Голос крови

* * *

– И поиск по изображению ничего не дал. Нет ее в сети.

Ева глядела на нее недоверчиво:

– Арин, Федька твой, конечно, мастер, но, может…

– Не может. Мне письмо пришло. Не знаю, от кого. Вот, сама смотри, – она выложила на стол распечатку: два портрета рядом, один Федькиной работы, другой – от неизвестного доброжелателя. – Это явно настоящая фотография.

– Без фотошопа? – скептически хмыкнула Ева.

– Федька говорит – без. Но главное не это. Допустим даже, что снимок обработан. Но он совпадает с тем, что у Федьки получилось! А это возможно лишь в одном случае: и Федька молодец, и фотография настоящая. Это реальный человек.

– Я думала, сейчас у всех страницы в соцсетях. У молодых-то точно, – мысль Евы уже двигалась дальше.

– А я, по твоему, старуха? Хотя, к слову, страница у меня есть, я ее как мессенджер использую. И все. Никаких исповедей мировому разуму, тем более никаких фоточек. И у этой девушки – то же самое. Ее изображений в сети нет.

– Эх, нам бы программу распознавания лиц, про которую в каждом полицейском сериале трындят. Загрузил картинку, компьютер изображения с камер наблюдения проанализировал – и готово, вот ваш объект, на углу Таврической и Ленина.

– Во-от! – торжествующе заулыбалась Арина.

– В каком смысле «вот»?

– Федька нашел эту кафешку! Время съемки, вон, видишь, в углу кадра, угол солнца, плюс немного шаманства – и вуаля!

– И ты туда поперлась?

– Ев, ну я ж как частное лицо, корочками не махала, ничего такого не говорила. По-моему, они нас с Федькой за частных сыщиков приняли.

– Ну хоть так… И чего, вспомнили девушку?

– Вспомнили. Не так чтоб уверенно, но вспомнили. Ибо, во-первых, была она у них не так уж давно, во-вторых, в первой половине дня, когда посетителей мало.

– И даже записи с камер наблюдения дали посмотреть? – не столько спросила, сколько констатировала Ева.

– Сперва я поговорила с персоналом. А после – да, камеры посмотреть дали. Пишущая, правда, единственная, но расположена удачно. Была там эта красотка. И с ней еще одна, но ту я толком не разглядела. Хотя… – Арина нахмурилась: ведь вероятнее всего, именно эта неопознанная девушка и прислала ей фотографию. Но зачем? Или надо спрашивать – почему?

«Почему» обращено в прошлое: какие события привели к тому, о котором спрашивают. «Зачем» же – это про будущее: какого результата стремился добиться тот, чьи деяния мы рассматриваем. И что с этим письмом? Зачем или почему?

Но додумать, выбрать между «зачем» и «почему», Арина не успела.

– Не так чтобы красотка, но… – Ева задумчиво разглядывала портреты. – Знаешь, а я ведь ее видела.

Память на лица у Евы была профессиональная, на зависть любому оперу, но именно сейчас это могло оказаться не плюсом, а минусом.

– Два года назад в очереди на почте?

На Аринину подковырку Ева не обиделась – замечание было по делу. Но – покачала головой, сосредоточенно что-то припоминая:

– Здесь, в приемной. Да, точно. Приходила она к нам. На работу просилась.

– Когда?

– Ох. Ну ты спросила. Не вчера и не год назад. Раньше. Не помню. Так-то я всех посетителей в журнал заношу. Даже в два журнала. Один официальный, другой… ну… на всякий случай. Туда вообще всех, даже совсем нипричемных. Но представляешь, какой это объем?

– Как раз к Новому Году управимся. Если раньше никого не убьют… А Пахомов тогда где был?

– Здесь, где ему еще быть? – выскочив из-за своего стола, Ева приоткрыла дверь в кабинет начальника. – Павел Шайдарович, можно к вам на минуточку?

Вероятно, он кивнул, разрешая. Видеть этого Арина не могла, но Ева, хитро улыбнувшись и прихватив распечатку с портретами, скользнула в кабинет.

