Ксения

* * *

Нечай Колыванов со своими казаками томился в стане Трубецкого. После того как бежал от Москвы Заруцкий, князь Трубецкой сделался главою казацких таборов. С Заруцким ушли те, кто думал лишь о том, где легче и наживнее промышлять воинским делом. Помогал Заруцкий Болотникову, помогал мнимому Дмитрию, помогал польскому королю, помогал первому ополчению, но Пожарскому помогать не захотел. Заруцкий бежал к панне Марине и замыслил возвести на трон ее малолетнего сына.

Князь Трубецкой хоть и ждал ополченцев, но идти под руку Минину да Пожарскому не хотел. «Уже мужик нашу честь хочет взять на себя, а наша служба да радение ни во что будет», — горько сказывал князь. Но до мужика Минина Трубецкому было далеко. Минин, хоть и в летах, как на крыльях летал посреди войска, звал русских людей на победу и голову свою ради этого не страшился сложить. Ну а Пожарский давно уж известен стал как отважный и умелый воитель.

Князь Трубецкой был ленив, опаслив, в бой идти не спешил. Его казаки стояли у Крымского двора и смотрели, как на поле подле Новодевичьего монастыря кипела битва. Там дрались ополченцы Пожарского.

— Гляди-кось, наши ломят, — говорили одни.

— Нет, ляхи, — возражали другие, — Видишь, железо блестит, то ляхи в панцирях.

Нечай негодовал. После того как судьба раскидала их с Михаилом, он оказался в Диком поле за Белгородом и зажил казацкой жизнью. Сухой степной воздух, родниковые воды да воля оживили и укрепили его. Казаки полюбили его за лихость и смелость и выбрали атаманом. В те дни, когда Михаил и Пожарский бились с наемниками в горевшей Москве, Нечай спешно двигался к ней со своими сотнями.

Да не успел. Вместо города увидел черное пепелище, от своей избы и печки не выискал, а от знакомых стрельцов услышал про гибель семьи. С тех пор Нечай не уходил от Москвы, обжился в казацких таборах и ждал дня, когда мог кинуться в бой, не думая о горькой своей судьбе, а ища лишь спасения отечеству.

Но Трубецкой медлил. Нечай ездил к нему и говорил:

— Пора выступать, воевода, наших к реке прижимают.

— Да нешто это наши? — с усмешкой спрашивал Трубецкой. — Кабы наши были, стояли бы рядом. Не я ли звал Пожарского в таборы? Вместе кулаком бы и ударили. Да он славу один хочет взять. Пускай же нынче поучится, как без князя Трубецкого воевать.

— Время ли местничать? — с тоской возражал Нечай. — Пожарский правильно встал. В кучу нельзя сбиваться, лучше с обхватом бить. Он тебе пять сотен прислал. Не о себе, о деле нашем думает.

— Еще б не прислать, — сердился Трубецкой. — У него войска втрое больше, чем у меня. Сыты, обуты, железом наряжены.

— Дозволь, князь, маленько ушибить ляхов, — просил Нечай.

— И не думай! У меня свой замысел есть. Я через живой мост буду бить.

Пока они спорили, к берегу Москвы-реки прямо против таборов подкатился лязгающий и кричащий вал сражающихся. Венгерская и ливонская пехота теснили ополченцев. Среди бьющихся людей носился всадник на белом коне и, подбадривая ратников, поражал нападающих иноземцев.

— Ай да хорош! — воскликнул Нечай. — Нет мочи терпеть, снимаюсь я, князь!

— Погоди, погоди! — держал его Трубецкой.

Между тем всадник послал коня в воду и вместе с ним поплыл к таборам.

— Вот он, храбрец! — проговорил Трубецкой. — Бежит.

Всадник выбрался на берег и, вздыбив коня, ринулся прямо к шатру Трубецкого.

— Стоите! — закричал он издали. — Москва да отечество погибают! Есть тут русские люди? А ну, ребята, за мной!

Лоб его был перемазан кровью, волосы развевались, глаза горели негодованием.

— Миха! — с изумлением воскликнул Нечай.

— Нечай! — закричал Туренев. — Что ж ты стоишь? Ты ль это, Нечай? Спасать наших надо!

Нечай выхватил саблю.

— Гей, орлы донские! Покажем, как бить куропаток!

— Гей-гайда! — закричали казаки, вскакивая на лошадей.

— Постой, — изумился Трубецкой, — Без наказа?

— Гей! — закричал, не слушая, Колыванов. — За мною, орлы!

Свистя и улюлюкая, с пронзительным криком ринулись казаки за Нечаем и Михаилом. Следом помчались и дворянские сотни, присланные Пожарским Трубецкому. Они лихо одолели переправу и ударили в бок войску Ходкевича. Этот неожиданный удар расстроил успех гетмана. Ходкевич отвернул свое войско и отступил за Новодевичий монастырь.