Досчитать до пяти тысяч

Эпилог: Досчитать до одного

Людей в парке было много. Человек триста или даже четыреста. Но Жорж-Жак предпочитал бродить среди деревьев и цветников в одиночестве, наслаждаясь теплым солнечным утром и бесконечно голубыми небесами. Откровенно говоря, он не ожидал, что в Англии весной может быть настолько приятная погода. Но опять-таки, он ведь очень давно не был в Британии, а Девон все же заметно отличается от севера.

Он никогда раньше не посещал Берроу-парк: во Франции свои кладбища героев, а он был не из тех, кто ищет подробных впечатлений. Конечно, если б за последние двадцать лет он пересек Ла-Манш хотя бы один раз, он, несомненно, счел бы нужным побывать здесь, но все в жизни происходит по чьей-то неведомой нам воле, и попасть сюда он смог только сейчас. Итак, несмотря на то, что в парке было полно народа, Жорж-Жак прогуливался среди цветущих клумб в полном одиночестве, и на то были свои причины. Во-первых, разнообразие здешних цветов захватывало дух, и, несмотря на то, что он находил их количество чрезмерным, их расположение вокруг могил создавало сложный повторяющийся узор, который он никак не мог уловить, чтобы создать общую картину. А во-вторых…

Мерлин ему свидетель, он несколько раз пытался завязать беседу и представиться, но столкнулся с совершенно безумным явлением, которое он наблюдал не только у англичан, но и американцев: всякий раз, заслышав его акцент, они тут же начинали говорить громче. Как будто у него были проблемы с пониманием языка, и крик мог это как-то исправить. А когда женщина из магглов (англичане, кстати, больше не пользуются этим термином, одернул он себя) в очередной раз проревела ему прямо в ухо: «Жорж-Жак Делакур? Какое очаровательное иностранное имя! Мы с мужем ездили в Париж в прошлом году!» он сдался и решил насладиться церемонией в одиночку.

Время от времени поглядывая в сторону прибывших, он видел, как некоторые из них останавливались у каждого надгробного камня, читали эпитафии и сверяли их с путеводителями, которые держали в руках вместе с программой церемонии. Другие, как могло показаться, давали друг другу уроки истории. Жорж-Жак медленно прогуливался по парку, скользя беглым взглядом по большинству могил, пока не нашел камень, который искал:

УИЛЬЯМ АРТУР УИЗЛИ

29 ноября 1970 — 3 марта 1999

ФЛЕР ДЕЛАКУР УИЗЛИ

3 февраля 1977 — 3 марта 1999

ФИЛИПП ДЕЛАКУР УИЗЛИ

22 августа 1998 — 3 марта 1999

Любовь сильнее смерти.

Жорж-Жак печально улыбнулся: он знал, что в могиле было не три, а всего лишь два тела.

Филипп Делакур узнал о том, что он Уизли, когда уже сам был дедушкой. Только после смерти его «сестры» Габриэль, которая на самом деле оказалась его тетей, он нашел письма и семейный альбом с фотографиями Уизли, что она хранила всю свою жизнь в потайном ящике секретера. Похоже, на момент смерти его родителей все эти фотографии уже находились у Делакуров. Именно тогда он, собрав по крупицам факты, смог установить правду: что его мать и отец успели отправить своего маленького сына во Францию к бабушке и дедушке как раз перед самой трагедией, уничтожившей Нору. Что касается того, почему его бабушка и дедушка скрывали от него его происхождение, то в живых, чтобы объяснить причину их поступка, уже никого из них не было. Может быть, они верили (как и сам Филипп, прочитав документы), в то, что все Уизли убиты Пожирателями Смерти. Никто из них не знал, что его тетя Джинни жива. Сам Филипп вскоре после этого погиб в результате несчастного случая, но, по его завещанию, и письма и альбом передали внуку.

