Осенние

Глава 23. Вместо эпилога

Ага!! Он сказал – два выходных дня в неделю?! Как бы не так!..

Переулок разговаривал-покрикивал, спорил и ругался, смеялся и окликал кого-то, а чуть дальше, сверху, издалека, – что-то залихватское звонко играли гармонисты, снизу же, ближе к нам, слышались тугие звуки электрогитар. Погода серенькая: длинные, беспросветные тучи нависали над городом, и по радио пообещали, что тёплая погода закончится в понедельник. Но пока хорошо – и даже без солнца. Ветер какой-то позёмистый, а листья после сентябрьских ливней совсем подсохли и почти выцвели – так и шуршат по сухому асфальту. Разве что кленовые сохранили свои тёплые, а кое-где и те же любимые мной теперь багряные краски… Правда, руки немного мёрзнут, но это ничего – можно в любой момент сунуть озябшие ладошки в карманы куртки. Хоть своей, хоть – человека, сидящего по соседству.

Я осторожно скосилась на мужчину-Осень. Он сидел на моём же камне, только спиной ко мне. В одной руке планшетник, в другой – мобильный телефон. По планшетнику, забыв или наплевав, где находится, увлечённо производит какие-то расчёты, а по мобильному время от времени что-то уточняет. Нет, не забывает, где находится: если говорит по мобильному – говорит негромко… И вдруг обернулся – ко мне. Лицо оживлённое, тёмные глаза сияют. Нагнулся чуть в сторону – посмотреть, не занята ли, не рисую ли кого. Понял, что я пока бездельничаю, взялся за моё плечо одной рукой (с зажатым в ней мобильником) притянуть меня к себе и крепко поцеловал. Его мобильник взревновал мгновенно: зазвенел, требуя внимания, и Костя, торопливо кивнув мне, снова отвернулся.

Разворачиваясь на камне к нашим ребятам, я перехватила насмешливый взгляд Жени. Пару секунд хулигански думала: показать ему язык – или не надо. Присмотрелась и поняла, что лучше не надо: покажешь язык ему – кто-нибудь воспримет на свой счёт. Здесь у нас народу много, тесновато. Но потом подумала ещё и, взявшись за мобильный, послала ему эсэмэску: «Я тебе язык показала!» Некоторое время он озадаченно смотрел на меня, а потом взялся за мобильник. «А я не видел!» Быстро отстукала ответ: «А я мысленно!» Женька похлопал на меня зелёными глазами, а потом сдвинул брови, опустил взгляд на свой мобильный и тяжело задумался.

Поняв, о чём он размышляет, я чуть не захохотала: он придумывает, какую бы гадость в ответ сделать – мысленно!

«Думай, думай! – с превосходством опять-таки мысленно заявила я ему. – Тебе полезно! А я пока немного порисую!»

И порисовала. В памяти крепко держалась картинка прошлонедельной давности: быстрое появление Кости в дверном проёме художественной галереи и его же внезапное исчезновение… Для упора я привычно закинула ногу на ногу и для устойчивости положила на колено папку с листами …

«Как мне было душно в той галерее! – размышляла я, быстро работая карандашами и вспоминая тёмно-жёлтый проём – фоновый квадрат для моего мужчины-осени. – И только сейчас я понимаю, что происходило. Может, кто-то скажет, что такое тоже испытывал хоть когда-то в своей жизни: когда кого-то очень сильно ждёшь – зажимаешься в напряге, не хватает воздуха. Отсюда ощущение пыли. А когда желанный человек появляется, тебя отпускает, дышать сразу легче. Особенно, если этот желанный человек – Костя, мужчина-осень… Хотя… Какой-нибудь психолог скажет, что мне не просто не хватало его. Я была напряжена. Поэтому мне не хватало воздуха. Что ж… С какой-то стороны, психолог будет прав, сваливая моё состояние на физические причины... Но мне кажется, даже Женька заметил, как на стенах взлетели все наши рисунки от ворвавшегося в зал ветра…»

Фон дверного проёма стал настоящей портретной рамой для мужской фигуры. Я улыбнулась…

И взглянула на Женю: придумал что-нибудь озорное, чтобы ответить мне?

Хм, ему не до мобильного. Он сидел, болтая с подошедшим Михаилом. Кажется, что-то спросил у него, и Михаил махнул рукой в сторону. Проследив его жест, я разглядела Иришку, склонившуюся над коробками с бусами и прочими предметами, украшающими женщин и девушек. Подавив улыбку, я вспомнила: не далее как полчаса назад чуть рассерженный Пашка, уставший от похода по всем рядам, уволок с ярмарки Танюшку:

- Чего смотреть?! Ты хоть что-то купи!

Продавщица, перед которой они стояли, с энтузиазмом закивала. Таня не успела сказать фразу, к которой я привыкла: «Но не сразу же! Я ещё у других не смотрела!», как Пашка ухватил все побрякушки, которые жена поднимала посмотреть, и заплатил за них. Затем, крепко взяв Таню за локоть и попрощавшись с нами, он решительно и увёл мою подружку с места, где она часами была готова стоять, заворожённая. Танюшка сначала сопротивлялась, а потом Пашка (я видела) что-то сказал ей, и подружка вдруг рванула впереди него – теперь уже сама таща его за руку.

Не забыть бы вечером позвонить и узнать, куда это они оба намылились!

А ещё не забыть бы спросить у Кости, почему он так пристально следил за сценой покупки побрякушек.

… А теперь и Михаил привёл Иришку сюда. Потом, чуть позже, девушка призналась, что не любит многолюдных мест. Если бы в прошлый раз подруга не привела сюда, она бы и не узнала о таком интересном переулке.

В очередной раз оглянулся Костя, встретился взглядом с младшим братом, кивнул. Обрадованный Михаил опять замахал руками и затем, пооглядывавшись, пошёл к Иришке. Здесь, у продавца фигурок из мягкого пластика, они застряли надолго.

Я вытащила следующий лист, соображая, что же или кого нарисовать на этот раз. Если честно, сегодня мне не очень хотелось долго сидеть на Арбате. Манил вернуться дом – новая квартира, в которой была расставлена, но ещё не освоена мебель, купленная в понедельник и во вторник. А ещё тем более не хотелось здесь оставаться, что после Арбата мы решили пройтись по магазинам, чтобы вместе выбрать покрывала на диваны и на кресла. А в следующий раз Костя пообещал экскурсию по магазинам, где можно купить шторы и занавески!.. Я глубоко вздохнула от наплыва счастливой волны! Господи, как это, оказывается, здорово – своими руками (ну, пусть не совсем своими) обставлять жилище, в котором собираешься жить долго и счастливо!

Новоселье мы уже отпраздновали. К нам пришли мои родители и Костины дед, мать и Михаил. Мама Кости мне понравилась: несмотря на возраст, она оказалась лёгкой и стремительной – теперь понятно, в кого Костя! С моей мамой они сошлись быстро – причём это была заслуга Елизаветы Петровны. Моя-то мама немного замкнутая, её не сразу растормошишь… Но главным для меня в этом праздновании новоселья, конечно же, были глаза Константина Павловича! Именно в этот вечер я поняла, как он был твёрдо и несокрушимо уверен, что без поддержки со стороны его старший внук останется бездомным «нищим бездельником»! С одной стороны, деда Кости я понимаю: старший его внук (особенно на фоне общительного болтушки младшего) как бывалый разведчик. Не то что слова лишнего не скажет – вообще молчун! С другой – Константин Павлович привык, что внук вроде как на его иждивении, пусть и работает в семейной фирме. Но с третьей… Неужели, видя, КАК работает его внук, трудно было догадаться, что Костя… В общем, другого слова не нашла. Воспользуюсь тем, которое употребил сам Костя, – трудоголик!

Мой мужчина-Осень, мне показалось, разгадал мысли деда, но весь вечер оставался спокойным и внимательным к гостям. Хозяином.

