Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига

Никаких голосов… Приснилось что ли?

Я попыталась снова заснуть, но сон не шёл.

— Вра-а-ан… — упорно слышалось мне. — Вра-а-ан…

Я приоткрыла глаза и приподнялась на локте, через спящего Шута оглядывая «сторожку». Темно, даже открытую дверь почти не различить. Только слабый свет…

Свет? Откуда здесь свет?!

Это же… Это же моя сумка!

Великие боги! Что с ней случилось?!

Я осторожно перебралась через спящего воина и на цыпочках поспешила к стулу, радуясь, что пол был завален тряпками и моих шагов не слышно.

Сумка и в самом деле светилась, как будто я заснула внутрь огарок свечи или почти погасшую лампу.

Но ведь ничего такого там не могло быть! Это же моя сумка!

В испуге я замерла, покосившись в сторону кровати. Может, разбудить Джастера?

Шут вздохнул и повернулся во сне, и я тут же отказалась от этой мысли.

Не буду я его будить. Не маленькая девочка!

Сама разберусь. Я ведьма или кто?!

Решительно сжав зубы, я откинула клапан, готовая отскочить подальше в любой момент. Но, вопреки моим страхам, из сумки ничего не выскочило, зато шкатулка с зеркалом источала довольно яркий свет.

— Вра-ан! — голос стал заметно громче. — Вран!

Что?! Как это?! Зеркало говорит?!

Неужели оно… волшебное?!

Я положила шкатулку на стол и открыла крышку.

Камни на раме зеркала светились разноцветными огнями. А в нём самом…

Чёрноволосая молодая женщина в богатом платье, расшитом золотом и камнями, смотрела куда-то в сторону. По бледной коже плясали разноцветные отсветы. Черты лица были тонкие и изящные, но сведенные к переносице брови и поджатые губы выдавали гнев и не слишком добрый нрав.

— Да будь он проклят этот пьянчуга! Кончится моё терпение, скормлю его…

— А… а… — я бездумно ткнула пальцем в стекло, не в силах поверить своим глазам.

— Так, а ты кто ещё?! — красотка обратила внимание на меня. Её лицо стало ближе, разноцветные отблески на коже ярче, а красивые глаза грозно вспыхнули яркой холодной зеленью. И я поняла, что она тоже смотрит в своё зеркало.

— Этот мерзавец что, дал моё зеркало какой-то грязной потаскухе?! Эй ты, девка! А ну немедленно позови этого безмозглого ублюдка, пока я вас обоих в жаб не превратила!

Ошеломлённая происходящим, я не успела ничего ответить: зеркало было вырвано из моей руки. Тёмная фигура мелькнула, обдав ветром, и за Шутом захлопнулась дверь.

Но я успела услышать как он что-то хрипло и приглушённо говорит женщине в зеркале.

В полном ошеломлении я опустилась на второй стул.

В моих руках только что было зеркало Митамира.

И я не сказала об этом Шуту.

С каждым ударом сердца в голове отдавалась только одна мысль: я обманула Джастера и он мне этого не простит.

Больше всего я боялась, что Шут сейчас вернётся.

Меньше всего мне хотелось попасться ему на глаза.

Только вот бежать и прятаться было… бессмысленно.

Понимание того, что я натворила, лежало на душе тяжким грузом.

Я обманула Джастера.

Ну что, что мне стоило показать ему находку?!

Даже окажись зеркало обычной дорогой безделушкой, не убил бы он меня за это!

А теперь…

«Я очень не люблю, когда мне лгут. Поэтому говорю правду»…

Великие боги…

Он…

Так, стоп! А как он сейчас с Вахалой разговаривает?!

Умеет он быть очень разным, кто бы спорил! Но он же на Врана ни одним боком не похож, хоть изоврись!

Я чуть было не кинулась следом за Шутом, но тут же снова села обратно.

