Чтобы в юрте горел огонь [1981, худ. Г. Алимов]

* * *

Помаленьку Нилка выздоравливала. Мать уже не сидела больше с ней дома, вышла на работу. Когда девочка просыпалась, в квартире было тихо и пусто. На кухне её ждала кастрюлька каши, которую Антонина заворачивала в толстый платок, чтобы она не остыла. Нилка съедала тёплую кашу, запивая молоком, мыла посуду, потом подходила к окну. Ей не нравился пустынный каменный двор.

Снова и снова вспоминает она Шиберту; наверное, сейчас в Шиберте все дороги и тропинки и их дворик, поросший травой, засыпаны жёлтыми и красными листьями, а непослушный резвый Далайка умчался в лес, где облаивает и гоняет кедровок. Девочке становится веселей — так бы и побежала сейчас наперегонки с Далайкой! Она пробегает несколько шагов и останавливается перед столом, за которым Дарима готовит уроки. На нём лежат учебники, тетради, ручки и цветные карандаши. Девочка поудобнее устраивается на стуле, листает страницы учебника, рассматривает картинки, берёт в руки тетрадь и карандаш и, подражая старшей сестре, начинает готовить уроки…

Приходит Дарима. Увидев беспорядок на своём столе, она не сердится, а советует:

— Учиться хочется? Просись в школу. Знаешь, как там интересно!

Теперь Нилка вставала рано, вместе с матерью. Пока та растапливала печь, готовила завтрак, она стояла и просила:

— В школу хочу, в школу хочу…

— Ты мала ещё и недавно болела, — возражала ей мать.

Неожиданно дочь поддержал отец:

— Отведи её, Тоня. Может, возьмут, а то чего она целыми днями одна сидит?