Достигнув совершеннолетия, Жорж-Жак начал исследовать эту таинственную историю, имеющую прямое отношение к его семье, и обнаружил (всего несколькими месяцами спустя после ее смерти!), свою родственную связь со знаменитой матерью Джиневрой Манчестерской. Мысль, что он не смог отыскать ее, пока она была жива, привела его в бешенство, но подстегнула желание узнать о ней как можно больше. На поиски фактов ушло несколько лет. Сколько изнурительных часов он провел, сидя в пыльных библиотеках, министерских кабинетах и архивах газет, пока постепенно паззлы не сложились в целую картину, и призрачная истина не облеклась плотью, а история обрела законченную форму: о том, как Джинни Уизли потеряла не только юношу, которого любила, но и всю свою семью в войне против Волдеморта; как «Семнадцать», в число коих входила и Джинни, уничтожили Темного Лорда; как Джинни обвинила себя в гибели своей семьи, а после стала матерью Джиневрой, этой иконой сострадания и непрестанной преданности, всю жизнь служившей слабым и беззащитным.

Жорж-Жак изучал лица в семейном альбоме, как изучают святыню или карту с указанными на ней сокровищами, но ни одно лицо не привлекало его внимание больше, чем лицо его пра-пратёти, полное веселья и надежды, лицо совсем еще юной девочки, чьи черты были все еще полны жизнелюбия даже на старых поблекших фотографиях. Когда он был помоложе, то часто размышлял о том, как неумолимо это озорное и энергичное лицо на выцветшей, порванной фотографии, под воздействием времени и обстоятельств, превращалось в мрачное, печальное и бесконечно сильное лицо человека, которого знал весь мир. Да и сейчас, два десятилетия спустя, в моменты одиночества, он все еще время от времени доставал этот альбом и, вглядываясь в ее черты, думал о том же самом.

Надгробья всех Уизли располагались почти рядом друг с другом. Дружные при жизни, они и после смерти остались сплоченной семьей. Жорж-Жак миновал их, прошел чуть дальше и нашел еще один памятник:

ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР

31 июля 1980 — 21 июня 1998

«Мальчик, который выжил»

Он обрадовался, что Гарри Поттер похоронен рядом с Уизли, а не среди других героев войны. Судя по тому, что он узнал в ходе своих расследований, Жорж-Жак не просто был уверен, он был убежден, что Гарри хотел бы быть погребен рядом с ними.

А рядом с могилой Гарри стояло более новое надгробие. Надпись на нем гласила:

ДЖИНЕВРА МОЛЛИ УИЗЛИ

11 августа 1981 — 31 июля 2070

Счет завершен

«Интересно, понял бы кто-нибудь из числа присутствующих эту эпитафию так же, как я?» — задался вопросом Жорж-Жак, но беспокойство, что большинство посетителей проигнорируют это более чем скромное надгробие в пользу грандиозного памятника, открытие которого ожидалось с минуту на минуту, пересилило.

Он продолжил свой медленный обход кладбища, останавливаясь у могил каждого из Уизли, Семнадцати, других героев Темных войн, которые покоились в этом очаровательном месте. Даже спустя столько времени его удивляло, насколько гармонично смешивались волшебники и ведьмы в своих традиционных мантиях с не-магами в их цветастых платьях и кричащих галстуках. Последних было очень много. Жорж-Жак терялся в догадках — как они узнали об открытии и решились прийти сюда? Сам он получил украшенное затейливой гравировкой приглашение от английского Министерства магии, которое узнало о его существовании только когда география его исследований достигла берегов Альбиона. В послании его настойчиво просили присоединиться к предстоящему мероприятию в качестве последнего из Уизли.

Толпа теперь начала постепенно двигаться к веерообразному ряду сидений, которые окружали трибуну оратора и находились практически совсем рядом с новым, десятифутовым монументом, покрытым блестящей зеленой тканью. Жорж-Жак нашел себе место поближе к памятнику, откуда он мог бы хорошо рассмотреть его в момент открытия. Огляделся по сторонам и заметил в первом ряду, буквально через несколько мест от него, высокую, черноволосую ведьму с крепкими и сильными руками. С этого ракурса он не мог толком разглядеть ее лица, но, почему-то его взгляд неизменно возвращался к ней снова и снова.

