Досчитать до пяти тысяч

Странноприимный дом

Прибытие вышло тяжелым. Он даже на мгновение потерялся во времени и в пространстве, с трудом вспоминая цель и причину своего визита.

Аппарация всегда вызывала у Неда головную боль и головокружение. Так и сегодня — он едва не влетел в один из мусорных баков, что стояли дружным рядом вдоль улицы, но вовремя извернулся и стоял сейчас потирая виски и терпеливо ожидая, пока окружающие его предметы перестанут вальсировать. Потом огляделся по сторонам.

Под бесконечно пасмурным небом и сплошной пеленой дождя улица казалась темной и грязной. Легкий ветерок лениво перекатывал по мостовой окурки и опавшие листья. Было зябко и промозгло, и Нед посетовал про себя, что не надел сегодня что-то более теплое и непромокаемое, словом, более подходящее такой погоде. Он поежился и выудил из кармана обрывок пергамента с адресом. Однако при таком скудном освещении буквы расплывались в одну неровную линию, и он с трудом прочел написанные на нем слова. Использовать заклинание "четыре точки", позволяющее определить стороны света, он не рискнул, потому что в любой момент здесь мог оказаться кто-то из магглов, а «засветиться» у них на глазах в его планы никак не входило. Поэтому, произведя кое-какие расчеты, Нед пришел к выводу, что находится примерно в четверти мили от места назначения и, сверившись еще раз с адресом, повернул налево и быстро зашагал по обочине дороги.

Вокруг него, сколько хватало взгляда, царили грязь и запустение: стены домов густо покрывали граффити, сточные канавы были битком забиты скомканной, рваной бумагой и мятым пластиком. В воздухе стоял тяжелый дух отбросов и нечистот. Магглы, время от времени встречающиеся ему на пути, горбились от холода. Многие из них, одетые неряшливо и не по погоде, катили тележки, в которых лежали все их нехитрые пожитки. Кое-кто, разговаривая сам с собой, бормотал себе под нос что-то невнятное. В какой-то момент он прошел мимо группы молодых людей в одинаковых вязаных шапочках и прямо-таки кожей почувствовал исходящую от них волну немотивированной агрессии. Самый высокий из них глянул на Неда с таким плотоядным выражением лица, что ему стало не по себе: такими глазами долго голодавший человек смотрит на лакомый кусок. Нед покрепче сжал в кармане волшебную палочку и ускорил шаг. Район, где он сейчас шел, много лет назад назывался Мосс-Сайд и был частью славного города Манчестера.

К счастью, до места назначения Нед добрался без происшествий. Завернув за угол, он оказался перед внушительного вида зданием, построенным из красного кирпича. Вероятно, когда-то давно оно было чьим-то особняком. А может, обычным многоквартирным домом или даже офисом. Однако сейчас на нем красовалась чудовищного вида вывеска. Судя по внешнему виду, скорее всего, ее неоднократно подкрашивали, но даже эти меры не смогли спасти положение дел, потому что потрескавшаяся надпись на ней все же выглядела выцветшей и гласила:

Странноприимный дом

Основан в 2005 году

Здесь все свои

Нед поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Внутри кто-то завозился, но открывать ему явно не торопились. Постучав еще раз и не получив ответа, он осторожно потянул за ручку двери и понял, что та не заперта. Тогда, осмелев, он шагнул внутрь и очутился в небольшой комнатке, напоминающей (и, скорее всего, служившей) одновременно и прихожей и фойе. Чистенькой и довольно хорошо освещенной небольшим потолочным светильником. Краска на стенах хоть и не блистала новизной, но была целой, не облупленной, и это производило хорошее впечатление. Единственный предмет меблировки — стол с кипой брошюр, содержащих в себе советы по поиску еды и крова, получению государственных пособий и предупреждению болезней, стоял в центре. Одна большая стрелка с надписью "лазарет" указывала налево, в то время как две другие сообщали, что трапезная и дормиторий находятся справа. И с той, и с другой стороны слышались голоса и шаги, но Нед понятия не имел, в каком направлении ему следует идти, чтобы найти ту особу, ради которой он здесь, собственно, очутился. Он даже приблизительно не мог предположить, в какой части здания она может находиться, и ломал голову, с чего стоит начать поиски.

Спасла его девочка лет десяти, вихрем пронесшаяся из одной стороны в другую. Она так резво бежала, что чуть не сшибла его с ног, а после принялась извиняться с таким жаром, что ему пришлось ее прервать:

— Постой, милая. Не могла бы ты помочь мне?

Девочка замолчала и уставилась на него во все глаза. Одета она была в зеленое платье (явно с чужого плеча), но, в отличие от виденных им на улице людей, выглядела довольно упитанной. Русые волосы, подстриженные в ровный, словно нарисованный циркулем, кружок, наводили на мысль, что тут явно не обошлось без использования миски или какого-нибудь иного подручного средства, чтобы сэкономить время и средства. Лицо девочки было настороженным и немного подозрительным.

— А вы кто? — требовательно спросила она.

— Я Нед, Нед Мейсон, — представился он. — И пытаюсь найти здесь кое-кого.

— Правда? А кого?

— Мисс Уизли.

— Кого? — непонимающе переспросила девочка, и Нед понял, что она слышит это имя впервые.

Он дважды перечел пергамент. Ошибки быть не могло.

— "Джиневра Уизли".

— А, вы про мать Джиневру. Так бы сразу и сказали. Она здесь.

Девочка чуть повернула голову в сторону столовой и завопила:

— Матушка Джин!

Нед услышал шаги, доносящиеся от правой двери, а следом за ними спокойный, усталый голос произнес:

— Не называй меня «Матушка Джин», дитя, а то это звучит как название крепкого напитка.