Через минуту она вернулась, сокрушенно пожимая плечами и разводя руками:

– Говорит, не помнит такую. Кстати, сразу спросил: Вершина принесла? Ну я сказала, что ты. Или не надо было?

– Почему не надо? Пусть.

– Он спросил, не пора ли уголовное дело открывать. А потом рукой махнул – иди, мол, Вершина сама разберется. Это ведь та, из-за которой Денис в больницу попал?

– Не только он. И не только в больницу.

– Ой… – Ева прижала ко рту ладошку. – Это она твоему брату наркоту подбросила? И еще… Котик тот… Это она, да?

– Похоже. Очень похоже.

– Вот тварь! Котик-то чем провинился?

– У котика все потихоньку налаживается, – успокоила ее Арина. – Кормят его пока через капельницу, потому что кишечник пришлось зашивать, а часть даже удалили, но водичку уже сам пьет. Так что поправится. Но – мразь, да.

– Кого это ты так честишь? – без особого интереса осведомилась Яковенко, остановившись на пороге приемной, помахала рукой Арине и, не дожидаясь ответа, повернулась к Еве. – Мне из Москвы должны были…

– Есть, Надежда Константиновна, есть, утром получили, вот, – она вручила той крупный коричневый конверт и подсунула одну из своих амбарных книг. – Расписывайтесь.

– А гонору-то, гонору-то было! – презрительно хмыкнула Крупская, выводя возле нарисованной Евой галочки замысловатую загогулину. – Не по нашему ведомству, да у вас запрос неправильно составлен, да фу-ты ну-ты, пальцы гнуты… Есть там у них один… специалист, как про меня услышит, аж весь в лице переменится. Нос не дорос условия мне ставить!

Слово «лицо» заставило Арину вздрогнуть.

– Надежда Константиновна! – она протянула той портреты. – Посмотрите? Вы эту девушку не знаете? У вас же память, как у нас у всех вместе взятых!

Крупская с минуту разглядывала Федькино творение.

– Никогда ее не видела. Ручаюсь.

– Но она сюда приходила! – почти с отчаянием взмолилась Арина.

– И что? – Крупская пожала плечами. – Я ведь не в приемной сижу, а в своем кабинете. Или на выезде. Или в тюрьме. Или в морге. Ах да, в отпуске еще бываю. Ева, но ты-то? – потребовала она.

– Я-то ее помню, – вздохнула Ева. – Но не помню, когда она тут была. Ясно, что не вчера и даже не год назад, раньше. Но… Может, меня загипнотизировать?

– Делать тебе нечего. А… – Надежда Константиновна кивнула на дверь Пахомова. – Сам что?

– Он ее не помнит, – удрученно сообщила Ева. – Может, и не видел.

– Вот и я не видела… А Халыча спрашивали?

Арина мотнула головой – нет, не спрашивала.

– А ведь и в самом деле! – обрадованно воскликнула Ева, когда от Крупской осталась только спина в проеме распахнутой двери. – Если она тут появлялась, когда он еще работал… Эй, ты чего?

Арина вздохнула. Может, именно сейчас тот самый подходящий момент, чтобы сломать наконец стену, выросшую между ней и учителем? Стену, которую она сама выстроила. Но горло сжималось так, что она была уверена – не сумеет и слова вымолвить.

Ева, казалось, поняла:

– Ну хочешь, я сама ему позвоню? Так… сперва надо ему в почту эти кадры переслать… отсканируй? Или у тебя в электронной форме есть?

Благодарно улыбаясь, Арина протянула флешку.

– У тебя сто проблем и различных дел, – несколько сдавленно прозвучало у нее из кармана, что означало: звонит Зверев.

– Любопытные, знаешь, дела творятся, Арина свет Марковна, – начал он, не тратя времени на приветствия. – Ты пробы мне давеча приносила. Незадокументированные.

– Ну.

– Баранки гну. Жалко, говорю, что незадокументированные.

– Значит, что-то там было?