Минут приблизительно через пятнадцать, когда болтающие и смеющиеся приглашенные шумно уселись на деревянные стулья, и воцарилась тишина, со своего места встала пухленькая, жизнерадостная ведьма в алых одеждах и прошла за кафедру.

— Дамы и господа, ведьмы и волшебники, позвольте представиться. Я — Дайана Фицрой, директор мемориального кладбища Берроу-Парк и для меня большая честь приветствовать стольких магов и не-магов, чтобы они стали свидетелями открытия этого замечательного мемориала, посвященному одному из героев, благодаря которому наш мир стал сегодня таким, какой он есть. Прежде чем представить главного докладчика, позвольте мне просто выразить огромную благодарность и восхищение Петре Уайт, скульптору, чье творение скоро предстанет пред вашим взором. Петра, ты встанешь, чтобы тебя смогли увидеть?

К удивлению Жоржа-Жака, та самая высокая женщина, которая так привлекла его внимание, встала и застенчиво помахала рукой толпе, нестройно аплодирующей позади нее. Волосы цвета воронова крыла, которые так привлекли его внимание, были вьющимися и немного растрепанными. Темные глаза, необычайно бледная, сливочно-белая кожа… На вид ей было лет тридцать. У нее был длинный, прямой нос, и (он заметил, когда она улыбнулась) слегка неправильный прикус. Нед тихонько хмыкнул: ему показалось смешным, что он так дотошно изучает ее черты. Да что с ним не так? А она, похоже, почувствовала его взгляд, потому что встретилась с ним глазами, когда садилась, и ее губы тронула легкая улыбка. Так, словно оба обменялись какой-то шуткой, о которой знали только они одни.

— Обратите внимание, сколько сегодня собралось выходцев из разных слоев общества, — продолжила директор. — И все они пришли сюда для того, чтобы почтить память матери Джиневры Манчестерской. После ее смерти прошло уже двадцать лет, но тот факт, что все мы сегодня здесь, не лучшее ли свидетельство о том, какое важное место она занимает в истории человечества до сих пор. А, кроме того, еще одним доказательством моих слов является присутствие на церемонии открытия памятника министра магии, что, впрочем, неудивительно, потому что инициатором создания этого мемориала является, собственно, сам министр. Мало того, он самолично выбирал скульптора и уточнял некоторые детали статуи, — директор жестом указала в сторону закрытого изваяния. — Поэтому, без лишних слов представляю вам министра магии, Эдварда Мейсона. Поприветствуйте его, пожалуйста.

Когда министр встал со своего места и направился к кафедре, аплодисменты грянули с новой силой. Это был стройный мужчина лет шестидесяти, одетый в темно-серую мантию, которая точно соответствовала цвету его волос. Подтянутый и собранный. Глаза смотрели цепко и, казалось, что от него, подобно аромату, исходит ощущение энергии и интеллекта. Он тепло посмотрел в сторону памятника и прочистил горло.

— По иронии судьбы, — начал он, — моя первая встреча с матерью Джиневрой произошла почти тридцать пять лет назад, когда, будучи молодым агентом Департамента магического правопорядка, я пришел к ней, чтобы отчитать за нарушение Статута секретности.

По толпе прокатился мягкий, одобрительный смех. Министр улыбнулся.

— Уникальный случай, потому что в действительности мать Джиневра крайне редко использовала магию, служа бедным исключительно посредством подручных средств, ласковым словом и пламенным сердцем. Вдохновленные ее примером и другие начинали помогать ей в ее благородном труде. Благодаря этим стараниям голодные были накормлены, бездомные обретали крышу над головой, больные поправлялись, а умирающие отходили в мир иной со спокойной душой. Не считая тех многих тысяч людей, которых она спасла или кому облегчила существование, можно с уверенностью сказать, что и сама она непосредственно спасла жизни почти четырех тысяч человек.