Он меня не простит…

Не знаю, сколько я так сидела, пока не начала замерзать в тишине и темноте. На ощупь я нашла лампу, зажгла её и закуталась в плащ. От маленького огонька стало светлее и немного теплее, но ничуть не легче.

Я металась между чувством вины, угрызениями совести, любопытством и страхом перед возвращением воина.

Шут вернулся не скоро.

— Джастер! — измучившись в ожиданиях и страхах, я с облегчением вскочила на ноги, но тут же замерла, разглядев бесчувственную маску вышколенного «пса». — П. про…

— Один вопрос, ведьма, — воин положил зеркало в шкатулку и аккуратно закрыл крышку. Голос у него был холодный и равнодушный. — Как я могу тебе доверять? Даже не так. Почему я должен по-прежнему тебе верить?

У меня внутри всё оборвалось.

Между нами снова вставала ледяная стена.

Нет… Только не это!

— Джастер, прости! Я просто подумала…

— Подумала? Да ладно. — Он прошёл мимо меня, и устало сел на кровать. — Я бы так не сказал.

— Я хотела тебе рассказать! Честно! Просто потом! Утром! Ты был занят, и я не хотела тебе мешать! И вообще, ты сам говорил, что иногда лучше промолчать и не говорить всего и…

— Я сказал: не знать чего-то заранее. Намеренно утаить важное — это другое, — холодно перебил Шут.

Не знать чего-то заранее…

Подумаешь, не так сказала.

Точнее, не так подумала.

И не так сделала.

Вот и получила опять…

— Джа…

— Знаешь, за что я люблю мёртвых людей? — воин обувался, не глядя на меня. — Не только потому, что они молчат. Они не умеют лгать. Совсем.

Великие боги… Больно-то как….

— Доброй ночи, ведьма. — Джастер встал, сдёрнул с постели покрывало, забрал рубаху и свой плащ, и вышел из «сторожки», обдав меня холодом.

Я села на кровать и зарыдала в голос.

26. Микай, коваль

Утро разбудило меня холодом. Промозглый туман пробрался в «сторожку» через закрытую дверь и затянул пол густой паутиной. Даже под несколькими покрывалами, своим плащом и на перине я застучала зубами. Закутаться с головой не получилось: тяжёлая узорная ткань поехала на пол, и сразу стало ещё холоднее.

С Джастером было бы…

От воспоминаний стало тошно. Рыдала я вчера долго, пока, наконец, не выплакалась и не уснула от усталости, свернувшись клубочком под своим плащом. Зато теперь от просочившегося под покрывала холода пришлось срочно выбираться из постели.

Великие боги, какая же она тёплая, оказывается!

Клацая зубами, я закуталась в плащ и покрывало, сунула ноги в ледяные от холода туфли, едва разглядев их в сумеречном свете, тихо взвыла от пробравшего меня мороза и торопливо побежала на улицу.

Быстрей вернусь — быстрей согреюсь!

Рассвет едва занимался. Туман застилал всё вокруг. Я вытянула руку и не смогла рассмотреть пальцы. Ниже колен ноги исчезали в белом молоке.

Решив, что дальше, чем за угол, уходить не стоит, я пошла вдоль «сторожки» на ощупь по стеночке, стараясь удерживать свою «одежку», чтобы покрывало и плащ не слишком сильно намокли: под ногами влажно и мягко чавкал мох. Муки совести стали сильнее: я-то сейчас обратно в сухую и тёплую постель, а Джастер из-за меня спит в такой сырости и холоде…

Подобрав падающие концы покрывала повыше, я даже оглянулась, но поняла, что искать Шута в этом молоке глупо и бесполезно. Я так и его не найду, и сама заблужусь.

Или ещё хуже: свалюсь в болото и пикнуть не успею в этой трясине.

Печально вздохнув и держась рукой за шершавые брёвна, я отправилась обратно досыпать.

Поспать мне не удалось: едва я сумела снова согреться и задремать, как в открытую дверь заглянуло встающее солнце. Я поспешно залезла под покрывало с головой, но сон сбился окончательно. Хоть лежи, хоть вставай и дверь закрывай, а разницы никакой.

Проснулась уже.

Был бы Джастер рядом, я бы спала дальше. Или просто лежала бы и грелась его теплом и близостью, надеясь на ласки при пробуждении…

А теперь… Теперь я лежала одна, смотрела на рассветные лучи, проникавшие в дверь, на тёмный стол с нашим завтраком, золотым кубком, полупустой бутылкой вина и шкатулкой с волшебным зеркалом.

Вот как так я умудрилась в очередной раз всё испортить?

Как мне теперь с ним мириться?

Особенно после того, как он в такую холодину и мокрень на улице спал…

Может, если я воды принесу и костёр разведу, он подобреет?

Всё равно уже не усну. Так хоть что-то полезное сделаю.

Набравшись решимости, я встала и начала одеваться. Шкатулку с зеркалом Митамира я трогать не собиралась.

Плохо у меня получается обращаться с волшебными вещами.

То с драксой из-за Джастера почти поругалась, то с Джастером из-за волшебного зеркала…

Хорошо, хоть Шут кольцо Врана себе забрал. А то я бы опять что-нибудь напортила.

В платье и плаще стало теплее, и ноги в туфлях тоже согрелись.

Ломти вчерашней кабанятины покрылись застывшим жиром, намекая, что неплохо бы их погреть и поесть горячего.

Конечно, позавтракать я могла и одна, но после вчерашней ссоры лучше не рисковать.

Мне и без того с Джастером как-то помириться нужно…

Но сначала огонь развести и воды набрать.

Зевая и поёживаясь, я вышла из «сторожки».

Всходившее солнце скользнуло с глади болота за стволы деревьев и разогнало туман. По крайней мере, я хорошо видела всё вокруг и даже почти видела, что у меня под ногами. Стволы сосен розовели, птицы просыпались, мох на крыше и брёвнах «сторожки» покрылся серебристыми капельками росы.

Красиво…

Весь разбойничий лагерь казался очень тихим и мирным прибежищем, словно это была заимка углежогов или охотников.

И только теперь я поняла, что понятия не имею, где здесь родник. Да и кремень с огнивом остались в торбе Джастера.

А значит… Значит, нужно ждать когда он проснётся и придёт сам.

Или пойти его искать.

Я усмехнулась этой мысли и покачала головой. Будить Джастера — не самая лучшая идея. Наверно, это даже худшее, что я могу сделать.

Пусть поспит. Добрее будет.

Поёжившись, я решила прогуляться по острову. Делать всё равно нечего, а просто так ждать холодно.

Да и комары с мошкой начинали интересоваться мной в качестве завтрака. У меня же не было «тараканьей» защиты.

Разбойничий остров оказался намного больше, чем мне показалось вчера. От атаманской «сторожки» до общего костра было шагов пятнадцать. Дальше кострища, за соснами, виднелись ещё два или три сруба побольше. Где-то за ними был загон с лошадьми. Тропинка, по которой Вран увёл меня к гати, тянулась вдоль берега по правую руку и скрывалась за сосновой порослью.

Возвращаться на место бойни я не собиралась, но просто немного пройтись по тропинке до поворота и обратно — почему нет?

Джастера там наверняка не было.

Не ушёл же он спать среди трупов, в самом деле.

Над болотом ещё стоял туман, и его белые языки скрывали границу воды и берега. На всякий случай я отступала от белой пелены подальше: повторить судьбу атамана совсем не хотелось.

Заглядевшись под ноги, я не заметила, как обогнула сосёнки и вышла к месту вчерашней расправы Джастера над разбойничьей бандой.

Вчера, в вечерних сумерках, охваченная неожиданной силой и поглощённая допросом Врана, я только мельком бросила взгляд в сторону побоища. Зато теперь увидела его во всей красе.

Зрелище было отвратительным настолько, что желудок сжался и я, уткнувшись лицом в рукав, порадовалась отсутствию завтрака.