– Точно так. Я и сам поглядел, и кое-кого подключил. Ну так, в порядке личного одолжения, так что с тебя причитается. В предоставленных образцах имеются хлопковые волокна, предположительно от джинсов, ну то есть я практически уверен, хотя джинсовая ткань, даже оригинальной окраски сейчас много где используется, но точнее пока не скажу. А также присутствуют эпителиальные и кровяные клетки. В смысле для ДНК-анализа материала оказалось достаточно… – после недолгой паузы он продолжил – довольно обиженным тоном: – Эй, а где вопли «ура» и так далее? Ты чего молчишь, язык от восторга проглотила или как? Мы тут мимо всех правил задействуем государственные, между прочим, ресурсы, а тебе вроде все равно?

– Мне не все равно, Лерыч. Только… Это все, конечно, здорово, но даже в результатах ДНК-теста никто пока паспортные данные не пишет.

Как, ну как привязать результаты ДНК-«опознания» к лицу на фотографии?

– Ну это как сказать… Тот, кто эти, гм, образцы нам предоставил, находится в прямом родстве с одной нашей недавней покойницей.

– С Лидой? – испугалась Арина.

– С какой еще Лидой?

– С Лидой Прокопьевой, с мамашей этой из Заводского района.

– Не знаю никакой Лиды Прокопьевой. Эй, ты чего там, Вершина, пьешь, что ли, на радостях, что мальчишку нашли?

– Ни в одном глазу, Лерыч. То есть я, конечно, радуюсь, но пьянствовать, по-моему, рановато, еще работать и работать.

– А чего тупишь? Я ж русским по белому тебе говорю – родственная связь с одной нашей недавней покойницей.

– С Адрианой? – ахнула, догадавшись, Арина.

– Именно. Получается, что у моей бывшей начальницы имелась дочка. Ты там, как в себя придешь, перезвони, что ли, а то я как со стенкой разговариваю, – хмыкнул криминалист и отключился.

– Значит, все-таки Мишкин со своей теорией лопухнулся… – сообщила Арина, ошарашенно глядя на наблюдавшую за ней Еву. – Он все твердил, что это какая-то обиженная на Дениса девица гадит. А это вовсе даже не ему гадят, а мне персонально.

– Так чего, не надо, что ли, Морозову звонить?

– Уже и не знаю. Хотя… Ты только ему с ходу не говори, что это Адрианина дочка.

– Какая дочка? – Ева даже из кресла своего привстала.

– А, ты ж не слышала, что Зверев сообщил. В образцах из-под кошачьих когтей…

– Это… того котика?

– Того самого. В общем, та, что над бедным животным измывалась, Адриане дочкой приходится. Если верить ДНК. А также Звереву и его неназванным помощникам. Уж не знаю, кого он сумел упросить, экспертиза-то до сих пор недешевая, ее и по официальным делам не так чтоб регулярно применяют.

Но Ева уже тыкала в кнопки настольного телефонного аппарата, похожего на пульт космического корабля.

– Александр Михайлович, я вам в почту две фотографии скинула, посмотрите? – затараторила Ева, когда Морозов снял трубку. Подмигнув Арине, она переключила селектор на громкую связь.

– Вижу. Дочка Адрианы Георгиевны, да?

Ева застыла. Арина – тем более.

После короткого молчания из динамика раздался немного встревоженный голос Морозова:

– Ева? Ева Вацлавна, ты куда пропала?

– Я… я тут, Александр Михайлович. А откуда вы знаете, что это дочка?

– Так видно же. Нет, Адриана Георгиевна ничего мне не говорила, никто не знал, что у нее ребенок есть. Но я как эту девчонку увидел, сразу понял.

– Но они ведь даже не похожи!

– Как сказать. На фотографиях действительно особого сходства не заметно, но движения, мимика, все очень характерное. Руки, в конце концов. Помнишь, какие у Адрианы были руки? – из трубки донесся вздох. – Кисть узкая, даже между мизинцем и ладонью никакой выпуклости, указательные пальцы длиннее безымянных, ну и там еще кое-что. Никогда больше такой формы не встречал, только у этой девочки. Уши, кстати, у них тоже похожие, на этих снимках не видно, но я помню. И вообще все тело. В общем, видно.

– Может, сестра младшая? Или племянница какая-нибудь?