Фиаско «Победителя»

Группа, а вместе с нею и понятые уже собрались уходить из этого дома, когда на пороге появился Юрий Кучаев. Озабоченный и несколько больше обычного возбужденный, он подошел к старшему группы и что-то тихо прошептал ему прямо на ухо. Затем обратился уже ко всем:

— Вы тут пока соберетесь, я хотел бы с этим парнем покурить наедине. Не возражаете? Ну тогда мы пройдем в другую комнату. — И жестом предложил Табаеву следовать за ним.

Разговор между ними проходил тихо, вернее, говорил сначала Кучаев. Слов было не разобрать в комнате, где осталась группа. Потом Вахид стал так же тихо и немногословно отвечать на вопросы. Все-таки сумел Юрий подобрать наиболее верный тон, методично прижимая его в угол уликами, убеждая в бесполезности молчания.

Сделав несколько глубоких затяжек, Вахид стряхнул пепел на пол и не спеша, но чуть громче, так что стало слышно всем, произнес наконец:

— С Сумаевым вам может плохо обернуться. У него револьвер при себе. В обойме оставалось три патрона, но он может найти еще. И потом, он мужик отчаянный. Если что заподозрит, на все может пойти, даже на убийство. Вы думаете, что мы все хотели бежать из камеры? Нет. Это его идея была, он и побег подготовил. А что нам оставалось делать? Оставаться? Только попробовали бы!

— Слушай, Вахид, где он может быть сейчас? Когда и где вы должны встретиться? Во что он будет одет и как сейчас выглядит? — Вопросы были заданы почти без остановки, на одном дыхании. Дорога была сейчас каждая минута. Только два часа тому назад Кучаеву стало известно, что одну из взятых при разбойном нападении машин Табаев вместе с мужчиной, похожим по описаниям на Сумаева, но одетым в форму майора технической службы, продал в Беслане за три тысячи рублей.

Вахид еле выдавливал из себя слова:

— Вот уж этого я не могу вам сказать, потому что не знаю, когда и где он теперь появится. Мы в этом доме поселились дня три всего, а за это время Сумаев только раз ночевал здесь. То уезжал куда-то один, без меня, а вчера вообще рассвирепел. Когда Шароев этих коз привез, Абдул узнал, что они краденые, избил его, обругал на чем свет стоит, а потом прихватил японский магнитофон с одной из взятых нами машин и ушел к какой-то женщине. Он как-то проговорился, что познакомился с ней два дня назад. А я его здесь должен ждать. Когда он заявится, я не знаю, да и не пытался узнавать у него. Он очень подозрительный стал, никому не верит. Он тоже боится влипнуть.

— Ну что ж, — подвел итог этой беседе Кучаев, — тебе — в камеру, а нам придется искать встречи с твоим вооруженным Сумаевым. Вставай, поехали.

И вся группа вышла из дома Шароева. Идущий последним участковый инспектор запер дверь на замок и степенной походкой один пошел по улице.

УАЗ с трафаретными надписями «Сельхозтехника» на дверцах и «Жигули» с госномерами индвладельца пропылили в разные стороны улицы и скрылись за поворотами. Никто из редких в это время прохожих не обратил на них внимания...

В теплый сентябрьский вечер тяжелые дубовые двери парадного подъезда министерства словно выдавливали из себя сотрудников милиции и внутренней службы. Закончился рабочий день, и они, кто в форменной одежде, кто в цивильном, вливались в общий поток спешащих домой, в детсады, магазины, кинотеатры, а то и просто прогуливающихся по тенистым аллеям городского парка. Одна за другой отъезжали со стоянки машины. Но пока никто не выходил из работников ОУР.

В кабинете начальника уголовного розыска шло оперативное совещание. Единственный вопрос, который предстояло решить без промедления, — задержание особо опасного вооруженного преступника. Местонахождение его только что было сообщено по оперативным каналам, и уже велось тщательное наблюдение за домом и подходами к нему. Предстояло в деталях разработать и осуществить операцию по его задержанию.

Внимательно выслушивались, придирчиво обсуждались и отвергались, в конце концов, в общем-то аргументированные варианты. Предлагалось проникнуть в квартиру под видом сантехника, односельчанина хозяйки с поручением от ее близких, задержать в момент выхода Сумаева из квартиры утром. Но распутная хозяйка могла и не открыть дверь не вызванному ею сантехнику, а Сумаев мог выйти вместе с другими жильцами.

Слабым местом этих предлагаемых вариантов было и отсутствие самого важного и решающего элемента — внезапности. А раз так — не достигалось и психологическое превосходство при контакте с преступником. В таких ситуациях он в состоянии крайне нервного напряжения мог, не раздумывая, стрелять, стрелять, стрелять.

Спокойно, но уверенно, основываясь на своих наблюдениях и выводах, выступил с предложением и майор Кучаев. Он знал эту квартиру и ее хозяйку, известную своей бурной молодостью, а сейчас — шумным настоящим. Неразборчивая в связях, она довольствовалась мелкими подарками временных и незапоминаемых сожителей, приносимыми ими водкой, вином и закусками. Был у нее когда-то и муж, но от него остались квартира, алименты и дочка, растущая в селе у бабушки. Кучаев дважды находил в этой квартире разыскиваемых воров и дважды безнаказанной оставалась эта перезрелая Валентина, с невинным видом утверждавшая, что познакомилась с ними только что, почувствовала сильную, ну прямо непреодолимую симпатию и потому пригласила домой. Посидеть, послушать музыку, выпить чего-нибудь.

— Ну что тут такого, начальник? Я женщина одинокая, скучно мне... — потупив глаза, завершала Валентина обычно свои покаяния.