… Возможно, пока для меня всё внове, поэтому меня не раздражает, что мой будущий муж постоянно занят мыслями о работе. Но я уже твёрдо дала себе слово: никогда и ни при каких обстоятельствах не упрекать его тем, что работа для него на первом месте. Потому что так и должно быть. Он не умеет просто отдыхать – разве что в движении. И, подозреваю, что для него работа не просто увлечённость. Это его любимая игрушка. А отнимать у мужчины любимую игрушку чревато последствиями. Тем более у мужчины-Осени, известного своим стремительным шагом и немедленным действием.

Мне же везёт в любом случае. Я люблю похозяйничать в доме. Он любит вечерами посидеть дома и поработать в уже освоенном кабинете, где его почти всегда окружают фотографии с моими работами, а главное – и сами работы, бережно засунутые персонально им в лично подобранные оправы... Выяснилось, что это здорово, когда он возникает на пороге кухни – тёмные глаза усталые, но постепенно оживают, когда он начинает принюхиваться к аппетитным запахам и блаженно улыбаться мне, а я – улыбаюсь ему ответно, потому что не отозваться на эту невозможно мальчишескую улыбку просто нельзя!..

… Посидев немного в этой многоголосице и хмыкнув, я поняла, что хочу на этот раз нарисовать не Костю, а Женьку. Очень уж он в заманчивой позе сидел – боком ко мне, чуть согнувшись, и что-то сосредоточенно говорил по телефону… Не сразу я заметила, что взяла из коробки, кроме простого мягкого, цветной, чёрный карандаш…

Выпадение из реальности было мгновенным.

Захлопав глазами, промаргиваясь, будто после долгого тяжёлого сна, я рассеянно взглянула на готовый рисунок, который я не помнила, когда успела нарисовать. Пальцы похолодели. Простым карандашом я быстро набросала небрежные линии, вылепившие узнаваемую фигуру Жени, сидящего на камне – всё так же чуть ссутулясь. Но сильными, с нажимом на бумагу чёрточками я заштриховала чёрным карандашом весь белый фон вокруг него! Что это? Что происходит?!

Кажется, я громко втянула воздух сквозь зубы.

- Что случилось, Алёна? – встревоженно спросил Костя, мгновенно вставший с места и шагнувший вперёд, чтобы закрыть меня от толпы.

- Не понимаю, - прошептала я и протянула ему рисунок. – Я рисовала Женьку… И вдруг… Но ведь это вокруг него. С ним самим – ничего. Не понимаю…

Обеспокоенно всматриваясь в рисунок, Костя некоторое время хмурил брови, а потом взглянул на Женю. Тот продолжал говорить по мобильному.

Я встала рядом с Костей, пытаясь высмотреть, откуда может прийти беда.

- Мне кажется, с Женькой всё в порядке, но рядом с ним… - напряжённо сказал Костя. – Как ты думаешь, он сможет защититься, если… Смотри – слева…

Два парня и девушка медленно пробирались между художниками, весело, а порой насмешливо комментируя выставленные портреты и примериваясь, к которому из художников напроситься на рисование собственной физиономии.

- Алёна…Бейсболка, - вдруг сказал Костя и ткнул пальцем в мой рисунок.

Приглядевшись, я и в самом деле увидела в верхнем углу очертания шапочки с длинным козырьком, которую только что заметила на одном из парней. Этот как раз шёл впереди всех и вот-вот должен подойти к Жене… Смутно мелькнуло перед глазами: я рисую Михаила – на рисунке появляется Костя; а потом мелькнуло и воспоминание, как об этом сказал Женя: он рисовал автопортрет, а увидел своего брата.

Ещё пара метров – и парень в бейсболке увидит листы Жени.

Я схватила мобильный.

- Что? – недовольно спросил Женя, глядя на асфальт под ногами.

- Женя, немедленно иди сюда!

- Что ещё придума…

- Бегом!

Он наконец обернулся к нам, увидел, что мы вдвоём смотрим в его сторону, и поднялся с камня в тот момент, когда парень в бейсболке очутился среди его рисунков и начал внимательно присматриваться к ним.