Я увожу к отверженным селениям. Том 2.Земля обетованная

Олю дерьмом своим. Положила на бумажку кучу целую, сует

ей в лицо и твердит: «Ешь, а то удавлю». А вы говорите ру гаться с ними... Так-то авось амнистия выйдет и домой пошлют

меня... тянет к ребятишкам, — вздохнула тетя Вера.

— Вы верите в амнистию?

78

— Кабы не верила, доктор, и жить-то зачем? К кому вер-таться через десять годков? Мужик хворый, помрет, детишки

повыше меня вымахают... Как они поглядят-то на меня? Скажут, проворовалась мать, росли мы без нее, набедовались...

— Дети поймут, — возразила Любовь Антоновна.

— Не знаете вы жизню... Нешто поймут они, что я нитки

те не себе взяла. Как обскажешь им? И жалко их. Скажу — для вас взяла, измытарют себя, если совесть есть...

— Скажут им правду и без вас, — успокоила Любовь Ан тоновна.

— Я своему крепко-накрепко отписала, чтоб, пока не вы растут, ничего ребятишкам не говорил... Вас больные ждут, доктор.

— Я пойду с тетей Верой. А ты запрись, Рита, и никого не

пускай. Кто будет стучать, посылай к Игорю Николаевичу.

Если что нужно, меня найдешь в седьмом бараке. Одна по

зоне ходить не смей, скажешь Игорю Николаевичу, он пошлет

санитара. Когда больной проснется, дашь ему одну столовую

ложку из этой бутылки. Протри лицо влажной марлей.

— Себе? — удивилась Рита.

— Больному, — усмехнулась Любовь Антоновна.

Тетя Вера и доктор ушли, оставив Риту наедине с Андреем.

...Какой он?.. — думала Рита, вглядываясь в повязки, за крывавшие лицо Андрея. — Хрипит у него все внутри... Отшиб ли... За что его так?! Подрался или воры побили, как Федора

Матвеевича? Откуда его привезли?..

Андрей застонал. Рита нагнулась к больному и скорей

угадала, чем услышала, слова звучали глухо и неразборчиво, что он просит напиться. Она налила ложку лекарства и, осто рожно раздвинув бинты, поднесла к воспаленным губам Ан дрея. Больной оторвал от матраса перебинтованную руку и

попытался отвести ложку с лекарством.

— Глотай, Андрюша, — попросила Рита.

— Воды... — прошептал Андрей, выпив лекарство.

Рита напоила его.

— Еще...

— Больше нельзя, доктор не велела. — Рита видела, с ка кой мольбой смотрят на нее глаза Андрея, но, помня приказ

Любови Антоновны, больше не дала ему ни капли.

79

— Ты... новенькая?

— Да.

— А... тетя... Вера?..

— Отдыхает, она скоро вернется, — успокоила Рита боль ного.

В палате наступила тишина. Рита зажгла коптилку и осто рожно, боясь разбудить Андрея, присела на краешек табу ретки. За окном густая синева вечера незаметно растворилась

во тьме беззвездной ночи. Стоило Рите пошевелиться — и

огромная тень ее лениво скользила по стене, повторяя каждое

движение девушки. Андрей впал в забытье. Глаза его были

закрыты, тело вздрагивало при каждом вздохе. Торопливо бе жали секунды. Они словно хотели обогнать самих себя. Их

длинная цепочка выстраивалась в ряд крохотных минут, а ми нуты спешили к океану вечности и умирали в нем, как неиз вестные солдаты, убитые в безымянном бою. На смену им

приходили часы, такие ж е порывистые и неугомонные, как

их младшие сестры-минуты. Они штурмовали грядущие дни и

годы. Время, бесконечное и слепое, равнодушно заглатывало

их, а бездна вод его оставалась такой же невозмутимой, какой

была она, когда не родилась земля и звезды, какой останется

и в миг их неизбежной гибели.

ПОХИЩЕНИЕ

— Открой, Ритка! — приглушенно попросил женский голос.

«Откуда она меня знает?»

— Кто ты? — спросила Рита, подходя к дверям.

— Открой, тогда скажу.

— Ступайте к Игорю Николаевичу, — посоветовала Рита.

— Ты меня боишься? Дурная, — пропищал все тот же

голосок.

— Разрешит он, открою.

— Ну и сиди тут. Докторша меня к тебе из седьмого

отделения послала, заболела она.

80

Рита стремительно бросилась к двери. Пальцы ее косну лись крючка. Но в последнюю секунду из-за двери раздался

еле слышный звук. Рита прислушалась.

— Не выходи, убьют, — прошептал кто-то за дверью.

Почудилось...

Рита схватилась за крючок.

— Убьют, — еще тише предупредил тот ж е голос.

— Ну и сиди, а докторша твоя подохнет. — Это было

сказано предумышленно громко. Подождав минуту, за дверью

выругались, и Рита услышала звук удаляющихся шагов.

— Сиди, дождешься, — крикнул кто-то из конца коридора.

...Может меня и вправду звала Любовь Антоновна? А поче му ж та женщина грозилась и ругала меня? Кто говорил

«убьют»? Оставить Андрея одного? Что с ним сделают? Док тор ждет меня, а я чего-то боюсь... Позову Игоря Николаевича...

Андрею плохо... Изо рта кровь течет... Побегу... кабинет Игоря

Николаевича рядом...

Рита приоткрыла дверь и осторожно выглянула в коридор.

Пусто. Она бесшумно подбежала к массивной двери кабинета

главврача. Рита постучалась раз, второй, третий, но ей никто

не ответил.

...Ушел... Сказать бы тете Вере... Где она спит? Рита забе жала в какую-то палату, но там лежали мужчины...