Обладательница голоса, вошедшая в комнату, оказалась невысокой, хрупкой женщиной лет восьмидесяти, привыкшей, судя по всему, к тяжелой и упорной работе. Но, несмотря на возраст, осанка ее была безупречно ровной, а взгляд — твердым. Задумчивые, усталые глаза того золотистого, чайного оттенка, который темно-карие глаза иногда приобретают в зрелые годы, смотрели решительно и деловито, но даже за завесой несгибаемого мужества в них светился огонек мягкости и понимания. Лицо женщины, испещренное сетью морщин, могло показаться суровым, и все же, при взгляде более внимательном, можно было представить, насколько хороша она была в юности.

Она и сейчас была красива, но красотой иного рода — аскетичной красой голой зимней ветки в противоположность цветущей красоте розового куста, расцветшего в июне. В волосах ее, заплетенных в серебристо-белую косу, которая опускалась ниже плеч на добрых четыре дюйма, он заметил несколько едва заметных медных прядей, и это навело Неда на мысль, что когда-то она была огненно-рыжей. Он обратил внимание на ее руки: маленькие, но мозолистые и сильные. На ней было дешевое, простое и практичное рабочее платье синего цвета и разношенные туфли.

Она долго оценивающе смотрела на Неда. Затем повернулась к девочке:

— Ребекка, присмотри за лазаретом, пожалуйста: скорее всего, Родни потребуется еще один слой мази, да и Эмили может снова стать хуже.

Когда ребенок ушел, седовласая женщина снова повернулась к Неду и решительно сказала:

— Судя по тому, что вы одеты в ледерхозен с гавайской рубашкой, должно быть, вы прибыли прямиком из Министерства магии.

И хотя голос ее прозвучал достаточно громко и хрипло, в нем отчетливо прозвучали озорные нотки.

— Да, мэм, — вынужден был признать Нед, совершенно не представляя, какое отношение ко всему этому имеет его одежда.

— Я — Джиневра, — представилась женщина. — Не Джин, — она бросила еще один мимолетный взгляд в ту сторону, куда ушла девочка. Потом снова повернулась к Неду.

— А вы?

— Эдвард Мейсон, мэм, но мои друзья зовут меня Нед.

— Вы полагаете, нам уготовано стать друзьями? — удивленно спросила она, распахнув глаза.

— Н-нет, — признал он. — Но вы могли бы называть меня просто «Мейсон», если вам так будет удобнее.

— Я буду звать вас Недом. Во всяком случае, пока вы здесь находитесь. А меня можете звать Джиневрой.

— Я слышал, как девочка назвала вас «мать Джиневра»…

— Да, кое-кто здесь называет меня так, но я никому не мать, и потому нет необходимости обращаться ко мне подобным образом. Итак, Нед Мейсон из Министерства магии, чему обязана?

— Я уполномочен Министерством расследовать одно дело, — объяснил он. — Пару недель назад мы отправили вам сову.

— Молодой человек, прошло уже более полувека, как я перестала принимать совиную почту.

— Но почему?

— Потому что совиная почта приходит от волшебников, а волшебников, чьи письма я хотела бы прочесть, давно нет в живых. Но раз уж вы пришли, то можете обо всем рассказать мне сами.

Нед уже открыл рот, чтобы начать разговор, как внезапно она прервала его:

— А, впрочем, погодите. Идемте на кухню. Выпьем чая, заодно и расскажете.

И хотя слова ее прозвучали как приглашение, мать Джиневра не улыбнулась.

Через длинную столовую они прошли на кухню, где она, по-видимому, работала до того, как ее позвала девочка. По сравнению с размерами здания и тем количеством людей, населяющих странноприимный дом, кухонное помещение представляло собой небольшую комнату, основную часть которой занимала плита с гулко гудящим огнем. Поверх нее стояло несколько огромных кастрюль, в каких, судя по запаху, варились суп или рагу, способные накормить не один десяток человек. Тут же стоял чайник, и из его носика поднималась плотная струйка пара. Джиневра налила кипяток в большой заварочный чайник, стоявший на рабочем столе, накрыла его салфеткой и села на табурет в углу стола, жестом предложив Неду сделать то же самое.

Какое-то время она проницательно смотрела на него, ожидая, что он заговорит, но поскольку, визитер не спешил начинать разговор, то стала собирать на стол чайные принадлежности — пару чашек со сколотыми краями, маленькие стальные ложечки…

Нед наконец собрался с духом, прочистил горло и сказал то, ради чего сюда пришел:

— К нам поступила информация, что пятого ноября, в воскресенье, приблизительно в 2:45 ночи вы применили исцеляющее заклинание в присутствии маггла.

Джиневра на мгновение уставилась в пространство, затем кивнула.

— Верно, — подтвердила она. — Это произошло, когда к нам привезли с огнестрельными ранениями Арчи Фентона. Так что, все правильно.

— Вы признаете, что сделали это? — осторожно спросил Нед.

— Признаю ли я? Почему нет? Да, конечно я это «признаю», — с неприкрытой иронией ответила Джиневра.

— В таком случае, я должен напомнить вам, — официальным тоном продолжил Нед, — что использование магии в присутствии магглов нарушает Статут о секретности. Даже случайно выпущенные заклинания требуют изменения памяти у свидетелей, чего уж тогда говорить о таком вопиющем проступке, как этот. Но все же, если вы сможете назвать мне имена магглов, которые видели, как вы колдовали, мы изменим их воспоминания и забудем это досадное недоразумение, ограничившись простым предупреждением.

Джиневра молча встала, развернула на чайнике салфетку, подняла крышку, заглянула внутрь и немного помешала там тонкой ложечкой. Потом вернула салфетку на место и села: