Часы Застывшего Часа

— Это дорога в один конец, — предупредил он.

Она улыбнулась и несогласно покачала головой.

— Нет, Язар, твоя дорога никогда не заканчивается.

— Тогда прощай, Язар, — Благомир вежливо склонил голову.

— Буду рад увидеть тебя в Тронгаросе, — обратился к нему Эльмуд. — И неважно как ты будешь выглядеть и как называться.

Неберис вдруг легко и непринужденно обнял Язара, утратив под его теплом былой холод и невозмутимость.

— Спасибо тебе за все. Сестра! — повернувшись, он положил руку ей на плечо и проникновенно шепнул: — Возвращайся. Ты знаешь, где меня искать.

Язар поднял руку и обратился ко всем присутствующим.

— Прощайте, друзья! Ищите меня в огне, в своих сердцах и в пламени свечи! Язар — это всего лишь имя! Теперь я понимаю, что меня нет, и никогда не было. А все-таки… до встречи!

Он подал руку Иварис, и когда их ладони соприкоснулись, они взметнулись красной вспышкой и улетели на юг.

Мгновением спустя они уже стояли у старой скрипучей калитки, ведущей во двор Далиира. Мощеная булыжниками дорожка к ней была расчищена, а рядом высился большой сугроб. В эту бурную для Бризара ночь Винник безмятежно спал. Молчали собаки, но беззвучно к свету Язара тянулись мотыльки. Они опаляли нежные крылья и падали у его ног. И там, где он стоял, бессильно расступался снег, и тлела сырая трава.

У высокого синего забора дремал, свернувшись калачиком облезлый рыжий пес. Его шерсть со времен их последней встречи с Язаром так и не отросла, он казался еще болезненнее и худее, но черный кожаный ошейник все так же цепко сжимал его тощее горло. Пес поднял голову и заглянул в глаза хозяину умоляющим взглядом.

— Теперь я вспомнил тебя, — признал его Язар.

Он склонился и протянул Закату руки. Пес покорно положил голову ему на ладони и закрыл увлажнившиеся глаза. Язар разорвал кожаный ошейник, как старую ветошь; тот полыхнул черным и обратился в труху. Мягкий красный туман окутал Заката, он исцелял его жуткие раны, и возвращал узнику жестокой колдуньи его истинный лик. Когда туман рассеялся, на коленях перед Язаром стоял, уткнувшись в его ладони, рыжеволосый нагой юноша.

— Поднимись, — произнес Язар. — Твоя служба окончена, теперь ты себе сам господин.

Слезы радости побежали по веснушчатому лицу якши, но быстро высохли от тепла огненных рук.

— Столько лет… — выдохнул Закат; отвыкнув от речи, он вспоминал ее с трудом. — Я не могу придумать слов благодарности.

— Ступай к отцу, — улыбнулся Язар, помогая ему подняться. — Он тебя заждался. Передавай старику от меня привет!

Закат низко поклонился Язару, затем поклонился Иварис. Сияя от счастья, он задорно рассмеялся, прыгнул в темную ночь и бесследно растворился в ней.

Язар сцепил руки замком и прижал их к груди. Его свет потускнел, — юноша вновь походил на человека. Но и теперь его сложно было узнать.

— Я поменял столько тел, а изменять внешность так и не научился, — улыбнулся он.

— Я помогу, — пообещала Иварис. Ее усилиями он вновь обратился в Язара: тщедушного деревенского пастуха с серой кожей и подслеповатым взглядом.

Их голоса разбудили лохматого черного сторожа. Мард не был привязан, а когда гости вошли, нетерпеливо накинулся на Язара и едва не сбил с ног. Нет, он не пытался его укусить, но настойчиво хотел лизнуть блудного друга в лицо. На все приказы Язара его оставить, пес только прыгал на него, учащенно дышал, высунув длинный язык, и усиленно размахивал пушистым хвостом-помелом. Свалить с ног Иварис он не пытался, но даже смирно позволил ей почесать его за ухом.

Когда они подошли к двери кухни, она открылась. На пороге стоял Далиир, в руке он держал закопченную медную лампадку. Он смотрел на гостей, щуря заспанные глаза, и вдруг вздрогнул и выронил лампаду. Она не погасла, — Мард успел ее поймать. Могучей рукой Далиир благодарно похлопал пса по голове. Затем он радушно распахнул объятья и взял тщедушного племянника в медвежий захват.

— Так бы и задушил, — признался он, то ли в шутку, а может, серьезно. — Так я сержусь на тебя! — Он посмотрел на Иварис, снова вернул взгляд племеннику. Он не знал истории сына Эсмаида, но сразу о многом догадался. Он сокрушенно покачал головой. — Ох, Язар… Где же ты был? Тетка скучала, каждый день спрашивала. А как свирепствовала баба Нара! Точно тебя удушит!

— Она еще спит?

