Голос крови

* * *

Глаза Евы горели, как у притаившейся в засаде кошки:

– Значит, среди их детишек… ну то есть не их, а приемных, был мальчик Алешенька?

– Точно. Из дома малютки взяли, около года назад. Нашего, то есть Семина он на месяц старше.

– Взяли, в смысле усыновили?

– Ой, Ев, там какая-то сложная система. Не полное усыновление, а опека. Или патронат, что ли?

Та сразу учуяла разницу:

– Это когда не просто детские пособия платят, как за своих, а…

– А побольше, да, причем изрядно так побольше. Еще и доброхоты разные им подбрасывали то одеждой и электроникой, а то и деньгами, и районные администрации всегда помогали. Многодетная семья, да еще и приемная, это ж отличная витрина.

– И они этого Алешеньку… убили?

– Тьфу на тебя! Почему сразу убили? Несчастный случай скорее всего. Ну это я так думаю, теперь-то не узнаешь. Разве что Леся разговорится. Но пока из нее клещами ничего не вытянешь. Правда, капитан этот цыганский сказал, что она пыталась в свинарник спрятаться.

– Может, там тело закопано? – Ева вдруг замолчала, даже рот себе ладонями зажала, а глаза моментально круглыми, полными ужаса. – Арин… я читала… не помню где. Или, может, в каком полицейском сериале видела. Там убийца тела рубил и свиньям скармливал. Но это же не может быть так?! Скажи, что не может!

– Не знаю, Ев. Чисто теоретически – как раз может, свиньи – животные всеядные. Пусть криминалисты смотрят. Может, и найдут какие-то следы. Но убийство не вменить, конечно. Да и не было там убийства, я думаю. Максимум – по неосторожности. Но скорее все-таки несчастный случай. Но если б Савченки признались, что мальчик, что был на их попечении, погиб, значит что? Значит, недосмотр. И был немалый риск, что весь их детский дом прикроют.

– Может, и не прикрыли бы. Несчастные случаи бывают же.

– Ну… зависит от того, какой именно несчастный случай, наверное. В общем, Шилова эта, она Лесе свекровь, та перед ней стелется, как не знаю что. Мария Викторовна – это ж танк. Ну и хитрая. Вот и решила одного мальчонку на другого заменить. Крупская правильно сказала: мелкие все на одно лицо.

– И никто ничего не заметил?

– Кто? Отец семейства вахтовик, другим детям наплевать, они старше, самой мелкой восьмой год. Сперва остальным сказали, что Алеша в деревне у бабушки – есть у них там какая-то родственница – через несколько дней уже этого привезли. Беленький, голубоглазенький, говорить еще не говорит, одежки Алешенькины на него напялили. Никто и не приглядывался.

– Ты молодец, – почему-то грустно сообщила Ева. – Тебе из ветеринарки звонили.

У Арины похолодело в горле:

– Кто звонил? – она уже вытащила телефон, так и не включенный после «операции Детский дом».

– Дама какая-то. Я сказала, что…

Но Арина и сама уже увидела два пропущенных вызова от Анны Михайловны:

– Господи! Только не…

– Она просила перезвонить, как освободишься, хоть в полночь. А еще ж не полночь.

Анна Михайловна отозвалась после третьего гудка:

– Арина! Простите, что я к вам на работу звонила, но тут такое дело…

– Что-то с Оскаром? – Арина переключила телефон на громкую связь.

– С Оскаром? – не сразу поняла ветеринарша. – А, это ж вы так спасенного назвали. Нет-нет, с ним все хорошо. Ну… с учетом обстоятельств. Но никаких оснований для беспокойства. Простите, я не подумала, что встревожу вас, простите. Но у нас тут… мы сперва в полицию позвонили, а они говорят, не их профиль.

– Что случилось?

– Попугая нам подбросили. Красавец, только обезвожен сильно. Как будто ему дня три воды не давали.

– Ара? Желто-сине-красный такой? – уточнила Арина.

– Да, именно, – подтвердила Анна Михайловна без малейшего удивления.

– Кто подбросил? При каких обстоятельствах?

– Кто подбросил, не знаю, – спокойно докладывала ветеринар. – У крыльца клетку поставили. Знаете, там такой закуток справа?

– То есть камера не зафиксировала – кто?

– Только вскользь. Парень вроде, брюки светлые, толстовка или рубашка тоже светлые. Оставил птицу и куда-то влево ушел. Нина с обеда возвращалась, увидела. Мы ему, попугаю, конечно, найдем хозяина, но странно как-то, они ведь дорогие. И Владик вдруг сказал, что вдруг это улика, а вы следователь. Это он настоял, чтобы мы в полицию или вам сообщили. Не смейтесь, – добавила она почти растерянно.

– Что вы, Анна Михайловна, молодец ваш Владик. И не только в хирургическом смысле. Может, и улика. Фигурировал у нас недавно в одном эпизоде как раз такой попугай. Только, боюсь, забрать я его не смогу… пока.

– Что вы! – воскликнули в трубке. – Какое там «забрать», ему еще восстановиться надо, пусть в клинике побудет. Извините, что побеспокоила.

– Что вы, Анна Михайловна! – отзеркалила Арина. – Наоборот вам спасибо.

– Думаешь, это тот же попугай, что в Федькиной машине катался? – Ева уже улыбалась.

– Кто ж его знает. Но – сколько у нас в городе таких? И они действительно недешевые. Чтоб так птичку бросить, да еще и воды ей не давать.

– Вот живодеры!

– Не могу с тобой не согласиться, – Арина потерла саднящие глаза.

Дверь пахомовского кабинета распахнулась:

– Вершина! Ты еще тут?

– Ухожу, Пал Шайдарович.

– Все оформила?

– Угу. Задержала обеих, в доме из опеки остались присмотреть, ну а меру пресечения уж как суд решит… и ведь выпустят под домашний арест, к гадалке не ходи, а то и под подписку о невыезде.

– Обеих?

– Шилова организатор, невестка исполнитель. Там поглядим, кому что инкриминировать.

– Мальчонка как?

– На удивление хорошо, – Арина улыбнулась, вспоминая «лошадку». – По-моему, он решил, что это приключение такое. Или просто не понял ничего.

– И чего тогда сидишь? Выспись. Ты молодец, но глядеть страшно, – и полковник опять скрылся в своем кабинете.

– Батюшки! – всполошилась Ева. – Ночь на дворе, а я тебя держу. И, главное, сам-то, – она оглянулась на кабинет, – неизвестно сколько еще просидит, а нас выгоняет. Но видок у тебя и впрямь… не очень. Как до дому-то доберешься? Давай я тебе хоть патрульную машину добуду? Или Федьке твоему позвонить, чтоб забрал тебя?

– Может, просто такси? – почти не соображая от навалившейся вдруг усталости, возразила Арина.

– Ага. Чтоб ты там заснула, а после журналисты разнесут по кочкам…

– Ев, ну какие журналисты?

– Сделают из тебя пьяного следователя, а то и обдолбанного, узнаешь какие.

Некоторый резон в этом имелся, да и спорить сил уже не было:

– Ладно, давай патрульную, – буркнула Арина, уронив голову на стол.