Голос крови

* * *

Стеклянный звон как будто продолжал звучать в голове. Как будто там рушилась какая-то стена. Стена, не дававшая увидеть правильный путь. Арина посидела немного на лавочке возле торгового центра, отстраненно глядя на обложенный угловатыми камнями прямоугольный бассейн, из которого взметывались и опадали водяные струи. Форсунки стояли линией, и череда вертикальных струю тоже образовывала стену. Дробящуюся брызгами, сверкающую под отползающим от зенита солнцем. За водяной стеной тянулись такие же лавочки, несколько молодых мам пасли своих отпрысков.

Потом «стеклянная» стена снова взметывалась вверх, и пасторальная картинка исчезала – только цветные пятна чуть просвечивали.

Если бы рухнувшая в мозгу стена открыла хоть что-то похожее на путь! Но там даже цветных пятен не было. Пустота. Ни единой зацепки. Не считать же зацепкой рассказ бывшего официанта.

И все же, вопреки всем доводам здравого смысла она поднялась и двинулась на Кирзавод, некстати вспомнив, что именно там полгода назад погибла дама, которую Арина всерьез подозревала в убийстве. Погибла под колесами электрички, возле платформы, на которой ей совершенно нечего было делать. Свидетели, опрошенные тамошними операми, путались: кто говорил, что сама упала, кто уверял, что даму под колеса столкнули.

Вот Дениса совершенно точно столкнули… Не с той же платформы, на другом конце города, но совпадение странное. Почему она только сейчас совместила два этих случая?

Впрочем, сейчас она поехала на Кирзавод совсем не потому, что усомнилась в том, уже давнем, не то убийстве, не то несчастном случае. И станция электрички ей вовсе не была нужна. И поехала она в поселок, притулившийся на самой границе города, на автобусе. Нет, не потому что доверяла показаниям господина со смешной фамилией Гаврик. Сомнительность его рассказа не просто лезла изо всех щелей – хлестала. Все равно как кто-то клялся бы, что сам видел, как Папа Римский ворует носовые платки. Бред? Конечно. Может, этот Гаврик из ума выжил, может, у него на этих Савченко зуб из-за спорного сарая, к примеру. Вот и пытается нагадить. Очень даже запросто. Да просто не хочет признавать, что глаза – а то и вправду мозги – уже не те, что в молодости, вот и уперся в свое «открытие». Но посмотреть-то на почтенное семейство можно? Послушать, что о них соседи говорят, посмотреть своими глазами, увидеть похожего мальчика – или не увидеть, как пойдет – и успокоиться.

Поселок Глазовка, из пригородной дачной деревеньки давно ставший частью Кирзавода, представлял собой странное смешение времен: частные дома, в проулках между которыми бродили куры и даже козы, подъезды послевоенных двухэтажных «бараков» щеголяли новенькими железными дверями и коробочками домофонов, и там и сям, как взрывающие палую листву грибы, прорастали новостройки.

Нужный дом радовал глаз добротной основательностью и очевидной ухоженностью. Под чисто промытыми окошками расположилась длинная удобная скамья, от выкрашенной в зеленое решетчатой железной калитки убегала к крыльцу дорожка, аккуратно выстланная не то плиткой, не то кирпичом, с раскидистой яблони справа свешивались переделанные из детского стульчика качели.

Останавливаться, чтоб не привлекать внимания, Арина не стала. Через три дома – совсем не такие ухоженные, как этот – переулок упирался в чистенькую двенадцатиэтажку, чуть подальше торчала еще одна. У подножия красно-розовой кирпичной башни разлеглась обнесенная низенькой железной оградкой детская площадка, по бокам которой были предусмотрительно расставлены лавочки – для мам и бабушек. Увы, с лавочек была видна лишь крыша нужного дома – коричневая, добротная, похожая на черепичную.

Но с краю уставленного качелями и горками пятачка высилась трехсекционная шведская стенка, и с ее вершины нужный двор был как на ладони.

– Ну-ка слазь оттудова! Ишь чего удумала! Не стыдно?

Арина ссыпалась вниз:

– Здравствуйте! Вы эту женщину тут не встречали? – сделав официальное лицо, она протянула возмущенной даме лист с фотороботом похитительницы.

– Батюшки! – подозрительность на лице дамы моментально сменилась «командуй, командир». – Убила кого-то?

– Типун вам на язык! Мошенница, но… – Арина многозначительно вздохнула.

– А ты чего ж вот так вот, – бдительная особа мотнула головой на подвернутые чуть ниже колен Аринины джинсики и майку с тремя лупоглазыми оранжевыми лягушками. – Не то чтоб побродажка, но несолидно как-то. А! Вроде как под прикрытием? – не дожидаясь объяснений, «догадалась» она.

– Вроде того, – Арина пожала плечами. – Так что, не видели?

– Не видела, уж прости. Дай еще поглядеть. Вроде похожа на кого-то, но врать не стану. Увижу если, куда сообщить-то?

Пришлось оделить бдительную гражданку визиткой. Едва Арина вновь забралась на свой насест и умостилась в венчавшем лестницу обруче – пришлось подложить рюкзак – как на соседнюю секцию вскарабкался веснушчатый пацан лет шести:

– Теть, ты шпион? А ты за наших или за ихних?

– За наших, конечно, ты чего?

– А!