— Если смогла уснуть. Уже трижды за ночь вскакивала, сюда прибегала. Кричала, что это ночь колдовская и к утру случится нечто недоброе. Все село перебудила, вместе успокаивали. Я ее на смех брал, а теперь и сам так полагаю.

— А тетя?

Из глубин кухни ему ответил голос:

— Далиш, кто там?

— Выходи! — загадочно крикнул он в темноту.

Ильга показалась в дверном проеме: взлохмаченная, изумленная. Через секунду она уже улыбалась, заключая Язара в горячие объятия. Далиир забрал лампаду из пасти Марда, и пес, послушав его тихий приказ, послушно сел. Однако и сидя он не сводил глаз с Язара, продолжая тяжело дышать и размахивать хвостом.

— Вернулся! Наконец! Ой, Язар, я так переживала! Где же ты был? Все хочу знать, рассказывай! А кто эта милая девочка? — Ильга перенаправила свою неуемную энергию на гостью. — Я Иля, тетя Язара.

— А я его подруга Иварис.

Они обнялись. Глаза Ильги светились счастьем.

— Все расскажете! Все хочу знать! — повторила она. — Погодите, только чайник поставлю! Не начинайте без меня! — она повернулась к двери.

— Тетя, подожди! — торопливо окликнул Ильгу Язар. Она обернулась. — Прости. И ты, дядя, прости, — он виновато посмотрел на Далиира. — Я только пришел к вам, но уже до конца этой ночи должен уйти. Я прошу благословить нас.

Он подал фавне руку, и они одновременно склонили головы и преклонили колени. Улыбки на их лицах уступили место почтительному волнению. Далиир передал лампаду Ильге, затем большими мягкими ладонями накрыл головы молодой четы.

— Язар, Иварис, я вас благословляю. Живите по совести и будьте счастливы!

— Возвращайтесь снова, мы вам всегда будем рады! — подхватила Ильга. Она не сдерживалась, и крупные слезы катились из ее глаз. Она смахивала их рукой.

Далиир обнял жену одной рукой.

— Я обязательно вернусь, — искренне пообещал Язар и уже совсем другим тоном грустно продолжил: — Но теперь мне пора идти. Тетя, принеси, пожалуйста, Часы Застывшего Часа.

Ильга не задавала больше вопросов, словно вдруг исчерпала себя. Она понуро вышла из-под руки мужа и скрылась в темноте кухни. Вернувшись, с мрачной обреченностью она вручила Язару зловещий артефакт.

Он посмотрел в часы на свет лампады: одна их чаша была пуста.

— Как и всегда они остановились на закате, — объяснила Ильга. — Но ночь почему-то не заканчивается, и они не могут пойти.

— Это ночь не заканчивается, потому что часы молчат, — поправил тетю Язар. — Их время истекло. Как и мое.

— Дай обниму тебя в последний раз, — уже спокойней попросила тетя. Теперь ее объятья были мягче и продолжительней. Она поцеловала Язара в щеку, и он ответил на поцелуй. — Иварис, а ты к нам вернешься?

— Я вернусь к вам.

— Прощай, Язар! — Далиир пожал ему правое запястье. — Прощай, Иварис! Вы знаете дорогу к нашему дому!

Они взялись за руки и покинули Винник, умчавшись в небо стремительным красным лучом.

— Мы будем ждать! — услышали они голос Ильги. Он быстро отдалялся от них, слабел и умолкал.

Они стояли на заметенном снегом холодном каменном утесе. Вершина скалы была пуста, и только с ее края к далекому Ведьминому лесу тянулась старая сосна. Силясь вырваться из одинокого каменного плена, она изувечила свое тело и перекрутилась, как тетива. А вместе с тем она цеплялась корнями за камни и только с их поддержкой еще не сверзилась с вершины скалы.

Прежде Язар поднимался сюда, чтобы отыскать дорогу, с той же целью он пришел сюда и на этот раз. Прежде вершину скалы непрерывно обдувал холодный ветер, но теперь ветер молчал.

Они сидели под ветвями одинокой сосны. Иварис положила голову Язару на плечо. Неторопливо падал крупный снег и ложился большими комьями у их ног. Они долго молчали, наслаждаясь этим сказочным моментом и упоительной волшебной тишиной.

— Утром здесь будет красиво, — пообещал Язар.

— А когда настанет утро? — пробормотала Иварис, засыпая.

Он бережно уложил ее, оперев о сосну. Осторожно поправил ей волосы, поцеловал в лоб, в губы. Она сладко улыбнулась, не открывая глаз. Он подошел к самому краю утеса и вновь загорелся алым. Вспыхнули его пепельные волосы, красным пламенем обратилась кожа, и разгорелись углями прежде тлеющие глаза. Он сорвал с пояса пламя Абимора и поднес к обсидиановым часам.

— Утро уже настало.