами и подвалами! Самоходки будут в двухстах метрах от вас. За родину ребята!

Три зеленые сигнальные ракеты, взмыли над нашими позициями. Пехота с криками «Ура!», рванула вперед, и следом двинулись мы.

— Женя заводи! — приказал я мехводу оценивая обстановка в свой триплекс, — Взвод! Делай как я! Вперед!

Наш взвод сорвался с места, догоняя другие экипажи. Картина мне напоминала бои под Киевом. Тот же снег, такая же погода, только другая страна и уже другие люди. Немцы, увидев наши наступающие части, пустили в бой свои танковые подразделения, открывая параллельно огонь из артиллерии.

— Капитан, «пантера» на три часа от нас! — прокричал в шлемофон Яков.

— Карасев! Подкалиберным!

— Есть подкалиберный!

— Яша, угломер 15–25, ближе сорок, правее шестьдесят, беглым под крест!

— Выстрел!

— Есть попадание, товарищ капитан! Откат нормальный!

— Ещё один вылез на дорогу у переезда!

— Боря, бронебойный!

— Яшка, на прямой наводке, под ствол!

Бах! Прозвучал выстрел, казенник откатился, скидывая стреляную гильзу.

— Мажешь, Яша, мажешь давай еще раз!

Карасев загнал еще один снаряд.

— Выстрел!

Вылетевший снаряд попал в башню «пантеры», сместив её с оси танка.

— Ха! Молодцы хлопцы! Впереди пехота противника! Яша есть работенка!

Столярчук, взведя затвор Дегтярёва, открыл меткую стрельбу по бегущему за переправу врагу.

— Карасев, осколочно-фугасный!

— Яков, по бегущему противнику, огонь мать твою!

— Есть, командир! — прозвучал мне в ответ, грузинский акцент.

После удачно проведенного боя, мы захватили все переправы, идущие к Будапешту. Это вынудило немцев, остановить продвижение на столицу, и повернуть свои войска на север. Ночью шестого числа, мы ворвались на окраину Комарно, где заняли оборону.

К нам на соединение, прорывались войска 3-го Украинского фронта. Вскоре, соединившись с 4-й гвардейской армией, 5-й гвардейским кавалерийским, 18-й танковым и 1-й гвардейским механизированным корпусом, мы разгромили основную группировку противника, предпринимавшие контрудар, в западной части Будапешта. После этой железной «мясорубки», вплоть до семнадцатого числа на занятых нами рубежах, были бои местного значения.

К восемнадцатому числу немцы, собрав свои силы в кулак, перебросили пять танковых дивизий и при поддержке авиации, предприняли контрудар из района севернее озера Балатон. Своим превосходством, противник теснил соседей, на 50–60 километров. Нам был отдан приказ, об оказании помощи 3-му Украинскому фронту, и выдвигаться в район Секешфехервар, к озеру Веленце.

К исходу двадцатого января, мы прибыли в полном составе, и заняв оборону на озере, в ожидании противника.

Вдруг, из-за холмистой местности, выплывала вся элита танковых войск СС, в состав которых входили королевские тигры, ягдпантеры, штюги.

Оценив обстановку, я приказал своему взводу, занять оборону по флангам, а сам играл роль приманки.

Перейдя на передачу, я озвучил приказ:

— Экипажи лейтенантов Карякина и Красникова, вы располагаетесь по флангам. Стрелять только с того момента, когда немцы пересекут ваш прицел.

Экипаж Суслова занимает оборону правее от меня на пять часов. Я буду заманивать их в центре! В лоб мы их не возьмем! Броня у них слишком велика, калибр у нас слишком мал!

Экипажи разъехались по местам. Я судорожно наблюдал за тем, как вся эта орда двигалась прямо на нас.

— Спокойно хлопцы, спокойно! Тут главное не мазать! Карасев, бронебойный!

Достав с полки снаряд, Боря дослал его в казенник:

— Есть командир!

— Отлично! Яша, выводи на прямую наводку!

— Капитан, а если не получиться? Это сейчас они нас не видят, а после нашего выстрела, мы раскроем свои позиции, и тогда поминай как звали! — нервно, сказал Матвеев.

— Не бзди, Евгений! Я так уже делал, однажды! — похлопав его по шлемофону, подбадривал я.

— Ну, тогда ладно! — дрожащий голосом, заулыбался Матвеев.

И вот немецкий «зверинец» окончательно выехал из-за холма и двигался прямо на нас.

— Метров триста, капитан уже, когда огонь? — утирая пот, спросил судорожно Гелашвили.

— Тихо Яша, тихо! — держа руку на спусковом крючке, сказал я.

— Вай командир, стреляй же, ну чего же ты ждешь? — вскипела кровь, грузинского наводчика, и он закрыл ладонью своё лицо.

— Еще чуточку… давай, давай сука иди ко мне! (пятисекундная пауза)

— Всем экипажам! Огонь!!! — прокричал я в шлемофон.

Все мои танки открыли шквальный огонь по бортам «железных монстров». Немцы, заметив откуда ведется обстрел, развернули свои машины, и открыли огонь в ответ.

— Маневрировать!!! Маневрировать, иначе погубите себя! — кричал я в эфир экипажам.

Немецкие танки, один за другим, вспыхивали словно спички. От прямого попадания, заживо сгорел экипаж, лейтенанта Красникова. Противник, понимая, что преимущество уже явно не на их стороне, стали отступать. В порыве ярости, я отдал команду на преследование:

— Догнать, сволочей! Не уйдут!

Мы ринулись догонять уходящего противника, как вдруг по рации, матом пытался остановить нас, комполка Котов:

— А ну назад мать твою! Куда ты прешься? Себя и ребят погубишь! Быстро отдай приказ об отступлении, иначе под суд пойдешь!

Выслушав в свой адрес всякие яркие и выразительные слова, я отдал приказ об отходе к исходным рубежам. Возвращаясь на позиции, мы подвели итоги наших боёв. На нашей машине, было насчитано восемнадцать попаданий, на машине Суслова тридцать пять, легко ранен командир «тройки» лейтенант Карякин. Пал смертью храбрых, лейтенант Красников, от прямого попадания в башню. Подойдя к его горящему танку, мы заметили то, что хоронить там было уже некого и нечего. Обугленные тела, рассыпались бы в наших руках при их эвакуации.