Пацан посидел немного возле и полез вниз: пялиться неизвестно куда ему быстро наскучило.

– Тебя как звать-то, любопытный ты наш? – окликнула Арина.

– Мама говорит, нельзя с незнакомыми разговаривать, – строго ответил тот.

– Ты первый начал, – засмеялась Арина.

– Ну…

– Ты мне вот что скажи. Ты случайно вон из того дома никого не знаешь? Может, в один детсад ходите или играете вместе?

– Я осенью во второй класс пойду! – обиженно заявил мальчишка.

– Ну прости. Я думала, ты младше.

– Мне в августе будет семь. А во второй класс меня взяли, потому что я и читать, и считать уже хорошо умею, и даже писать! Меня бабушка научила.

– Академик! – похвалила Арина. – И бабушка у тебя правильная. Так что насчет того дома?

– Которого? А, где новенькие!

– Почему новенькие?

– Они в позатом году этот дом купили. Только они не водятся ни с кем.

– Что, так и сидят у себя?

– Кто как. В бассейн ездят, я знаю, меня бабушка туда возит, я их видел. Не всех, а… не помню. Вон ту в гимнастику записали, не в школе, а там где-то, – он махнул рукой сперва в сторону «того» дома, потом в неопределенном направлении. – Я смотрю иногда, как она во дворе кувыркается. Может, в школе получится… – мальчишка вздохнул. – А остальные либо старше, либо младше, где мне с ними играть?

– Ну спасибо тебе, академик. Беги, пока бабушка тебя искать не начала.

– Не начнет, она в окно смотрит. Она с тобой разговаривала, сказала, что ты ничего.

– А чего ж упирался, что нельзя с незнакомыми разговаривать?

Подергав плечами и помотав головой, мальчишка ссыпался вниз.

Девочка – видимо, именно ее малолетний академик назвал «вон та» – с двумя белобрысыми хвостиками, в джинсовых шортиках и коричневой майке подтягивалась на яблоневой ветке. Ах, ну да, гимнастка же! Значит, точно «вон та». Спрыгнув на землю, гимнастка плюхнулась в сиденье качелей и стала раскачивать агрегат в разные стороны.

Из-за угла дома вышла русоволосая женщина в легком джинсовом сарафанчике чуть выше колен, подошла к яблоне и принялась что-то девочке выговаривать довольно строго, качая головой. Русый пучок рассыпался, женщина подобрала шпильки, собрала волосы, скрутила, заколола заново. Волосы впечатляли даже издали – густые, мягкие, хотя и не слишком длинные. Но это, пожалуй, единственное, что в ней было бесспорно хорошо. Нет, не дурнушка. но и не красотка, таких называют симпатичными. Ладная фигурка под тонкой тканью двигалась гибко, почти стремительно.

Арине вдруг показалось, что где-то она эту «джинсовую» уже видела. Но вспомнить – где именно – не успела.

Из-за дома появилась еще одна фигура. В полосатой рубашке-поло, в светлых брюках и таких же кроссовках…

Не может быть… Арина потрясла головой, потерла глаза. Нет, не померещилось.

Но – как?! Откуда?! И именно в том доме, где Гаврик, по его словам, видел пропавшего мальчика. Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол», не верь глазам своим! Козьма Прутков заставил улыбнуться и, главное, перестать ужасаться и начать шевелить извилинами. И вообще – шевелиться.

Расстояние было великовато, но Арина нащелкала телефоном несколько кадров, парочка из которых оказалась довольно удачными. Переслала Еве с кратким комментарием и наказом срочно – срочно! – показать письмо Пахомову.

Он перезвонил через три минуты:

– Вершина!

– Пал Шайдарович, я все понимаю, выглядит дико…

– Многодетная семья!

– И не просто многодетная семья, а приемная многодетная семья. Что-то вроде частного детского дома. С самыми что ни на есть положительными отзывами со всех сторон. Но вы же сами видите…

– Вижу… – угрюмо буркнул в трубке Пахомов, должно быть, продолжая рассматривать присланные Ариной снимки, на которых красовалась Мария Викторовна Шилова – та самая туповатая свидетельница с абсолютной зрительной памятью. – Что планируешь?

– Осмотр, – она в последний момент заменила слово «обыск» словом «осмотр», все-таки не так ужасно звучит.

– Седьмой час, кто тебе в это время судебное постановление даст?

– Так неотложное ж дело, Пал Шайдарович! По… оперативным обстоятельствам. Вероятная опасность для здоровья или даже жизни…

– Взгреют. И меня первого.

– Но…

– Не мычи. С кем пойдешь?

– Сейчас Стаса вызвоню, и Молодцова, наверное.

– Мишкин у Евы чаи гоняет, скажу ему.

– И пусть тогда у меня в кабинете – пусть Ева ему сейф откроет – пусть возьмет что-нибудь из вещей мальчика, – чуть не в последний момент сообразила Арина. – Я думаю собаку с инструктором вызвать.

– Дело. Ладно. Световой день сейчас длинный, действуй. Если что, вместе в отставку пойдем, откроем сыскное агентство имени Шубина.

– Пал Шайдарович! Я понимаю, что это скандал, но…

– Цыц! УСБ на тебя и так косо смотрит. И самоуправствуешь, и анонимки еще эти не ко времени. Распоряжение я тебе сам сейчас подпишу, Мишкин привезет. Удачи вам.