— Зайди, сестричка, — пригласил один из них, приподни мая голову. — Я болячку содрал, на вкус попробовал — слад кая, а вот чем пахнет — не пойму. Понюхай.

— Цыть! — прикрикнул мужской голос. Тот, кто разгова ривал с Ритой, поспешно юркнул под одеяло. — Не в своем

уже он, сестричка. Мелет, что в дурную башку влезет. Он...

— но Рита, не дослушав, закрыла дверь. Она наугад зашла в

следующую палату и увидела женщину. При тусклом свете

коптилки женщина реденьким гребешком с поломаннылш зубь ями старательно расчесывала густые волосы. Увидев Риту, она

помяла меж пальцами крохотный комочек, потом положила

его на подоконник и с хрустом раздавила ногтем.

— Чо вылупилась, сестра? Вшей не видала, — безмятежно

спросила женщина, яростно царапая голову.

— Видала, — машинально ответила Рита. — Где тетя Вера?

81

— Санитарка?

— Да.

— В соседней палате.

— Спасибо, — поблагодарила Рита.

— Куда тебя несет?! — проворчал кто-то из темноты, едва

она вошла в палату.

— Мне тетю Веру.

— Не трожь ее, устала она.

Рита не видела, кто говорил, но она поняла, что хозяйка

скрипучего голоса старается выпроводить ее.

— Разбудите тетю Веру, — настойчиво попросила Рита.

— А ты кто такая?

— Новая санитарка, Рита. Скажите ей, что я побежала в

седьмой барак, к доктору.

— Ты в какой палате дежуришь?

— Y Петрова, — ответила Рита, выходя в коридор.

— Что ж сразу не сказала? — всполошилась женщина. — Вставай, тетя Вера.

— А?.. Что? Иду.

Выйдя из барака, Рита в первую минуту не увидела ничего.

Темно как... — поежилась Рита. — Тут недалеко, добегу.

До седьмого корпуса оставалось шагов десять, и вдруг Ри та почувствовала на своем плече чью-то руку.

— Не торопись, девка, — процедил спокойный, насмешли вый голос. — Канай за мной.

— Куда? — холодея от страха, спросила Рита.

— В пекло, дешевка, в пекло!

— Я никуда не пойду с вами.

— Водяра есть, глотнешь!

— Не нужно мне вашей водки, пустите! — просила Рита.

— По-хорошему топай, не рыпайся!

— Не пойду!

— Не пойдешь, сука, поволоку! — с угрозой пообещала

женщина, что загородила Рите дорогу.

— Чо базаришь с ней?! — услышала Рита сзади себя не знакомый голос. — На гилку ее и в вензону!

...К Ваську... Это она прислала за мной... обманули...

— Любовь Антонов.... — изо всех сил закричала Рита, но

чья-то ладонь зажала ей рот.

82

— На гилку бери! На гилку! — приказывал невидимый

голос. И в ту ж е минуту горло Риты с силой сдавила чья-то

рука.

— Тряхни ее. — Ноги Риты оторвались от земли. — Скажи

Горячему, что тот фраер один. — Кто это говорил, мужчина

или женщина, Рита не разобрала. Тьма, густая и липкая, об волокла сознание, а тело погрузилось в холодную пустоту.

ВАСЕК И ПУЗЫРЬ

Инка Васек, подобрав под себя ноги, сидела на верхних

нарах. Закрыв глаза, она монотонно раскачивалась, как маят ник, взад и вперед, взад и вперед, и, не разжимая губ, подвы вала что-то тоскливое и неразборчивое. Положив голову на

доски, у ее ног лежала молоденькая девушка, подросток, обна женная по пояс. На ее левой груди синей тушью были выко лоты три слова: «Клянусь любить Васька», а правая грудь, упругая и смуглая, клялась любить Юрка.

— Спой, Клавка! — приказала Инка Васек.

— Что спеть, Иночка? — робко спросила Клава, прикры вая ладонями клятвы любить Васька и Юрка. Вместо ответа

Инка Васек наотмашь ударила Клаву по лицу.

— За что? — плаксиво спросила Клава, вытирая с раз битого лица кровь.

— За Иночку! — пояснила Инка Васек. — У тебя что на

левом буфере наколото?

— Клянусь... любить... Васька... — глотая слезы, ответила

Клава.

— А ты меня Иночкой назвала! Я — не дешевка! Мужик!

Васек!

— Я забыла, — пролепетала перепуганная Клава.

— Помнить будешь! Месяц назад визжала, когда наколку

делали. Зато теперь все знают, кого ты любишь! Меня! Васька!

— Инка Васек гордо ткнула себя в раздобревшую грудь. — Я презираю мужиков! Я молодой был, полезли ко мне цело

83

ваться... Он меня, как бабу целует, а я его целую, как дешевку.

Я по виду баба, а в натуре — мужик! Люблю молоденьких

девочек! Юрок твой кто был?

— Мужик, — заикаясь ответила Клава, с опаской отодви гаясь от грозной Инки.

— Не бзди! Не трону я тебя! — усмехнулась Инка Васек.

— Пой «Подруженьку». — Клава откашлялась, высморкалась

на пол, кулаком вытерла заплаканные глаза и запела: Налей, подруженька,

Я девица гуля-а-а-ащая,

Не мучай душу ты объятую тоской, Ах, все равно теперь жизнь моя пропа-а-а-щая, А тело женское воняет требухой.

— Хо-ро-шо-о-о, — прочувствованно протянула Инка Ва сек. — Красива-а-а! Люблю я жареную! — мечтательно сказала

Инка. — А ты Юрка любила?

— Нет, — призналась Клава.

— А зачем накололась? — допытывалась Инка Васек.

— А кто меня спрашивал? — удивилась Клава. — На пере сылке Юрок пришел в наш барак, подлег ко мне, и все...