Так и жила она, время от времени устраиваясь на работу то санитаркой, то кладовщицей. Вечерами крутились у нее привычные полублатные кассеты, и беспокоил соседей почти до полуночи пьяный гомон и топот. А утром, завидя у подъезда КамАЗ, автоцистерну или легковую машину, обклеенную иностранными картинками, все в этом пятиэтажном доме от мала до велика знали наверняка, где нашел себе пристанище заблудший шофер.

Вот у этой-то Валентины и находился сейчас Сумаев, затравленный и вооруженный.

Кучаев наперед знал, что допоздна они не заснут, будут пить и пить. Часа два еще, по его подсчетам, будут продолжаться пьяные бормотания, заигрывания, вздохи, сопенье и стоны в постели. А потом уже, потом, если без шума открыть дверь, вообще можно обойтись без лишнего шума.

Так предлагал майор Кучаев.

Вариант был принят за основу, однако Кучаеву стоило немалого труда чуть ли не упросить для себя право войти в квартиру. Какие только доводы не приводил он, постепенно распаляясь: и что другие оперуполномоченные или еще молоды, или не бывали в этой квартире и не знают обстановку в ней, и что он физически подготовлен лучше других опытных сыщиков, и что, в конце концов, именно он, а не другие, стал призером соревнований по стрельбе из пистолета. Такая горячность чуть не сыграла в ущерб ему, но все постепенно уладилось. И теперь Юрий уже обдумывал в деталях свои предстоящие действия.

Прошло томительных полчаса, пока начальник отдела находился на докладе у заместителя министра с подготовленным планом операции. С этим руководителем работалось легко. Свою многолетнюю милицейскую службу замминистра начал с рядового. Рос и учился на конкретных делах, потом в академии. И всегда среди людей, готовых помочь в охране порядка. Теперь-то он был уже полковником, руководителем большого и сложного коллектива, решавшего каждодневно многоплановые, трудные и очень важные задачи успешной борьбы с преступностью и охраны общественного порядка. Но, словно первая любовь, на первом плане всегда у него были заботы уголовного розыска. Вот и сейчас опытным глазом специалиста прошелся он по плану операции и внес свои коррективы, повысившие безопасность граждан и группы захвата. Замечания полковника были настолько логичны и необходимы, что докладывавшие ему начальники служб иной раз и не скрывали досады, почему сами не учли отдельные нюансы? Не любил он только словоблудия и помпезности, особенно при решении оперативных вопросов. Поэтому доклады, рапорта и планы становились короткими и четкими, а число участников операции сокращалось до необходимого.

Еще раз предупредив о необходимости использования защитных средств всеми сотрудниками, вступающими в зону контакта с Сумаевым, он пожелал удачи начальнику ОУР и отпустил его к ожидавшим с нетерпением оперативникам.

Донесения от сотрудников, наблюдавших за квартирой, поступали регулярно по рации. Все шло, как и предполагал Юрий Кучаев. В доме у Валентины был только один мужчина, и это был Абдул Сумаев. Больше никто не заходил и не выходил в течение дня. Весь вечер до полуночи доносились оттуда звуки музыки, которая заглушалась временами кокетливым женским смехом.

Лишь в первом часу ночи потух свет и на кухне, и в комнате. Скоро дом полностью погрузился в сонную тьму. Все стихло...

Около трех ночи группа захвата неслышно подошла к подъезду, и сотрудники рассредоточились, блокировав лестничные площадки второго и четвертого этажей, выходящие в противоположные стороны окна кухни и спальной комнаты. Кучаев остановился у двери в квартиру Валентины и долго прислушивался.

Стояла тишина. Дверь, обитая искусственной кожей, носила следы неоднократного и грубого взламывания запоров столь частыми в этой квартире пьяными случайными «клиентами». Валентина заставляла их вставлять новые запоры, но их снова ломали. Ей надоело это, и теперь она пользовалась стандартным жэковским замком, ключ от которого был сейчас и у Кучаева. Он осторожно вставил его в замок и провернул. Затем тонким лезвием перочинного ножа отжал защелку и вошел в квартиру. Прямо у двери буквально ударил ему в нос затхлый запах застоявшегося дыма, прокисшей еды и водки, привычный запах подобных помещений.

Но не успел Юрий сделать и двух шагов, как в проеме двери, ведущей в комнату, неожиданно появился полуодетый мужчина с направленным на него револьвером.

Юрий опешил, а человек этот, разглядывая его, хмыкнул с издевкой, держа палец на спусковом крючке. Изъеденный, изношенный ствол смотрел в грудь Кучаева...

Сумаев проснулся среди ночи и никак не мог отойти от только что приснившегося кошмара. Еле приоткрывая заспанные и пьяные еще глаза из-под тяжелых, набухших век, он пытался рассмотреть окружавшую его темноту. Долго шаря рукой впотьмах, наконец-то нашел выключатель и зажег маленький ночничок. Отбросив во сне одеяло и разметав волосы по подушке, рядом посапывала и причмокивала Валентина. В этой полуголой и потной женщине трудно было разглядеть следы вечерней привлекательности. Сумаева, впрочем, и тогда не особенно-то взволновала эта временная, похотливая и неприхотливая подруга. Он встал, медленно стал надевать брюки, как вдруг услышал щелчок в двери. «Какая еще паскуда заявилась сюда среди ночи?» — вяло подумал было Сумаев, бросил мимолетно взгляд на спящую Валентину, но тут неожиданно ясно понял — это за ним. Как выследили, кто продал — еще неизвестно. Но это пришли за ним.

И тогда он вытащил из-под подушки старый изъеденный ржавчиной, но все еще пригодный для стрельбы наган. В трех камерах барабана боевые патроны были готовы выпустить свои смертоносные пули.