Досчитать до пяти тысяч

— Мы должны гордиться собой, Нед, — мягко сказала мать Джиневра. — Мы соблюли Статут секретности. Должна ли я добавить эту жизнь — еще одну — к тому списку, который я когда-то начала? Одной больше, одной меньше, уже без разницы.

Замолчала на мгновение и внезапно спросила:

— Или записать ее на ваш счет?

Нед вздрогнул и в ужасе уставился на мать Джиневру, затем развернулся и не вышел, а, скорее, вылетел из лазарета. Чуть ли не бегом пересек маленькое фойе, столовую и ворвался обратно на кухню, где все еще булькали кастрюли. Схватил свою полупустую чашку и одним глотком опрокинул в рот остатки холодного чая. Дрожащими руками налил себе из чайника еще чашку и жадно припал к ней губами. На этот раз жидкость обожгла ему горло, но он, пребывая в полнейшем смятении, не обратил на это никакого внимания.

Входная дверь дома с грохотом распахнулась. Нед вздрогнул и прислушался — кто-то торопливо шел в сторону лазарета. Потом все стихло, но уже через несколько мгновений до него донесся душераздирающий крик, исполненный боли и отчаяния. "Это Ричард, — догадался Нед, — муж Эмили".

Он запаниковал. Ему нестерпимо захотелось сбежать из этого дома и он теперь пытался придумать, как бы сделать это таким образом, чтобы не встретиться ни с матерью Джиневрой, ни с Ребеккой, ни тем более с мужем Эмили. Ещё одно зрелище горя и отчаяния он уже не вынесет! Ему нужно срочно оказаться в месте, где не происходит подобных трагедий, и единственное чего он сейчас хотел, так это отказаться от навязанной ему миссии и отправиться куда нибудь подальше и от странноприимного дома, и от самого Манчестера.

— Не волнуйтесь, Нед, — произнес позади него спокойный голос. — Они не войдут сюда.

Тот очнулся точно ото сна и только сейчас понял, что просидел так достаточно долго. Он даже приблизительно не мог бы сказать, сколько. Так и не повернув головы, Нед уставился на свои руки.

— Посмотрите на меня.

Он медленно переместил по направлению к ней сперва ноги, потом плечи и наконец голову. Мать Джиневра спокойно посмотрела в его глаза. Ни в ее лице, ни в тоне, каким это было сказано, не было ни тени презрения, ни даже отдаленного намека на гнев.

— Не нужно стыдиться, Нед — в первый раз всегда так. Поверьте мне на слово, но самые первые смерти, свидетельницей которых я стала, произвели на меня гораздо большее впечатление. Простите, что заставила вас это увидеть, — вы не были готов к зрелищу подобного рода. Просто иногда я бываю очень нетерпелива по отношению к окружающим и ко всему миру.

— И я понимаю почему, — отозвался Нед.

Между ними повисло долгое молчание.

— Я арестована, Нед Мейсон?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Нед снова вздрогнул. Но, странное дело, в ее голосе он не услышал ничего, кроме любопытства. Так спрашивают о погоде за окном или интересуются, который сейчас час.

— Нет. Я не стану этого делать, — решение пришло мгновенно, и он вряд ли смог бы сказать, откуда, из каких глубин его существа.

— И как вы объясните в Министерстве свой отказ?

— Пока еще не знаю, но что-нибудь придумаю. Арест не имеет смысла.

— Да, — согласилась она. — В мире вообще мало что имеет смысл.

И, помолчав какое-то время, добавила:

— Вы подумаете о том, что я говорила вам, Нед?

— Да, Джиневра, — коротко кивнул Нед.

Он вышел из кухни и пересек маленькое фойе. Мать Джиневра не стала его провожать — он был более чем уверен, что она продолжит свои дела еще до того, как он покинет странноприимный дом. Нед открыл дверь на улицу, ступил в серый свет пасмурного дня, втянул в себя сырой осенний воздух и, погруженный в тяжелые мысли, зашагал по мостовой к следующему адресу.